Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов

В смысле общей квалификации по подготовленности к той работе, к какой призывались эти люди, – четверо из них уже бывали и до этого членами правительства. Об остальных (за исключением И. С. Подольского, узкого специалиста в своей области путей сообщения) можно сказать, что все они занимали на Кубани то или другое видное положение и имели в Крае широкую известность, десять были с высшим образованием, из них двое – генералы Науменко и Успенский – с высшим военным образованием.

В смысле общественного и образовательного стажа члены правительства по местным условиям являлись высококвалифицированными работниками. Но при формировании правительства мы не обратили должного внимания на необходимость сохранения постоянной непосредственной связи с Законодательной радой. Страны со старым парламентским режимом знают институт министров для постоянного присутствования в палатах, еще институт «партийных загонщиков» и пр.

Мы же ослабили себя в президиуме тем, что мне, с назначением членом правительства, пришлось оставить пост товарища председателя рады.

Руководителем нашей парламентской фракции оказался первый секретарь рады М. А. Траценко, человек глубоко преданный демократии и российской государственности, человек большой воли, неплохой оратор, но по некоторым особенностям характера мало приспособленный к работе по объединению вокруг себя наших парламентариев. И еще: мы не обратили внимания на установление более близкой связи с родственной по общероссийской ориентации фракцией иногородних, а также со смежными с нами членами горской фракции.

Мы предоставили собственному течению развитие взаимоотношений с теми и другими, забывая, что реальные люди нуждаются в постоянных связях с центром, к поддержке коего они привлекаются.

Уйдя в правительство и втянувшись потом в ведомственную работу, мы оторвались от депутатской массы.

И еще одно. На власть свою мы смотрели как на очень трудную и ответственную задачу и верили, что и другие так же на нее смотрят, и делали отсюда вывод, что когда кто иной подойдет с критикой к нашей работе, он должен будет прежде всего себя самого поставить на наши места и добросовестно взвесить, что мы могли и чего не могли сделать в условиях, в каких тогда происходила работа Кубанского Краевого правительства. Оказалось ошибочным вот это самое предположение добросовестности у противника.

Мне очень хотелось бы, чтобы читатель поверил в искренность этих слов – это было именно так. И я совсем не в похвальбу отмечаю здесь нашу наивность и отнюдь не считаю ее за высокую добродетель людей, берущихся за политическую работу.

Горько сказать, но в нашем тогдашнем положении было бы правильнее исходить из общераспространенного взгляда, что политика достаточно «грязное» дело.

Глава II

Заграничная делегация

Конец 1918 года в отношении противобольшевистских российских группировок, в том числе и тех, которые сосредоточились на юго-востоке России, может быть характеризован повышенным интересом ко всякого рода международным комбинациям и в ожидании возможной от них помощи в деле спасения России от большевизма. Киев, Яссы, Одесса, Константинополь – все это были этапы, куда съезжались, по собственному почину и будто бы по приглашению союзных дипломатов и военачальников, русские присяжные «политики», вскипала фракционная и газетная борьба, разбирались предлагаемые часто вздорные комбинации иностранной помощи, принимались или отвергались эти предложения, дебатировались вопросы «организации общероссийской власти», спорили о кандидатах «в диктаторы», о способах составления директории и т. д. Вожделенным этапом для всех больших и малых российских политиков был Париж, где собирались конференции: Конгрессы мира.

В кубанскую «глушь» эти сведения доходили часто лишь в виде смутных слухов и предположений, так как более осведомленные в этих вопросах добровольцы не считали для себя полезным делиться своими сведениями с кубанцами. Но здесь к познанию неизбежности подобных совещаний и комбинаций приходили путем своеобразной «интуиции».

Впрочем, выяснились некоторые факты, которые заставляли кубанцев ставить и у себя ребром вопрос о заграничном представительстве.

Добровольческое командование признало «своим» представителем России на мирной конференции С. Д. Сазонова, бывшего российского министра иностранных дел.

Донской атаман генерал Краснов вступил в соглашение с главным командованием и 13 ноября 1918 года тоже признал Сазонова полномочным лицом для ведения переговоров от имени Государства Российского, в том числе и от имени Всевеликого войска Донского.

Для дачи справок по вопросам истории Дона, его армии и жизненных интересов генерал Краснов назначил в Париж в помощь Сазонову свою «зимовую станицу», т. е. по старому донскому обыкновению – посольство Всевеликого Донского войска.

5 декабря 1918 года и в Кубанском правительстве, еще прежнего состава, под председательством Л. Л. Быча, был поставлен тот же вопрос о заграничном представительстве, о Сазонове и о том, какое положение должно занять кубанское правительство в отношении краевого представительства за границей.

В этот именно день в раде были назначены выборы войскового атамана. Быч фигурировал в качестве одного из кандидатов и, видимо, высоко расценил свои шансы. Вообще, пока он стоял сам во главе ведения дел внешних сношений Кубани, он был врагом множественности краевых представительств. «Правительство-де ответственно за внешнюю политику», ему, и никому другому, должно принадлежать право полномочно решать вопросы внешних сношений. Так и о заграничной делегации, решив положительно вопрос о представительстве от имени России С. Д. Сазонова, Кубанское правительство, возглавлявшееся еще Бычом, постановило, по примеру Дона, назначить в «помощь Сазонову» свою делегацию Кубанского правительства.

Но когда Л. Л. Быч потерпел поражение на атаманских выборах и лишь особыми усилиями Н. Ст. Рябовола был поставлен особым голосованием Краевой рады во главе в известной степени именно для него, Быча, созданной заграничной делегации от Краевой рады, то теперь он от нее готовился полномочно представлять Кубань в Париже.

Председателем Рябоволом в раде была проведена резолюция самого широкого (даже слишком широкого) охвата о назначении и полномочиях этой делегации, именно она назначалась:

– «Для информации западноевропейского общества и защиты интересов Кубани».

Можно было понять, что это тип какой-то всеохватной своего рода парламентской делегации. Между тем новое Краевое Кубанское правительство сочло нужным послать в Париж в помощь Сазонову свою правительственную делегацию со строго определенным наказом о ее полномочиях и ее задачах. Проект наказа было поручено составить члену правительства по ведомству юстиции и первое чтение его было назначено на 22 декабря 1918 года. Неожиданно на это первое собрание Краевого правительства «по наказу» прибыл и Л. Л. Быч со всеми своими соучастниками[72] по широкой парламентской делегации. По предложению председателя Краевой рады Н. Ст. Рябовола число их было определено в девять человек. Все они и пожаловали во главе с Л. Л. Бычом на первое же собрание Краевого правительства для рассмотрения проекта «Наказа» правительственной делегации на «Мировой конгресс» в помощь общероссийскому делегату Сазонову.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});