Время демографических перемен. Избранные статьи - Анатолий Вишневский

В ближайшие десятилетия среди наиболее насущных будут вопросы преодоления высокой рождаемости в развивающемся мире. Но здесь принципиальный сдвиг, по-видимому, уже произошел, и хотя немалые трудности и препятствия еще остаются, механизм модернизационной перестройки прокреативного поведения более или менее понятен, доказал свою эффективность во многих странах, так что снижение рождаемости, необходимое для прекращения демографического взрыва – это лишь вопрос времени. Надежды на то, что глобальный переход к низкой рождаемости завершится уже во второй половине XXI в., имеют под собой достаточные основания.

Больше остроты и неопределенности в вопросах сохранения и развития исторических достижений в борьбе со смертью. И в этой области имеются принципиальные успехи, сейчас смертность снижается даже в самых бедных и отсталых странах. Правда, до создания той мощной экономической и санитарной брони, которой защищает свое здоровье и свою жизнь население развитых стран, им пока еще далеко. Но если бы дело было только в этом, на будущее смертности можно было бы смотреть с тем же, пусть сдержанным, оптимизмом, что и на будущее рождаемости, также считая завершение перехода к низкой смертности вопросом времени.

Однако дело осложняется необходимостью учитывать новые угрозы, о которых уже говорилось выше. Их постоянное возникновение и нарастание – неизбежное следствие неравновесного состояния системы и ее «самонастройки», подталкивающей к наиболее простым путям восстановления равновесия, каковые и означают резкое повышение смертности. В какой-то момент может оказаться, что и той брони, которой сегодня защищает себя благополучная часть человечества, недостаточно. Чтобы парировать новые угрозы и удержать систему на более спокойной эволюционной траектории, – избежать самоубийственных войн, предотвратить смертоносные пандемии, не допустить климатических катастроф и т. п., – понадобятся усилия, не имеющие прецедентов в истории. Способно ли человечество справиться с этой задачей?

И, наконец, третья грандиозная проблема: миграция. Следствием демографического взрыва, охватившего в основном развивающиеся страны, стал небывалый геодемографический дисбаланс. В одних регионах планеты (это, в основном, ее север, развитые страны) живет одна шестая нынешнего мирового населения, в других (развивающийся юг) – пять шестых. А так как демографический взрыв еще не окончен, то и дисбаланс продолжает нарастать. К середине века на Севере (около 40 % мировой суши) будет проживать всего примерно 14 % мирового населения – один из семи жителей Земли. Сама это огромная неравномерность, помноженная на экономическое неравенство Севера и Юга, ставит в мировую повестку дня вопрос о территориальном перераспределении населения. А главный механизм такого перераспределения – миграция.

Миграции – не новость в мировой истории, именно благодаря им сложилось современное расселение людей по планете. И не надо думать, что это происходило только в очень отдаленные от нас времена, – последний раз картина мирового расселения претерпела громадные изменения в результате миграции (европейского населения за океан) совсем недавно.

Сейчас человечество явно находится на пороге нового «раунда» крупномасштабных мировых миграций. По сути, они уже начались, и остановить их невозможно, ибо это тоже элемент системной самоорганизации, приближающей систему к более равновесному состоянию. Ведь глобальный геодемографический дисбаланс – это одно из проявлений общего нарушения мирового демографического равновесия в процессе демографического перехода. Интересно отметить, что попытки осмыслить этот очередной исторический этап привели к идее «третьего демографического перехода» [Coleman, 2004], которая существенно обогащает теорию демографического перехода за счет включения в ее проблемное поле миграции как третьего ключевого процесса, переживающего, наряду с рождаемостью и смертностью, огромные изменения и закономерно приобретающего роль фактора глобального перераспределения населения в условиях новой мировой демографической реальности.

В этом контексте весьма наивными представляются постоянно вспыхивающие во многих развитых странах дебаты об отношении к иммиграции. Почти всегда политики, общественные деятели, журналисты, причем и сторонники, и противники иммиграции, рассуждают о ней так, как будто это только их дело, проблема их страны. Но ведь, по существу, это не так. Конечно, миграция затрагивает каждую страну, которая с нею сталкивается, порождает массу сложностей и т. д. Но корни проблемы находятся на более высоком уровне, на уровне всего человечества, это прежде всего его проблема. Соответственно и механизмы самонастройки, ведущие к ее решению, учитывают, в первую очередь, интересы всей системы (человечества), а не интересы ее частей (отдельных стран), с которыми они могут вступать в противоречие. Это может кому-то не нравиться, но системные требования объективны, их нельзя изменить. Сейчас это осознаётся крайне слабо, что, конечно, затрудняет выработку разумной политической стратегии в отношении миграции.

Представим себе предвыборную кампанию в небольшом городке, жители которого особенно недовольны тем, что вечерами им приходится ходить по неосвещенным улицам. Есть два кандидата в мэры, каждый из которых предлагает свое решение вопроса. Один из них обещает сделать так, чтобы солнце над их городом заходило на три часа позднее, чем оно это делает сейчас, и тем самым вопрос об освещении улиц решится сам собой. Другой же говорит, что считает более разумным не трогать законы природы, а установить на улицах фонари. За кого проголосуют избиратели? Это зависит от того, чем набиты их головы. Но в любом случае можно с уверенностью сказать, что сложится партия противников второго претендента, справедливо утверждающих, что даже если он и установит фонари, все-таки освещенность улиц будет меньшей, чем при свете солнца.

Примерно так же обстоит сегодня дело и со взглядами на будущее международных миграций. Во всех странах есть люди и политические силы, которые настаивают на том, чтобы иммиграции не было вовсе или чтобы ее было намного меньше, вместо того чтобы думать о том, как сделать неизбежную иммиграцию более полезной и одновременно менее болезненной.

Впрочем, в не меньшей мере это относится и к низкой рождаемости. Можно с уверенностью сказать, что на мировом уровне проблемы и вызовы низкой рождаемости не будут в списке главных на протяжении не то что ближайших десятилетий, но, скорее всего, и ближайших столетий. Тем не менее сейчас имеется большое число стран, в которых низкая рождаемость воспринимается как исключительно их проблема, как одна из главных угроз их будущему, как будто можно иметь будущее, не зависящее от будущего всего человечества. Тревога нарастает, как снежный ком, очевидные негативные последствия низкой рождаемости нередко преувеличиваются, а позитивные – отрицаются, нагнетается общественное возбуждение, а вера в то, что можно повысить рождаемость в одной отдельно взятой стране, становится едва ли не главным признаком «патриотизма». Но можно ли ехать по левой стороне дороги с правосторонним движением?

Нельзя шутить с мировыми законами. Сейчас низкая, а может быть даже и очень низкая рождаемость – часть механизма, обеспечивающего постепенный возврат мировой демографической системы в состояние равновесия. Этот механизм не зависит от желания политиков и правительств, как не зависит от него движение планет. Система подает информационные сигналы о своем состоянии, они улавливаются на микроскопическом уровне и предопределяют приспособительное поведение теперь уже миллиардов людей, поиск ими наиболее адаптивных форм такого поведения. В этом смысле нет никакого отличия демографической системы от физической, которая «ведет себя как единое целое и как если бы она была вместилищем дальнодействующих сил… Система структурируется так, как если бы каждая молекула была “информирована” о состоянии системы в целом» [Пригожин, Стенгерс, 1986, с. 229].

Только сумасшедший может утверждать, что он наверняка знает, какими будут эти формы, – выше уже говорилось о невозможности предсказывать конечное состояние системы, находясь в точке бифуркации. Но если какие-то прогнозные соображения, основанные на понимании общей логики функционирования сложных систем, все же возможны, то они сводятся к тому, что мы живем и долго еще будем жить не в том мире, где следует рассчитывать на повышение рождаемости до уровня замещения поколений, а тем более выше него.

Надо научиться жить с низкой рождаемостью, и это гораздо более важная и реалистическая задача – и для общества, и для его полномочных представителей, нежели тупые попытки заставить лететь вспять стрелу времени.