После Кастанеды: дальнейшее исследование - Алексей Ксендзюк

Побочным эффектом той же практики становится отказ от целенаправленности и целесообразности социально обусловленных действий. Значительная часть ментализации, рационализации и вербализации опыта оказывается излишней. Это, конечно, приводит к уменьшению интенсивности внутреннего диалога и даже к его временному затуханию. Устранение из жизни самой идеи борьбы, «войны» с миром и другими людьми во многих ситуациях создает паузу в реагировании, необходимую для осуществления контроля.

Воин, избавившийся от трех «монстров», управляющих человеческим поведением, логическим образом приходит к особой разновидности смирения: он отказывается от надежд и ожиданий и признает себя таким, каков он есть в Реальности. Он также перестает испытывать разочарование или бояться утраты чего-либо — ведь все его «имущество» сводится к продуктам эго, интеллекта, "описания мира".

В трансформированной психике доминирует новое чувство — восприятие жизни как она есть, без оценок и предубеждений. Исчезает важная и неотъемлемая часть рефлексирующей психики обычного человека — сам наблюдатель, наличие которого формирует стремление к экспансии и сохранению безопасности одновременно. Эти тонкие и незаметные на первый взгляд чувства прочно держат точку сборки в плену привычного режима восприятия. Избавившись от них, мы разворачиваем невидимые «крылья» и уже почти готовы к полету в Неведомое.

Процесс восприятия становится все более очевидным для незамутненного сознания. Основное внимание осознания невольно концентрируется на той части внутреннего мира, где доминирует чистое ощущение, т. е. собственно происходит сборка. Энергетически это выражается в том, что «свечение» точки сборки еще больше усиливается, а «гало» распространяется на зоны эманаций, ранее пассивных. Плавное смещение самой точки сборки вглубь кокона — одновременно и причина, и следствие вышеописанных процессов. Результатом этой трансформации становится принципиально новый эмоциональный спектр, сопровождающий безупречного воина на его пути.

Его жизнь отныне движется в богатом эмоционально-чувственном пространстве. Только поверхностному взгляду может показаться, что дисциплина безупречности ведет к прагматичной холодности. Религиозный человек скажет, что в ней нет места Божественной Любви. Да, таких слов учение Кастанеды действительно не знает. Но есть нечто очень похожее, по крайней мере по своим эффектам. Так, воин смотрит на мир: а) с чувством восхищения его красотой; б) с чувством любви и благодарности за то, что ему дана возможность испытывать это восхищение; в) с чувством уважения к миру, поскольку он всегда помнит о его тайне и его принципиальной непостижимости.

Безупречный толтек постоянно находится в состоянии диалога с миром, ведь он более не знает чувства собственной важности и не строит в голове иерархию явлений или существ. В наиболее простой и, возможно, даже наивной форме эта идея была выражена в требовании дона Хуана "разговаривать с растениями". Для обычного человека это что-то вроде детской игры, на самом же деле подобная «беседа» символизирует равенство всех проявлений природы, отражающее одно из фундаментальных свойств нагуаля вообще.

Конечно, толтек понимает условность избранной формы контакта с Реальностью — эта форма никогда не бывает адекватной, но практикующего спасает от ошибок расширенная способность переживать; недаром техника безупречности называется еще "очисткой тоналя". Правильное настроение, таким образом, очень близко к любви. "Бог есть любовь" — эта христианская формула очень близка к мировоззрению безупречного воина, если слово «Бог» заменить «Силой», импульсом Бытия, движением Реальности.

Любовь, как и всякое продуктивное отношение к Реальности, — это тонкое равновесие, на первых порах приходящее с большим трудом, почти всегда на ощупь. Она возможна лишь в условиях особой «прозрачности» психических структур, отсутствии подсознательных сопротивлений, эгоистических мотивов любого характера.

"Мистическое единение" заключено отнюдь не в запредельном экстазе, а в бескорыстной любви к миру — Земле, Силе, Духу, Реальности, абстрактному. Если по-настоящему полюбил Землю, значит, ничего от нее не хочешь. Именно поэтому она может научить тебя свободе.

Между прочим, именно любовь к миру избавляет от одиночества. Страх одиночества, как я уже писал в книге "Тайна Карлоса Кастанеды", непосредственно связан со страхом смерти и исчезает вместе с ним. Но чувство печали, сопровождающее фактическое одиночество сознающего существа во вселенной, остается, поскольку обусловлено самим фактом его существования. Любовь к миру — это, в частности, восприятие мира (Земли, Вселенной) как равноправного партнера, с которым ведешь непрерывное общение. Возможно ли одиночество в такой компании?

Если вы перестали чувствовать свое одиночество, это, помимо всего, означает, что большая часть бессознательного энергообмена вашего кокона с внешним полем перешла в область околосознательного; плотность энергопотоков повысилась, а это свидетельствует о погружении точки сборки, ее все большем удалении от позиции обычного, закрытого от мира и озабоченного своими эгоистическими нуждами человека.

Навыки безупречности в мире первого внимания используются толтеками прежде всего в методиках сталкинга, о котором тоже написано достаточно много. Скажем лишь то, что представляется наиболее важным.

Как известно, термин сталкинг буквально означает «выслеживание» и вообще-то относится к охоте. Если говорить о древнейших корнях этой магической техники, то придется признать, что для современного человека они связаны с весьма непривлекательным занятием. Древние маги, увлеченные добыванием власти и силы, разделившись на враждебные кланы, охотились друг на друга, используя иногда просто ужасающие методы. Как вы помните, Ла Горда имела «счастье» познакомиться с нравами древних магов, подобрав "камень силы", принадлежавший одному из них. В своих кошмарах она видела, как враги поедали свою жертву живьем: ритуальный каннибализм действительно довольно долго входил в мрачное мировоззрение древних "охотников за силой". Они понимали «охоту» буквально, а поскольку в роли дичи оказывались искусные и сильные маги, приходилось использовать сложные и весьма хитрые приемы. Падение империи толтеков положило конец этой бессмысленной и жестокой практике, но ряд фундаментальных сталкеровских идей сохранился и претерпел значительные метаморфозы. Испанская Конкиста еще более обострила ситуацию: нагуализм был вынужден уйти в глубокое подполье, и маги стали применять сталкинг в первую очередь к самим себе. Они обратили внимание на то, что, выслеживая собственные реакции и поступки, можно добиться существенного смещения точки сборки. Безупречность стала фоновым состоянием для сталкеровских занятий, а видение эманаций и намерения, направляющего их активность, позволила понять глубинный, «космический» смысл подобных упражнений.

Дон Хулиан — бенефактор дона Хуана — был сталкером и хорошо понимал сокровенную суть своего пути. Об одном из своих коллег, по словам Кастанеды, он сказал: "Его контроль — не более чем иллюзия, созданная Орлом. Он только безупречный воин, и его действия — не более чем попытка отразить Орла, как в зеркале". В этом высказывании заключен глубокий смысл. Орел, будучи безличной и всеобщей силой, на самом деле ничего не контролирует, но поскольку эманации несут в себе ничем не нарушаемый порядок, возникает иллюзия, будто некое начало неустанно заботится о соблюдении гармоничного распределения структур и исполнении высших законов. Попытка "отразить Орла, как в зеркале" заключает в себе окончательную цель сталкинга — быть совершенно безличным и максимально эффективным одновременно. Личность с ее ценностями, целями и мотивами и есть основное препятствие на пути сталкера. Устранение рефлексии, устранение мнимого «богатства» внутренней жизни осуществляется, как мы уже говорили, при помощи остановки внутреннего диалога. С другой стороны, стремление действовать безличным образом, на фоне постоянно практикуемой безупречности, ведет к неминуемому угасанию и ослаблению внутреннего диалога.

Этот образ действия и реагирования во многом полярно противоположен обычной человеческой жизни. Если аппарат эго, т. е. нормальная личность, осуществляет себя в повседневных коллизиях через шаблоны и стереотипы, лишь иногда, в проблемных ситуациях, обращаясь к сознательному выбору, который, как правило, также ведет к включению какого-нибудь заготовленного в личной истории стереотипа, то сталкер стремится убрать из своей психики все стереотипы вообще. Но для этого надо сначала научиться вовремя распознавать стереотип реагирования или поведения. Потому в основе техники лежит принцип непрерывного "выслеживания самого себя".