Римский период, или Охота на вампира - Эдуард Тополь

Сразу после ареста И. Яхимовича, в апреле, в стране начала распространяться «Белая книга» под заглавием «Арест Ивана Яхимовича – расправа с инакомыслящими». Она состоит из шести документов, среди которых особую известность получили два последних. Один из них озаглавлен «Вместо последнего слова» – когда И. Яхимович твердо знал, что будет арестован. Датирован документ так: «24 марта 1969 г. (за несколько часов до ареста)». В нем И. Яхимович сообщает свою биографию, объясняя, что он вынужден говорить о себе, «…так как, возможно, вскоре поток лжи и лицемерия выйдет за пределы суда».

И. Яхимович сообщает, что ему 38 лет, что он по крови поляк, родился в г. Даугавпилсе (Двинске) и с детства знает польский, русский и латышский языки. Его мать – прачка, отец – поденный рабочий. И. Яхимович окончил Латвийский государственный университет, работал учителем средней школы на селе, затем инспектором школ, председателем колхоза «Яуна гварде». После открытых выступлений потерял место и был кочегаром в санатории «Белоруссия» в городе Юрмала. Затем И. Яхимович обращается непосредственно к философу Б. Расселу, к Л. Даниэль, П. Литвинову, П. Григоренко, П. Якиру, А. Дубчеку, А. Солженицыну, А. Сахарову, к рабочим Ленинграда, Москвы, Риги, к грузчикам Одессы, Лиепаи, Таллина, к крымским татарам. И. Яхимович выступает с коммунистических позиций, но считает, что у коммунистов «один повелитель – народ», права которого нарушаются от имени социализма и марксизма.

Другой документ составлен уже после ареста И. Яхимовича его друзьями. Вот его текст:

ВЫСТУПЛЕНИЕ В ЗАЩИТУ ИВАНА ЯХИМОВИЧА

Нас потрясло известие об аресте Ивана Антоновича Яхимовича и письмо, написанное им незадолго до этого. Для людей, знавших его лично или знакомых с его открытыми принципиальными выступлениями против беззаконий, творящихся в наше время в нашей стране, нет и не может быть никакого сомнения: карательные органы пытаются расправиться с человеком безупречной честности и высокого мужества, в невинности которого мы убеждены.

Мы никогда не примиримся с репрессивными акциями, направленными на ущемление законных прав и достоинства наших сограждан.

Мы никогда не примиримся с арестом Ивана Яхимовича.

Поэтому мы считаем своим долгом заявить: оставаясь в рамках закона, мы не остановимся ни перед чем и сделаем все возможное для предотвращения позорной расправы над Иваном Яхимовичем.

Подписи: Баева Т. – служащая, Васильев Д. – юрист, Габай И. – филолог, Гершуни В. – рабочий, Емелькина Н. – служащая, Ковалев С. – биолог, Кожаринов В. – рабочий, Красин В. – экономист, Левитин-Краснов А. – церковный писатель, Лавут А. – математик, Мальцев Ю. – филолог, Ракитянский Б. – физик, Рудаков И. – рабочий, Самохина Г. – учительница, Тимачев В. – геолог, Якир М. – служащая, Якир П. – историк, Яшинов И. – океанолог.

О дальнейшей судьбе И. Яхимовича подробно сообщалось в «Хронике». Так, в № 9 (от 31.09.69) указывалось:

«В конце августа 1969 г. Верховный суд Латвийской ССР рассмотрел дело Ивана Яхимовича. Действия Яхимовича квалифицированы следствием по ст. 1831 УК Латв. ССР, соответствующей ст. 1901 УК РСФСР. Содержание его действий: распространение письма Богораз и Литвинова «К мировой общественности», изготовление и распространение письма в ЦК КПСС, письмо в защиту демонстрантов 25 августа, изъятое при обыске в единственном экземпляре и не распространявшееся, а также устные высказывания против ввода войск в Чехословакию.

Иван Яхимович никогда ранее не состоял на психиатрическом учете. Первое заключение о его невменяемости поставила амбулаторная экспертиза: диагноз «шизофрения». Стационарная экспертиза поставила ему совершенно иной диагноз: «паранойяльное развитие психопатической личности, которое может быть приравнено к психическому заболеванию», – и также признала его невменяемым. В заключениях обеих экспертиз рекомендовалось напра– вить Яхимовича в психиатрическую больницу специального типа.

Суд удовлетворил ходатайства, заявленные адвокатом С.В. Каллистратовой: о вызове дополнительных свидетелей, о приобщении дополнительных документов, о вызове Ивана Яхимовича в суд. Защита также выдвинула ходатайство о направлении Яхимовича на повторную экспертизу, так как заключение экспертизы не обосновано самими материалами экспертизы. Врач-эксперт в суде заявила, что она не может опровергнуть выводы стационарной экспертизы, но так как при допросе свидетелей, хорошо знающих Яхимовича, и при его допросе получены новые данные для характеристики его психического состояния, она считает необходимым направить Яхимовича на повторную экспертизу. Прокурор поддержал ходатайство адвоката о повторной экспертизе. Суд вынес определение о направлении Ивана Яхимовича на повторную судебно-психиатрическую экспертизу в Институт им. Сербского. Председательствующий на процессе судья Лотко провел все двухдневное заседание с полным соблюдением процессуальных норм и уважением права на защиту. По свидетельству очевидцев, Иван Яхимович вызвал симпатии всех присутствующих, не исключая прокурора и конвойных солдат».

В декабре 1969 г. И. Яхимовича подвергли повторной психиатрической экспертизе в Институте им. Сербского. Он был признан невменяемым, но с оговоркой, что принудительное лечение может быть проведено в больнице общего типа.

«Хроника» № 13 от 30 апреля 1970 г. кратко сообщила о повторном суде, состоявшемся в Риге 15–18 апреля 1970 г.:

«Суд подтвердил заключение (экспертизы) и определил И. Яхимовича к принудительному лечению в больнице общего типа. Жене Яхимовича не дали свидания с мужем и заявили, что он будет дожидаться очереди в одной из психиатрических лечебниц».

И. Яхимович был отправлен в Рижскую республиканскую психиатрическую больницу.

ЗАЯВЛЕНИЕ ВЛАДИМИРА БУКОВСКОГО

Заявление, сделанное корреспонденту американской телевизионной компании «Коламбия бродкастинг корпорейшн» Вильяму Коулу в подмосковном лесу весной 1970 г. Большая часть заявления передавалась телевидением Америки и Европы и была опубликована в западной печати.

Решение поместить меня в психлечебницу показалось мне сначала странным. Я не мог понять, чем оно вызвано и что ненормального нашли во мне врачи, проводившие экспертизу. Но, познакомившись с другими обитателями этой больницы, я понял, что это обычное решение в таких случаях. Дело в том, что обитатели, то есть «пациенты», этой больницы – это люди, совершившие такие действия, которые с точки зрения власти являются преступлением, а с точки зрения закона им не являются. Чтобы их каким-то образом изолировать и наказать, этих людей признают невменяемыми и, как больных, содержат в тюремной психиатрической больнице. Прошло некоторое время, прежде чем я это понял, познакомившись со своими коллегами по камере.

Теперь я знаю, что это обычная судьба человека, который хочет быть самим собой, хочет говорить что он думает, действовать в соответствии со своими убеждениями, со своими мыслями. Факты последних лет подтверждают это мое предположение. Десятки и сотни людей признаны невменяемыми и отправлены в разные больницы специального типа в Казань, Ленинград, Черняховск, Сычевку и др.

Ленинградская специальная психиатрическая больница – это старая тюрьма, которая была тюрьмой до революции и в которой содержатся около тысячи людей. Больше половины их – убийцы и люди, совершившие другие тяжелые преступления в состоянии невменяемости, то есть люди действительно больные. Остальная часть – политические заключенные, инакомыслящие, для которых не находится статьи в Уголовном кодексе, которых нет возможности наказать иначе, чем вот таким способом.

Надзор в больнице осуществляется прежде всего надзирателями, самыми обычными тюремными надзирателями, которые поверх своей формы надевают белые халаты. Тюремный коридор – как в любой тюрьме. Камеры на замке. В камерах разных отделений – разное число людей. В неврозном отделении по 2–3 человека. В других отделениях – по 10–12. Кроме надзирателей, есть и санитары. Санитары – это заключенные, уголовные преступники, отбывающие таким образом свое наказание. Это люди, для которых абсолютно все – все равно. Они обязаны как-то общаться с больными, а им это неприятно, и они срывают на больных свою злобу, свое раздражение, свое неудовлетворение. Никакого контроля над ними со стороны врачей нет, и они безнаказанно могут избивать больных. Заключенные хозобслуги всегда могут сослаться на то, что больной вел себя недопустимо, что был в болезненном состоянии, слишком раздражительный, что у них не было возможности поступить с ним иначе. Такого объяснения хватает: они не понесут никакого наказания.

Из этого учреждения значительно труднее выйти, чем попасть в него. Прежде всего, чтобы выйти, нужно официально и открыто заявить врачам, что ты признаешь себя больным. Надо признать, что был болен и все, что делал, делал в состоянии невменяемости. Второе – это нужно заявить, что поступал неправильно. Нужно заявить, что отрекаешься от всего, что делал.