Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Прохладное утро бесстрастно тащило за собой влажный плащ тумана, окутывая им леса на угрюмых склонах. Иорам повёз их в Сочи, где они должны были сесть на поезд до Волгограда. Мелькали сонные кустарники, затихшие ручьи, лощины с еще свернутыми цветами, плакучие ивы с серебристыми листьями, блёклые озерки. Кружились горы, заросли, облака, птицы. Позади оставались хаотические нагромождения скал, балки и ущелья, перевитые ползучими растениями леса, запутывавшиеся ветвями в облаках, цепи гор, уходящие за черту вечного снега.

Горы Восхода.

Глава 36

– Иосиф Григорьевич?

– Да, Сергей Владимирович. Давайте я вам перезвоню, мне со служебного будет побесплатнее.

– Я тоже со служебного.

Всё-таки Давиденко настоял на том, что перезвонит.

«Так… Код Владивостока…», – протянул он, набирая номер.

После кратких приветствий и дежурных вопросов Третьяков спросил настороженно:

– Вы меня искали. Что-то случилось?

– Расследование убийства Кондаурова…

– Мою дочь вчера вызывали к следователю, – раздраженно сказал Третьяков, – что это, черт возьми, значит?! Оставьте её в покое, она ни в чём не замешана! Она выходит замуж, я не позволю, чтобы её скомпрометировали накануне свадьбы!

– Успокойтесь…

– Я спокоен, это вы там все с ума посходили!

– Сергей Владимирович…

Иосиф Григорьевич пустился в объяснения. Екатерину Третьякову вызывал не он, а следователь Галеев. Правда, Давиденко умолчал, с чьей подачи. Там её спрашивали – в качестве свидетеля – про Кондаурова и про то, где она была в день убийства. Собственно, где она была – это известно, есть много свидетелей. Следствие интересует, о чем она разговаривала с Кондауровым, и какие у него были дальнейшие планы на вечер – с кем он собирался встречаться, и так далее.

– И вас я тоже хочу спросить о том же, – добавил Иосиф Григорьевич, – ведь вы тоже общались с Кондауровым в тот вечер, причем непосредственно перед убийством. Потому я вас искал, чтобы предупредить неприятные запросы и повестки.

– Это глубоко личные, семейные дела, – помолчав, ответил Сергей Владимирович.

– Понимаю, но тем не менее. О чем вы разговаривали?

– Иосиф Григорьевич! Не настаивай! По телефону не скажу тебе об этом. Это касается меня, Вити, и… некоторых наших близких… К убийству это не имеет никакого, слышите! Абсолютно никакого отношения! Наслышан о его делах, несомненно, и причины надо там искать.

– Сергей Владимирович…

И Давиденко попытался еще раз принудить собеседника к откровенности. Но всё было бесполезно. С неожиданной горячностью Третьяков заявил, что готов получать повестки, ходить к следователю, давать показания, – он ни в чем не виноват, бояться ему нечего, – но тайну своих взаимоотношений с Кондауровым не выдаст. И так же горячо заявил, что если у дочери будут неприятности, то он за свои действия не ручается.

– Давайте говорить серьезно, – жёстко сказал Иосиф Григорьевич, – вы – один из подозреваемых. Когда вы вышли из машины, следом за вами туда сел киллер и застрелил Виктора. Если вы не хотите ничего рассказывать про ваши взаимоотношения с убитым, дайте нам зацепки, которые помогут следствию.

– Хорошо… попробую.

– В казино вы встречались с Быстровым?

– Да. Он занимал у меня деньги на полгода. Потом мы случайно разминулись, и встретились уже в Волгограде. В тот вечер Володя пригласил меня отметить встречу в казино. Дело в том, что он игрок. Мы посидели, выпили. Потом я увидел Катю за одним столом с Виктором. Я подошел, сказал, что хочу поговорить с ним. Катя ушла. Мы сели в машину, поехали куда-то. По дороге не общались. Подъехали к какому-то частному дому. Там человек, который был со мной на заднем сиденье, усатый… Игнат… вышел, сказал, что будет ждать Витю в доме. Остался еще один, сидевший за рулем. Витя отправил его на улицу, мы остались вдвоем, поговорили, потом я вышел. Витя приказал своим отвезти меня домой. Двое вышли из джипа, и остались рядом с Мерседесом, я сел в джип, и водитель меня отвез.

– Вы ничего не видели? Ещё какие-нибудь машины?

– Да, подъехала красная «девятка», рядом дожидался какой-то тип.

– Вы можете его описать?

– Лет тридцать пять – сорок, среднего роста, крепкий, что еще. Так не скажу, но при встрече узнал бы.

Иосиф Григорьевич вспомнил, что Мкртчану было двадцать пять.

– Национальность?

– Чукча.

– Меня интересует – кавказец, или нет.

– Точно не кавказец.

– Может, номер машины? – спросил Давиденко наудачу.

– А, это пожалуйста! На номера у меня отличная память. Вот он: в215ро, тридцать четвертый регион.

У Иосифа Григорьевича вырвался удивленный возглас.

– Еще вопрос, Сергей Владимирович: говорил ли Виктор в вашем присутствии, с кем он собирался встречаться в тот вечер? Может, вы слышали обрывки фраз…

– Дайте вспомнить…

Некоторое время Третьяков думал, потом ответил:

– Нет, не припоминаю… А! Когда мы с Витей разговаривали, его водитель заглянул и сказал: «Никитос приехал». Наверное, он имел в виду того, кто вышел из «девятки».

И снова Иосиф Григорьевич удивленно, и в то же время радостно воскликнул. Никитин – главарь банды, промышлявшей «машинными» убийствами! Сейчас он в розыске, но есть ниточка, ведущая к его поимке.

Давиденко продолжил расспросы, но больше ничего относящегося к делу не услышал. Напоследок он поблагодарил за оказанную помощь, и предупредил, что следователь свяжется с Владивостокскими коллегами – показания нужно зафиксировать на бумаге.

– Извините, что потревожили. Совет вашей красавице, да любовь!

– Спасибо, Иосиф Григорьевич.

Положив трубку, он встал, и зашагал по кабинету. От двери к окну, и обратно.

«Да что ж я медлю!» – подумал он, и бросился звонить Галееву. Сообщив услышанные новости, положил трубку. «Личное, или общественное, это пусть Галеев разбирается», – подумал Иосиф Григорьевич.

В дверь постучали. В кабинет вошёл Еремеев.

С тех пор, как Иосиф Григорьевич принял решение поддержать Рубайлова, и был разработан соответствующий план действий, на некоторое время было отложено осуществление давнего замысла – в пользу нефтяной компании «Волга-Трансойл» отжать сеть автозаправок и нефтебазу, принадлежащих фирме «Бизнес-Плюс». За эту услугу гендиректор «Волга-Трансойл» пообещал устроить начальника ОБЭП руководителем юридической службы, на солидный оклад и соцпакет. Отличное предложение для особиста, которому скоро уходить на пенсию. Теперь эту идею придется отложить до выборов. Каданников, соучредитель «Бизнес-Плюса», и Еремеев, руками которого планировалось осуществить задуманное – добыть компромат на хозяев этой фирмы – участвуют в Рубайловском проекте. Их пока трогать нельзя.

– Добрый день, Игнат Захарович! Хоть бы предупредили о своём визите, я бы рубашку новую надел!

– Извините, что не по регламенту, Иосиф Григорьевич. Дело очень срочное.

– Вот это да! А я обрадовался, думал так зашли, покалякать.

Шумно дыша, Еремеев посмотрел в упор на Давиденко.

– Не того человека взяли. Ошибка вышла. Трегубов тут ни при делах.

Иосиф Григорьевич вспомнил об обстоятельствах дела, которое вёл следователь прокуратуры Сташин, и сразу ответил:

– Что значит «ни при делах»? Он там главный фигурант. Его опознали сотрудники магазинов, с которыми он «поработал». Выясняется, кто такой «очкарик», его подельник. Трегубов ездил на «Мерседесе» Кондаурова, на одной из автомоек его видели с Мкртчаном. Его подтягивают, таким образом, ещё и к делу Кондаурова. Ошибаетесь, Игнат Захарович, он очень даже «при делах».

– Трегубов работает на Каданникова. Это наш человек.

– Да хоть на директора Каспийского моря! Думаю, этой фигурой можно пожертвовать. На носу выборы, не забывайте о нашем проекте.

Еремеев сжал кулаки.

– Всё подстроено. Подонки! Придушил бы вот этими руками! Трегубов невиновен. Сташин, подонок из подонков, некомпетентен в сыскной работе. Говорю, как опытный адвокат.

– Что там с его компетенцией, это пускай Кекеев разбирается. При чем тут я?

– Иосиф Григорьевич… Нам с вами решать, как сложить кубики. «Пирамиду» вы придумали, виновных вы нашли. Ваш Зюбенко вытащил на свет божий этих «микросхемщиков».

– Одним из которых оказался ваш Трегубов, – продолжил Иосиф Григорьевич. – Поймал его Сташин, и молодец, хорошая работа.

– Падонкафская работа, – прорычал Игнат Захарович. – Сын сатаны, он выбрал не тот путь.

– Это пускай его отец, то бишь начальник, решает. Как вы себе это мыслите, столько всего сделано – опрошено более сотни свидетелей, пойман подозреваемый, опознан, – куда, под чей хвост, всё это засунуть? Признайтесь, чем вам так дорог Трегубов?

В выражениях, бурлящих, как горный поток, Еремеев принялся доказывать, что Трегубов никак не мог быть организатором сложной схемы с радиодеталями, он простой исполнитель, «опричник», никак не организатор большого дела.