Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

Тот выступил вперед и поклонился ей.

— Вашей задачей как преемника графа д'Орри будет удовлетворение требований маршала д'Эстре.

Герцог Бофор понял теперь, что маркиза намерена удалить всех министров, принадлежавших к его партии.

Монрэпуа чувствовал, что настала и его очередь. Взгляд маркизы, обращенный на него, не предвещал ничего доброго. Поэтому Монрэпуа сам приблизился к столу.

— Я пришел сегодня сюда с покорнейшей просьбой…

— Говорите, господин министр, — приказала маркиза.

— Состояние моего здоровья принуждает меня на некоторое время удалиться от государственных дел, маркиза. И я прошу вас доложить королю мою просьбу и освободить меня от занимаемой мною должности.

— Этого совершенно не надо! Я принимаю вашу отставку. Господин Рулье займет ваше место. Его нет здесь… Господин аббат Берни будет столь любезен и сообщит ему о новом назначении.

— Это похоже на государственный переворот! — громким голосом сказал герцог Бофор, не будучи в состоянии скрывать свою злобу и ненависть. — И все это делается в отсутствие короля…

Все слышали эти вызывающие слова, и в зале воцарилась мертвая тишина.

Маркиза встала со своего кресла. По ее глазам было видно, что она намерена вступить в бой.

— Переворот, о котором вы говорите, совершается по моему желанию, господин герцог, — сказала маркиза де Помпадур дрожащим от гнева голосом. — Если бы вы, господин герцог, были министром, я и вам дала бы отставку.

Длинное лицо герцога, обрамленное рыжими волосами, побелело — маркиза подвергла его такому унижению в присутствии всех сановников, какое до сих пор никто не мог и вообразить.

Взгляды всех присутствующих были обращены на них двоих.

Маркиза отвернулась от герцога, гордо поклонилась сановникам и со своей свитой вышла из зала заседаний, оставив министров и советников в неловком положении.

«Этим ты подписала себе приговор! — злобно подумал герцог Бофор. — Ты слишком высоко вознеслась — тем больнее ты почувствуешь падение! Та же рука, которая подняла тебя из ничтожества, Жанетта Пуассон, снова превратит тебя в ничтожество. Ты осмелилась задеть меня… Твоя дерзость погубит тебя, клянусь! Двоим нам тесно при дворе. Один из нас должен пасть…»

XV. В ТУЛОНСКОЙ ГАВАНИ

Когда надзиратель Рошель увидел из своего наблюдательного пункта повозку, которую тащил мул, он решил, что это везут очередного умершего в лазарете преступника. И тут у Рошеля мелькнула мысль, что Марсель воспользовался этим случаем для нового побега и что поэтому сообщники поджидают его здесь.

Конечно, Рошель не мог догадаться, что Марсель занял место покойника. Он думал, что каторжник, скорее всего, воспользовался присутствием посторонних в лазарете и постарался выйти из крепости. Поэтому Рошель покинул свое убежище с намерением вернуться в крепость, чтобы там навести справки и, в случае исчезновения каторжника номер пятьдесят семь, привести сюда, на берег, стражу. В одиночку Рошель боялся вступить в схватку с каторжником и мушкетером, ибо был изрядным трусом.

Рошель побежал в крепость. Привратник, узнав в нем надзирателя, пропустил его и даже согласился на его просьбу оставить ворота на полчаса незапертыми, чтобы в случае, если страже понадобится выйти, не было никаких задержек.

В то время как Рошель бежал в крепость, Адриенна стояла в тени дома и ждала.

В это же время Виктор, увидев из своей лодки повозку, подъехавшую к дому ученого итальянца, подумал, что Марселю как‑нибудь удалось с этой повозкой выбраться из тюрьмы, и потому мушкетер на всякий случай направил лодку к каменным ступеням пристани, привязал ее там и поднялся к дому Альмаго.

Вдруг он услышал сдавленный вскрик Адриенны и невольно приостановился. В следующую же минуту он увидел Марселя, выходившего из дома итальянца в арестантском платье.

Виктор опасливо оглянулся, но все было спокойно. Улицы тихи и безлюдны. Никто не видел встречи влюбленных.

— Скорей, скорей! — торопила Адриенна, беря Марселя за руку, чтобы отвести его на пристань. — Ты ранен? Твоя рука перевязана…

— Пустяки, Адриенна, рана уже заживает, — ответил Марсель. — Главное — я свободен и вижу тебя!

— Виктор ожидает нас там, в гавани, недалеко от пристани.

— Так вы знали?..

— Нас известили анонимным письмом. Мы пришли сюда, совершенно не зная — зачем.

— Странно… — пробормотал Марсель.

— Загадочное письмо… Кто его написал и принес к нам в гостиницу, я не знаю… А вот идет наш друг Виктор. Он машет нам рукой, торопит. И он прав. Мы не можем терять ни минуты…

— Куда же мы направимся? — спросил Марсель, подходя с Адриенной к мушкетеру.

Друзья растроганно пожали друг другу руки.

— Благодарение Небу, что мы здесь, чтобы бежать вместе с тобой, — сказал Виктор шепотом. — Как ты попал в дом итальянца?

Марсель кратко рассказал историю своего побега.

— Внизу, около лестницы, нас ожидает лодка. Мы должны как можно скорее оставить гавань! Только по морю мы можем спастись. И надо обязательно достать тебе другую одежду… Ты, я вижу, ранен…

— Уже не болит, Виктор, — ответил Марсель на ходу. — У нас еще есть время до утра, чтобы уплыть как можно дальше…

— Теперь только полночь! — заметила Адриенна.

— Вот лодка, — сказал мушкетер и начал спускаться по ступенькам к воде.

Марсель и Адриенна последовали за ним. Луна все так же ярко светила, так что и на воде, и в окрестностях можно было все отчетливо различить.

— Дай‑ка и мне одно весло, — сказал Марсель своему другу, который отвязал и оттолкнул лодку от пристани. — Здоровой рукой я вполне могу грести.

В это время из крепости донесся раскат пушечного выстрела.

— Что это такое? — проворчал мушкетер.

— Святая Дева! — прошептала Адриенна, сложив руки.

— Мой побег обнаружился, — глухим голосом произнес Марсель.

— Вперед! У нас еще есть шанс! — сказал мушкетер, налегая на весло.

Лодка стремительно разрезала воду.

Опустившись на колени, Адриенна молилась. Марсель, по мере возможности помогая Виктору грести, тревожно посматривал на берег.

— Мне кажется, мы не сможем выйти из гавани. Выход из бухты запирают… — произнес он упавшим голосом.

Действительно, в это время с шумом поднимали длинную цепь, перегораживающую бухту. Эта цепь обычно лежала глубоко на дне. Когда же надо было перегородить вход в гавань, то цепь быстро поднимали особыми механизмами, установленными на берегу бухты. Таким образом загораживали какому‑нибудь судну выход или вход в гавань Тулона.

— Я вот что предлагаю, — сказал мушкетер, опуская весло. — Попробуем пробиться в сторону предместья, туда, где наша гостиница, Адриенна. Может быть, там мы найдем какое‑нибудь средство бежать из города.