Выбор (СИ) - Дейс Джули

— С чего ты решил, что он не сможет войти в команду? Через полгода он будет летать по льду и приносить шайбу за шайбой.

— Он не способен контролировать эмоции, будут только проблемы, — вступает третий.

— Ты не способен на прощение и понимание, — апеллирует тот, что был вторым.

— Ставлю на кон своё слово: если поставите его в состав основной команды, проигрыш будет за вами.

— Он не в команде, он тренируется с ними.

— Это не имеет значения. Он не сможет играть на их уровне. Ему далеко до этого.

— Ты сейчас хочешь подставить меня перед ближайшей игрой? Как маленький пацан, хочешь взять меня на слабо. Чем тебе не угодил этот парень?

— Гаррет не умеет считаться с чьим-то мнением, — в их разговор вступает четвёртый знакомый голос, который до это секунды предпочитал молчать. — Он считает себя правым в любой ситуации. Какие бы истинные аргументы и доводы вы не приводили, он останется при своём мнении.

— Я не вижу в нём ничего, — заявляет голос, который мне уже не нравится. Он излишне самоуверенный, и я не хочу, чтобы его слышал Эйден, потому что прекрасно понимаю, что речь идёт именно о нём.

— Тогда почему он прошёл твой отбор? Ты оставил его, хотя всегда выкидываешь тех, кто по-твоему ни на что не способен. Жалеешь об утрате?

— Нет.

— Тогда кому ты пытаешься что-то доказать и навязать? Он не играет за университетскую команду. Он тренируется среди профессионалов.

— Вы только потеряете время.

— Он может играть за нашу команду, там парни его уровня, — говорит тот, кого услышала первым.

Повисает несколько секундная тишина, и я уже хочу развернуться и ускользнуть, чтобы не остаться увиденной. Когда делаю шаг назад, переворачивается сердце, потому что звучат следующие слова:

— Что ты готов поставить, если он выйдет на лёд в составе команды и победа будет за нами?

— Я никогда не возвращаю тех, кого отстранил, но сделаю исключение, — без всяких эмоций, заявляет высокомерный мужчина.

— Этого недостаточно. Его готовы взять в другую команду. Там у парня даже больше перспектив, чем в твоей.

— Я уже сказал, что никогда не меняю решения. Это означает, что я не держу планку.

— После этой игры он никогда не захочет вернуться на уровень университета.

— Он прошёл отбор и переехал сюда по выдвинутому предложению. Он вернётся в команду, если я пожелаю восстановить его. Меня интересует то, что вы готовы предложить, хотя это формальность. Вы проиграете, если он будет в основном составе.

В разговор вновь вступает первый голос.

— Я не участвую в вашем споре. Меня заинтересовал этот парень. Кто бы из вас не оказался правым, я готов предложить ему место в своей команде.

— Он обязан играть в составе университетской, таковы были условия их переезда, — беспрекословно заявляет наглый голос. — Либо его вернут в Штаты.

— Был обязан, — исправляет тот, что четвёртый. — Ты отстранил его.

— Что ты прицепился к нему, Альберт!? Проснулись отцовские чувства?

Раздаётся скрип, из-за чего я вздрагиваю, но никто не появляется в поле зрения.

— Решение уже принято, — сообщает один из голосов. — Ближайшую игру он проведёт в основном составе команды, об остальном сейчас не может быть речи.

Я делаю несколько шагов назад, и именно в этот момент открывается дверь раздевалки, откуда выходит Эйден. У меня сбивается дыхание, а сердце выбивает бешеный кульбит. Я смотрю на него и не знаю, должна ли рассказать услышанное. Он имеет право знать. Я не хочу, чтобы он являлся разменной монетой в споре других. Он не заслуживает этого.

Парень сводит брови, направляясь ко мне.

— Что случилось?

— Твоя сестра звонила, — протягиваю телефон, не зная, как добавить услышанное.

Эйден ускоряет шаг и быстро забирает телефон из моих рук.

— Что она сказала?

— Я не успела взять. Она звонила несколько раз, я боялась, что что-то произошло…

Клянусь, слышу облегчённый выдох и вижу улыбку, когда он прикладывает телефон к уху.

— Она всегда так делает, — спокойно сообщает Эйден. — Пока не дозвонится, не успокоится.

Мне становится дурно. Обычно люди миллион раз звонят тогда, когда что-то случилось, и я могла напугаться, если бы увидела столько пропущенных вызовов от Алестера. Нутро подсказывает, что могу увидеть, если найду свой телефон. И вызовы будут ото всех, не только от него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты никогда не научишься звонить один раз? — улыбается Эйден. — Я был на тренировке.

Выглядываю за его спину и натыкаюсь на взгляд мужчины, который является тренером его предыдущей команды. Я слабо киваю в знак приветствия, в ответ получаю непринуждённую улыбку. Конечно, я слышала его голос, он казался очень знакомым. Перевожу взгляд на Эйдена, а мужчина исчезает, закрыв дверь кабинета. Это говорит о том, что они не думают разговаривать с ним сейчас, что только усложняет выбор между рассказать и промолчать.

— День благодарения, — сообщает Эйден.

— Что?

— Она хотела узнать, прилечу ли я на день благодарения.

— Ты полетишь домой?

— Думаю, да.

Данный ответ расстраивает, но я не могу вставать между ним и семьей. Они хоть и близко, но всё равно живут в другой стране, конечно, он скучает по ним, как все нормальные люди. Если бы у меня была семья, я бы тоже скучала.

— А ты?

— Что? — спрашиваю, не понимая, в чём суть вопроса.

— День благодарения. Как вы справляете?

— Он уже был.

Эйден вскидывает бровь.

— Был?

— Да, второй понедельник октября.

— И ты не праздновала?

— Вряд ли я хочу отмечать праздники с папой.

— Ты никогда не поедешь к нему, — твёрдо отрезает он.

Жму плечами. Мой негласный ответ явно не устраивает, потому что брови Эйдена вновь встречаются на переносице. Он поджимает губы и ещё несколько секунд сверлит меня взглядом.

— Пообещай, что не поедешь.

— Но вдруг что-то случится…

— Там может что-то случиться только с тобой.

— С ним тоже. Ты сам говорил, как ни как, он мой отец.

— Большая разница между отцом и родителем. Он не заслуживает быть тебе кем-то. Некоторых людей лучше исключить из своей жизни, даже если вас связывают кровные узы.

— Наверно, — соглашаюсь я.

Эйден кладёт ладонь на мою щёку и делает шаг ближе.

— Если ты меня не поцелуешь, я умру, — улыбается он.

— Из тебя ужасный врун, — смеюсь, сомкнув пальцы на его предплечье. — Я не чистила зубы, тебе лучше не приближаться на милю.

— Отлично, потому что я тоже.

Откладываю всё, что должна и не должна сказать на потом, встречаясь с его губами. Я расскажу, обязательно расскажу.

Глава 28

Эйден

— Что ты никогда не делал?

Бросаю быстрый взгляд в сторону Эммы и улыбаюсь, смотря на дорогу.

— Не знаю.

— Но есть же что-то!

— Наверно, есть, — смеюсь я.

Она пихает меня в бедро и подхватывает веселье.

— Что значит наверно?

— Я не могу взять и сказать, что никогда не делал. Я много чего не делал.

— Тогда скажи хотя бы что-нибудь.

Бегаю глазами по её лицу, на котором застыла ослепительная улыбка, следом перевожу его на дорогу, рассматривая рекламные щиты. И мне везёт.

— Никогда не танцевал на коврике.

— Это же детская игра, в неё все играли, она везде есть.

— Мне интересней играть с клюшкой.

— Почему ты подумал о ней?

— Если честно, я просто увидел рекламный баннер, мы только что его проехали.

— Мне нужна пища, — тут же требует девушка, благодаря чему выгибаю бровь.

— Сейчас?

Эмма жмёт плечами и расслабляется в кресле.

— Да, я ужасно голодная, семинар вымотал.

— Может, потому что ты не обедала сегодня?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она поворачивает ко мне лицо и прищуривается.

— Выслеживаешь, обедаю я или нет?

— Может быть, — кивком соглашаюсь я, сохраняя ответ при себе.

— Теперь будешь говорить со мной загадками?