Девочка из прошлого - Аля Драгам

мат. Напрягаюсь, потому что голос мне знаком. И этого голоса здесь быть не должно.

— Твою мать...

— Разбудишь, дай ей поспать. — Это Давид осаживает собеседника. — Сейчас Тим еще подтянется.

Закрываю глаза. Не может быть.

Секундная заминка и вот я уже несусь вниз по лестнице. Какими длинными кажутся ступени, как медленно я бегу... На предпоследней спотыкаюсь, лечу вниз, но крепкие руки удерживают и прижимают к себе. Вдохнуть. Попытаться успокоить бешеный пульс.

Давид разворачивает меня, и я попадаю в другие объятия. Не менее родные, не менее крепкие. Смеюсь, плачу и повторяю, как заведенная…

— Влад... Владик...

Резко забываю все остальные слова. Брат прижимает к себе так, что ребра хрустят. В голове проносится рой мыслей: где так долго был, почему не звонил, не появлялся… Но все их перебивает одна: жив. Какое же это счастье! Спроси меня, какое сегодня число, где я нахожусь — не отвечу. Я вся в моменте.

— Сестреныш мой, ты еще больше похудела. — Влад делает вид, что хмурит брови, но глаза смеются. — Доверил, называется, другу, м?

— Нормально со мной всё. Честно—честно.

— Не обижает?

— Не—е—ет, — растягиваю губы в улыбке.

— И никому не дам обидеть. Хватит уже обниматься, иди ко мне, я тоже соскучился.

Давид шутя тащит меня к себе. Прижимает меня к себе и утыкается носом в макушку. Брат внимательно смотрит за нами.

— Всё серьезно?

— Да.

Молчаливый кивок. Короткий мужской диалог, в котором, мне кажется, намного больше смысла, чем я поняла.

Влад обходит нашу пару, варит какао и ставит чашку на стол. Соображаю, что проспала и мужчин следует покормить. Пытаюсь убрать руки со своей талии, чтобы отойти к плите, но Давид только крепче к себе прижимает. Непонимающе оглядываюсь, а он целует в висок и тихо качает головой.

— Не уходи.

— Я же только завтрак…

— Не дергайся уже, яичницу сам пожарю. — Влад посмеивается и берет их холодильника бекон и лоток с яйцами. — Крепко, смотрю, парня держишь.

— Это вообще—то он меня.

— И он тебя. Бля, если б мне кто раньше сказал, что ты и он… — брат качает головой. — Вот реально…

Сам себя прерывает и занимается готовкой. Не успевает закончить нарезку, влетает Тимур. Снова объятия, похлопывания по спине, радостный смех. Мы к этому времени с Давидом уже переместились за барную стойку: сел сам и устроил меня на коленях.

— Ну и чего ты в нее вцепился? Есть повод для нервяка? — Тим всегда такой наблюдательный и логические цепочки строит на раз—два.

— Хрен знает. Сосет под ложечкой. Ощущение, что откуда—то прилетит. Непонятно, откуда.

Мужчины списывают на ревность и до конца завтрака подкалывают Дейва, но я чувствую, что он так полностью и не расслабился. Ну хоть отпустил и дал нормально сделать всем кофе.

— Малышка, мы с Тимом на место. Встретимся вечером, вы с Владом приедете вместе. К двум подъедут мастера, помогут тебе собраться.

— Угу, спасибо. А твой костюм? — Он показывал свой наряд. Позаботился, чтобы платок и полосочки на рукавах сделали в тон к моему платью. Мне кажется, будет невероятно красиво!

— Уже на месте. Там переоденусь. — Целует, не обращая внимания на тычки Тима. Влад просто улыбается.

Сегодня волшебный день. Невероятный! Мои любимые мужчины рядом, мы все вместе. Эйфория от радостной встречи, осознание, что все вместе, мандраж перед вечерним событием, долгий поцелуй… всё смешалось в голове и в какое—то мгновение я начала заваливаться набок. Видимо, организм не выдержал таких переживаний. Радость ли, огорчение ли, а все равно стрессанула капитально.

Глаза открываю уже на диване, голова лежит у Давида на коленях. Вид расстроенный. Тим стоит рядом, а Влад несет мокрое полотенце. Сцена та еще. Три взрослых огромных медведя с унылыми физиономиями. Пробивает на смех. Так и до истерики недалеко. Поднимаю голову, отказываясь от компресса.

— Со мной все в порядке. Перенервничала. Столько всего за одно утро, сами представьте?!

Лучшая защита нападение? Вот и получите.

— Вы ехать собирались, а ты вообще… — Я еще не придумала, что «вообще», но брови на всякий случай нахмурила.

Братья начинают улыбаться, и только Давид пристально смотрит, словно ищет, не болит ли что—то или не собралась ли я умирать.

— Громко думаешь, милый. — Возвращаю его слова. — У меня на самом деле полный нормуль.

— Точно? Посмотри на меня.

— Смотрю. Точно. Не переживай, занимайся делами. Правда—правда, все хорошо.

Непробиваемый же. Берет слово с Влада писать каждые полчаса, и отчаливает с Тимуром.

— Ну что, систер, давай—ка завтракать садись и рассказывай.

Болтаем обо всем до самого приезда двух девушек—стилистов. Рассказываю про себя, как решилась переехать, как искала Влада, как встретилась с Давидом, как увидела Тимура. Как лежала в больнице, как влюбилась. Влад внимательно слушает, задает вопросы, где—то даже ахает.

Мне интересно, где был брат, но он просит не задавать вопросов, обещает, что со временем все узнаю.

Девушки, которых прислал Давид, настоящие волшебницы. Кружат вокруг меня уже два часа. Мы сделали несколько вариантов макияжа и под чутким руководством старшего брата (который сослался, что его якобы «Дейв попросил проконтролировать») выбрали самый естественный, без ярких красок. Я сама по себе темненькая: волосы, ресницы, брови, поэтому решили лишь подчеркнуть. С прической пришлось повозиться дольше. Я предполагала распустить волосы и сделать локоны. Но девушки переглянулись и начали колдовать над чем—то сложным с кучей невидимок и завитков.

Пришел черед платья. Все—таки я не прогадала, когда его выбирала. Мне оно так нравится, что я сама себе кажусь принцессой. Когда образ был готов полностью, девушки позвали войти Влада.

— Сестренка… у меня слов нет… какая ты у меня красивая. — Влад сгребает в медвежьи объятия, а я пищу, что он помнет мой наряд.

— Придумай со своим платьем что—нибудь. Думаешь, Дейв издалека любоваться будет?

Да ладно, я больше для проформы возмущалась. Не очень—то оно и измялось. А прическа вообще намертво закреплена. Сложный цветок, но такой роскошный… я несколько минут в себя прийти не могла.

— Владиииик, а ты… ну ты так спокойно про Давида… старшие братья же обычно… ну ты понял…

Никак не могу от волнения сформулировать вопрос, который мучает.

— Саш, я вижу его чувства к тебе. И вижу твою счастливую моську.