Наше всё! - Алексей Зинин

Скажу честно, мне теперь не так интересно. Это раньше была фенька. Наша четверка — Тихонов, Апеничев, Кечинов и я — в общей сложности восемь минут из десяти могла удерживать мяч в противостоянии с любой другой четверкой. Помню, мы как–то на ограниченном участке сделали непрерывно пятьдесят восемь передач. Те, кто знает, о чем идет речь, поймут всю уникальность. Это фантастика! У нас еще было так: за десять передач тебе давалось право дополнительного розыгрыша. А тут после этих пятидесяти восьми передач, чтобы завладеть мячом, нашим оппонентам нужно было сделать шесть отборов. Люди из того квадрата на карачках выползали.

Так что, резюмируя вышесказанное, считаю, что с 2003 года спартаковский футбол оказался в подполье. С уходом Романцева ушла система. Если в последующие три года что–то спартаковское и проскальзывало в игре, это носило стихийный характер — традиции периодически прорывались наружу. Больше комбинационному футболу было неоткуда взяться, у того же Старкова любимое упражнение было — подача с фланга. Подали — замкнули. Да стандарты отрабатывали.

Тем не менее верю, что когда–нибудь настоящие «кружева», те, которые дарят массу эмоций, вернутся. Чтобы полноценно поставить спартаковский футбол, у руля должен быть спартаковец, долгие годы играющий у Романцева. И чтобы два помощника у него были тоже свои в доску, съевшие на фирменных спартаковских приемах не одну собаку. Чтобы они являлись единомышленниками. И очень важно, чтобы игроков подбирали соответствующих. Думаю, спартаковский футбол вернется, когда к руководству командой придет уже наше поколение — поколение Тихонова — Цымбаларя. Нам ничего и записывать не надо — все в голове. Вбито и выдержано временем. Нужно будет адаптировать все эти знания к веяниям современного футбола, и все! Сейчас же у нас оттепель. Переходный период возвращения к истокам. И для Владимира Федотова, как мне кажется, главная задача заключается именно в том, чтобы не допустить того отдаления от стиля, которое началось при Чернышеве. Считаю, Григорьичу, особенно после привлечения к основному составу весной 2007 года наших доморощенных воспитанников, это отчасти удается. Федотов — вообще первый тренер после Романцева, который вызвал в команде всеобщее уважение. И первый тренер, который имеет представление о том, что же такое знаменитый спартаковский футбол, и при этом верит, что наш футбол неподвластен времени. Считаю, что это глупость, когда кто–то говорит, что «кружевной» стиль — это стиль прошлого. Сегодня финалисты Лиги чемпионов 2005–2006 годов «Барселона» и «Арсенал» играют именно в такой футбол, только исполнители у них уровнем повыше. Как–то я прочитал интервью Арсена Венгера, где он вспоминал, как в Москве «Спартак» не оставил от его команды камня на камне, и с тех пор он кое–что в своих взглядах пересмотрел. И теперь, когда я наблюдаю за «Арсеналом», который к тому же выступает в красно–белых цветах, с удовольствием отмечаю: у нас есть последователи и единомышленники.

Февраль 2008‑го… Я перечитываю свои записи и невольно отмечаю: Егор, ты был прав, когда писал те строки. Сегодня я говорю спасибо Григорьичу за все, что он для нас сделал. И как бы горько мне ни было расставаться со столь замечательным и родным наставником, признаю, что это вполне логичный шаг.

Апрель 2009‑го… С того момента, как Владимир Григорьевич покинул «Спартак», наши с ним отношения не изменились. Я всегда за него переживал, да и он за меня тоже. А сегодня Григорьича уже нет в живых. Страшно и горько. Морально я не был к этому готов. Совсем. И тем не менее, вспоминая Григорьича, я всякий раз не только испытываю болевые ощущения в левом подреберье, но и ловлю себя на том, что невольно улыбаюсь. Владимир Григорьевич Федотов был настолько солнечным и жизнерадостным человеком, что и память о нем осталась такая же светлая.

ГЛАВА 36

Как проникнуться спартаковским духом

Признаюсь, эту главу мы изначально не планировали. И уже под занавес, за несколько дней до того как поставить последнюю точку, возникло ощущение, что о чем–то важном и очень для меня значимом я не сказал. И это важное и значимое не что иное, как спартаковский дух. Им пропитана эта книга. Он повсюду витает в моей квартире. Он всегда со мной. Он придает мне силы и постоянно стимулирует к дальнейшей работе над собой. Я дышу им. Полагаю, многие недоуменно поморщатся: пафос все это, никому не нужная лирика! Прожженные материалисты и вовсе будут смеяться. И это совершенно нормально, потому что спартаковский дух, как и спартаковский футбол, понятен далеко не каждому. Даже то, что можно потрогать руками, и то всеми трактуется по–разному, а спартаковский дух руками–то не ухватить. Его в душу впустить надо.

Я постоянно вижу великих людей, сраженных наповал «красно–белой» болезнью. Любого из них в состоянии слушать часами, потому что они умеют не просто быть интересными, они умеют при этом оставаться самими собой.

Разумеется, я всегда читаю интервью настоящих спартаковцев прошлого и нынешнего и всегда улавливаю наш неповторимый стиль.

«Когда Георгий перебрался в «Локомотив». — поведала Любовь Ивановна Ярцева, — он получил одну травму, потом другую. И тогда я взмолилась: «Жора, милый, давай уйдем отсюда. Это не наша команда!» — хотя прекрасно понимала, что толкаю мужа в никуда, ведь второго «Спартака» в природе не существует».

Любовь Ивановна, признаться, меня поразила. Я редко встречал женщин, которые бы так фактурно и обстоятельно были способны размышлять о спартаковском духе. Смысл высказывания большинства сводится к общим фразам, наподобие: «Это миф, это загадка, это феномен». Любовь Ивановна же сумела изложить саму суть: «…Я до сих пор, когда прохожу мимо метро «Сокольники», ощущаю, как убыстряется сердцебиение. Я ощущаю этот дух, он проникает не только в людей, но и в предметы. И вот я подхожу к тому месту, где останавливается спартаковский автобус, и замираю. Когда–то здесь, вот под этими часами, переминались с ноги на ногу Старостин, Бесков, Нетто, Романцев, мой муж и многие–многие близкие мне люди. Мне сразу делается тепло на душе — такое впечатление, что побывала в храме».

Спартаковский храм. Вполне подходящее название. И никакой притянутости за уши. Ведь храм — это и очищение, и поклонение, и наслаждение, и забота о других. Это то, куда тебя, если ты, конечно, верующий человек, тянет в минуты крайней радости, тяжелой горести или просто серой монотонности. Так и «Спартак», если ты заразишься им, примешь его в себя как религию, то уже никогда не забудешь. Вы станете повязаны друг с другом на века.

«Спартак» — это страшная сила, способная перевернуть всю твою жизнь. Это мерило всего, что будет встречаться на твоем пути потом. Проведя несколько лет в футболке с полосой на груди, ты станешь «зомбированным» человеком: уже никогда не сможешь с такой же искренностью и легкостью общаться с партнерами по новой команде, будешь раздражаться оттого, что их менталитет и психология тебе чужды. Слыша, как поддерживают тебя болельщики, ты не будешь испытывать блаженства, потому что болельщики эти из другого, отнюдь не «красно–белого» теста. Твой послеспартаковский период вряд ли будет абсолютно счастливым, поскольку ты познал прелесть настоящего счастья, когда садился в тот самый автобус около метро «Сокольники» и въезжал на нем в ворота тарасовской базы.

…Однажды я забрел на территорию буддийского монастыря и чуть не задохнулся от обрушившегося на меня шквала событий, произошедших в тех местах за тысячелетия. Никто мне о них не рассказывал, никаких надписей я не читал — я просто сидел и видел, как перед глазами проносится история. Там и воздух какой–то другой, и себя воспринимаешь совсем иначе. Делаешься мудрее и сильнее. И мысли в голове рождаются возвышенные.

Так что ДУХ не пустое слово, придуманное для украшения действительности. И спартаковский дух, обрушивающийся на наших новичков, он особый. Равного ему в отечественном футболе, уж простите за банальность, нет. Его отличительная черта в том, что он существует как внутри, так и вне «красно–белой» среды. С раннего детства он вбивается в сознание. Это как легенда, передающаяся от отцов к сыновьям. Ну а кто же не хочет прикоснуться к легенде? И это до недавнего времени, пока спорт совсем не стал коммерческим, срабатывало: «В «Спартак» два раза не зовут».

В то же время мир делится на две категории, одна из которых очень не любит все «неосязаемое» и плюет на традиции. Вот такие циники, как это ни парадоксально, сами того не подозревая, возносят спартаковский дух до заоблачных высот и делают его еще более величавым. Когда не получается кого–то сломить, то к нему испытываешь уважение, пускай и затуманенное ненавистью. Ненависть ведь только подтверждает и укрепляет статус того, на кого ее направляют.