Ложь во спасение - Нора Робертс

– Ну да. А оказалось, нет.

Он произнес это таким скучным тоном, что Шелби сама удивилась, что вздрогнула.

– И мне кажется, что ты хорошо постаралась, чтобы покончить со всем этим и начать строить жизнь заново, так, как хочется тебе. Или тебе этого не хочется? Я имею в виду нас с тобой. Это будет тяжелым известием, потому что я в тебя влюблен. Но то, что я в тебя влюблен, не означает, что я буду здесь стоять и терпеть, как ты ставишь меня на одну доску с каким-то негодяем, который тебя обманывал, использовал и подорвал твою веру в себя и людей. К этому я не готов. И то, что я о тебе забочусь – как заботился бы любой неравнодушный человек, – не означает, что меня можно взять и вот так задвинуть, чтобы тебе, черт возьми, было легче дышать.

Он убрал рулетку в карман своего пояса с инструментами.

– Разбирайся, с чем тебе там надо разбираться. Я с твоей мамой свяжусь.

Он прошагал мимо нее и вышел за дверь, не дав ей опомниться. Он так и не повысил голоса – по сути дела, он говорил так спокойно, что у нее побежали мурашки и ощущение было, будто ее отхлестали.

Как он может говорить ей такое? Разговаривать таким тоном? А потом взять и уйти? Он затеял ссору, вот как это называется, а потом ушел, не дав ей возразить или оправдаться.

Она не обязана это терпеть!

Шелби решительно вышла из постирочной – и видит бог, она все выскажет маме, потому что все это сильно смахивает на то, что Ада-Мей специально затеяла эту историю, чтобы ее дочь пообщалась с мужчиной, которого она для нее выбрала. Или она плохо знает Аду-Мей Донахью-Помрой?

Нет, она знает ее прекрасно.

К несчастью, Шелби замешкалась – или это Грифф был чересчур стремителен, потому что она не успела дойти до парадной двери, как его машина отъехала.

Ну и отлично, сказала она себе, вышагивая по комнате. И к лучшему. Надо только успокоиться и потом ответить. Неважно, что.

Щеки у нее горели, она вошла в ванную и плеснула на лицо холодной воды.

Она его не на шутку рассердила, таким она его еще не видела.

Потому что они встречаются всего пару месяцев, напомнила она себе. Она права, надо притормозить. Надо чуточку сдать назад.

Потом она уткнулась лицом в полотенце.

Он сказал, что влюблен. Эта мысль наполнила ее до краев – и вновь опустошила. Ей захотелось разрыдаться. Захотелось прижаться к нему так крепко, как если бы от него зависела вся ее жизнь.

Нет, сейчас об этом думать нельзя. Нельзя – и все. Она слишком измотана, чтобы сейчас об этом думать. А он был слишком взбешен, чтобы мыслить разумно.

Она пойдет прогуляться, вот что она сейчас сделает. Прогуляется и прояснит мозги. И поговорит с Эммой-Кейт. Непременно надо поговорить с Эммой-Кейт.

Шелби начала спускаться. Нехотя. Но когда она увидела, что входная дверь открывается, то бросилась со всех ног.

– А теперь ты меня послушай! – начала она, но осеклась, увидев Форреста и за его спиной – двух мужчин в черных костюмах.

– Кто это тебя так распалил? – как ни в чем не бывало бросил Форрест. Но поскольку ему навстречу только что пронесся пикап Гриффа, об этом несложно было догадаться.

– Я собиралась… пройтись.

– С этим придется повременить. Познакомься: спецагенты ФБР Боксвуд и Лэндри. Им надо с тобой поговорить.

– Ладно.

– Принеси-ка нам чего-нибудь холодненького, – перебил Форрест.

– Да-да. А вы проходите, пожалуйста, и присаживайтесь. Я сейчас.

Он отослал ее на кухню, чтобы дать время прийти в себя и собраться с мыслями, и она постаралась использовать этот шанс. Плохи, наверное, дела, подумала Шелби, разливая по стаканам холодный чай со льдом и по привычке добавляя в них по веточке маминой мяты с подоконника. Чтобы в дом явилось ФБР? Видать, дело серьезное. Она поставила стаканы на поднос, положила рядом салфетки и достала тарелку для глазированного печенья, которое мама держит для нежданных гостей.

ФБР – никакие не гости, подумала она и убрала тарелку на место.

До нее доносился голос Форреста, он что-то рассказывал о рафтинге в здешних горах и как его брат Клэй любит полихачить, когда выдается время.

Когда Шелби вошла, один из фэбээровцев, тот, что был выше ростом, встал и перехватил у нее поднос.

– Спасибо, – произнес он с отчетливым говором жителя Джорджии.

Высокий, отметила про себя Шелби, поджарый – если не сказать, долговязый, – смуглая кожа, темные глаза, темные волосы коротким бобриком.

Он поставил поднос на столик и протянул руку.

– Спецагент Мартин Лэндри. А это мой напарник, спецагент Роланд Боксвуд. Спасибо, что согласились побеседовать.

– Это касается Ричарда? Конечно, кого же еще? – Шелби вопросительно посмотрела на одного, затем на другого.

Боксвуд был комплекцией покрепче, помускулистее. Если Лэндри был брюнет, то этот – выраженный блондин скандинавского типа, с соломенными волосами и льдисто-голубыми глазами.

– Присядь, Шелби. – Форрест взял ее за руку и притянул на диван рядом с собой. – Наши друзья федералы сегодня прилетели из Атланты.

– Из Атланты, – машинально повторила она.

– Мне разрешили ввести тебя в курс дела. – Он легонько погладил ее по коленке. – Я разослал то, что ты накопала, что накопал Грифф, что накопал я сам. Свел все воедино и отправил в полицию Майами, в Атланту, в Филадельфию – и далее по списку. И поскольку список был длинный, один экземпляр отослал и в ФБР тоже.

– Ты мне говорил, что собираешься это сделать.

– Вот именно. И вот начальство прислало их сюда, чтобы побеседовать с тобой лично.

Шелби кивнула, и Лэндри подался вперед.

– Миссис Фоксворт.

– Оказывается, я ею никогда не была. Это я только так думала. Так что, пожалуйста, называйте меня Помрой.

– Мисс Помрой, в феврале этого года вы продали кое-какие часы. Вы отнесли их в магазин «Истерфилд» на Либерти, в Филадельфии.

– Да. У Ричарда было несколько часов, – Шелби в ужасе зажмурилась. – Они были краденые, да? Я должна была знать! Я должна была догадаться! А тот человек в магазине, которые мне помогал, он знать не мог. Он мне просто помогал – и все. Деньги я верну. – Денег у нее не было. Даже если вычистить все, что она откладывает на покупку дома, то и тогда этих денег не хватит. – Если вы мне дадите немного времени, я все эти деньги верну.

– Об этом не беспокойся, Шелби, – проговорил Форрест.

Она покачала головой:

– Он их украл, а я продала. И деньги потратила. Так нельзя!

– Там были и другие изделия, – заговорил Боксвуд. Голос у него был строгий, даже какой-то грозный. – Запонки, серьги, антикварная заколка.

– Заколка у меня! Я не думала, что она представляет какую-то ценность, и даже не стала пытаться ее продать. Сейчас принесу.

– Сиди! – остановил Форрест, прижав ей колено. – Сиди пока.

– Все изделия, которые вы продали в Филадельфии, – продолжал Боксвуд, – совпадают с вещами из списка похищенного в окрестностях Атланты с мая 2011 по сентябрь 2014 года.

– То есть ограблений было много. Не одно, – тихо проговорила Шелби.

– В списках похищенного во всех этих случаях еще масса других вещей. Мы бы хотели, чтобы вы взглянули на фотографии.

– Да, я посмотрю. Конечно. Мы переехали в Атланту только осенью 2011-го. В мае мы еще там не жили, но Ричард много ездил.

– Но в апреле 2012-го вы там жили? – уточнил Боксвуд.

– Да. Мы жили там.

– А тринадцатого апреля того года вы где были, не помните?

– Нет. Прошу извинить, не знаю. Три с лишним года прошло.

– А ты подумай как следует, – без нажима произнес Форрест, держа руку на ее бедре. – Это было за пару дней до Пасхи. Страстная пятница.

– Ах, вот что. Пасха. И Кэлли было около годика. Я купила ей нарядное платьице, шляпку – словом, все, что полагается. В ту пятницу я повезла ее фотографироваться. Эти карточки у меня в альбоме есть. Там у них еще реквизит был соответственный – цыплятки, кролики, корзинки с крашеными яйцами. Я потом послала эти фотографии маме и бабушке.

– Я их помню.

– Это было во второй половине дня. Точное время не помню. Фотоателье называлось «Кидография». Очень подходящее название. Я запомнила, потому что потом еще несколько раз водила туда Кэлли. Девушку-фотографа звали Тейт. Да, точно: Тейт Митчелл. Это точно, я хорошо запомнила. А в тот первый раз, перед Пасхой, я потом переодела Кэлли и повезла ее за мороженым. В награду за примерное поведение. Я ей заранее обещала – мол, будешь себя хорошо вести, получишь потом мороженое. Она хоть и маленькая, а что такое мороженое, уже хорошо знала. Мы ездили к Морелли.

– Лучшее мороженое в Атланте, – прокомментировал Лэндри.

– Вы там бывали? Кэлли это место обожала. Мы поехали к Морелли, и я позволила ей перебить аппетит перед ужином. Это я помню. Помню, еще подумала: «Ну вот, теперь она у меня ужинать не станет». Значит, дело было к вечеру.