Нечестивый союз - Сюзанна ГРЕГОРИ

– Но зачем де Белему понадобилась эта морока с сатанинскими сектами? – пожал плечами Стэнмор. – Ведь зловещие ритуалы и церемонии требовали немалых усилий.

– Ему нравилось ощущать власть над людьми, – пояснил Бартоломью. – Всякий, кого он затягивал в сети, будь то Талейт-старший или Пирс Хесселвел, ощущал перед ним трепет. Оказавшись в подчинении у де Белема, люди уже не могли освободиться. Чтобы держать паству в страхе, он шел на хитроумные уловки вроде тех, что мы наблюдали в церкви Всех Святых. Убийства, произошедшие в городе, де Белем тоже сумел использовать к собственной пользе. Он утверждал, что их совершает сам князь тьмы, посылая своим приспешникам кровавые знамения.

– Де Белем – человек расчетливый и трезвый, – заметил Стэнмор. – Он привык во всем искать выгоду. А какая ему корысть в людском страхе и трепете?

– Тебе известно не хуже моего, что по всей стране работники покидают дома и отправляются на поиски больших заработков. Ты правильно сказал, де Белем корыстолюбив и расчетлив. Он вовсе не желал щедро платить местным жителям. И смекнул, что если хорошенько запугать народ, то можно использовать их труд почти даром.

– Это я и без тебя сообразил, – сердито пробурчал Стэнмор. – Но я по-прежнему не понимаю, зачем ему понадобились старый Талейт и Хесселвел. Они-то не работали на его полях.

– Хесселвел тоже был ему необходим, – пояснил Бартоломью. – Благодаря ему де Белем знал все, что происходит в Майкл-хаузе, какие поручения канцлера выполняем мы с Майклом. Хесселвел сказал, что глава секты постоянно расспрашивал его о делах колледжа.

– А что ему было нужно от моего отца? – спросил Талейт.

– Де Белем захватил монополию на торговлю шафраном и стал единственным красильщиком в городе. Освальд подтвердит, де Белем был настолько уверен в нерушимости монополии, что даже начал торговать тканями, хотя, будучи красильщиком, не имел на это права. Дабы сохранить столь выгодное положение, он стремился узнать как можно больше о делах торговцев тканью и портных. Он пресекал все их попытки воспользоваться услугами других красильщиков. Вам известно, мастер Талейт, что Освальд послал ткани на окраску в Лондон. Однако повозки его были разграблены, товар похищен. И произошло это лишь потому, что Освальд имел неосторожность упомянуть о своем намерении вашему отцу. А отец ваш передал это главе дьявольской секты, перед которым испытывал трепет.

– Если у вас есть хоть какие-то сомнения, можете осмотреть склады де Белема на Милн-стрит, – кивнул Стэнмор. – Там вы найдете похищенные у меня тюки с товаром.

Талейт тяжело вздохнул и взглянул туда, где в окружении солдат стояли де Белем и его сообщники. Прежде чем двинуться через лес, необходимо было дождаться наступления утра. Шериф не желал подвергать себя и своих людей опасности разбойного нападения.

– Теперь мне все ясно, – изрек он. – В письме, полученном мною после похищения сына, говорились, что мое дознание не должно касаться сатанинских сект. На самом деле де Белем пытался помешать мне раскрыть механизмы его преступной коммерции. Мне следовало догадаться об этом сразу. Ведь сын мой был похищен, едва я начал расспрашивать очевидцев нападения на повозки сэра Освальда. Дело это представлялось мне куда менее важным, чем убийства гулящих женщин. Однако для де Белема оно имело первостепенное значение. Я рад, что ныне мы положили конец его козням.

– Этот негодяй на редкость умен и хитер, – кивнул Стэнмор. – И со своими приспешниками он управлялся чрезвычайно разумно. По словам Эдварда Бакли, половина наемников жила здесь, в деревне, а половина – в городе, на улице Примроуз.

– На улице Примроуз? – встрепенулся Талейт. – Там, где жил Фруассар?

– Фруассар и его семья были одними из немногих жителей улицы Примроуз, которых пощадила чума, – кивнул Бартоломью. – После черной смерти там осталось множество пустых домов. К тому же место пользовалось дурной славой, и желающих селиться там не находилось. Именно поэтому де Белем и разместил там наемников. Может статься, бедняга Фруассар оказался невольным свидетелем каких-либо злодеяний, совершаемых его новыми соседями. Полагаю, он искал убежища в церкви вовсе не потому, что убил свою жену. Фруассар пытался спастись от де Белема. Ночью Гилберт притаился в подвале, ключи от которого были лишь у него. Когда церковь заперли, он вышел из укрытия, удушил Фруассара гарротой и стал дожидаться так называемого «отца Люция». Ведь без посторонней помощи тщедушный клерк не мог втащить труп на звонницу и спрятать его за колокольным станом. Что касается отца Люция, то под его именем, несомненно, скрывался сам де Белем. В церковь его впустил Гилберт, а не Фруассар, как думали стражники.

– По словам стражников, таинственный монах был худ, изможден, обладал постной физиономией и огромным носом, – подал голос Майкл. – Подобное описание не подходит де Белему. Однако этот пройдоха, поднаторевший в различного рода трюках, мог без труда изменить свою наружность. К тому же солдат сильнее занимала игра в кости, чем смиренный бенедиктинец, явно не представляющий опасности.

– Неужели во всех преступлениях замешан Гилберт? – изумленно пробормотал Талейт. – Клерк, облеченный особым доверием канцлера! Необходимо немедленно арестовать его, иначе он сообразит, что игра проиграна, и сбежит из города.

– Нет необходимости, – усмехнулся Бартоломью. – Преступник уже в наших руках. Никто из вас не обратил внимания, что мы ни разу не видели Джанетту и Гилберта вместе? Иначе и быть не могло. Эти двое – один и тот же человек.

– Быть не может! – одновременно воскликнули Майкл, Талейт и Стэнмор.

– Что за нелепица взбрела тебе в голову, Мэтт! – перекрыл удивленный гул зычный голос Майкла. – Ты забыл, что Гилберт бородат? А в том, что Джанетта женщина, усомнится лишь слепой! Боюсь, де Белем так крепко ударил тебя по голове, что ты повредился в уме!

– Подойди и проверь, прав ли я, – пожал плечами доктор. – Уверен, роскошная грива Джанетты останется у тебя в руках, стоит хорошенько потянуть за одну из прядей.

– Делай это сам, – сердито буркнул Майкл. – Мы, монахи, не имеем обыкновения таскать женщин за волосы.

Бартоломью подошел к повозке, где сидела Джанетта. Остальные следовали за ним по пятам. Увидав доктора, Джанетта растянула губы в улыбке. Он улыбнулся в ответ и протянул руку к ее черным блестящим волосам. Изменившись в лице, Джанетта попыталась увернуться.

– Вы с ума сошли! Что вы себе позволяете!

Бартоломью, не говоря ни слова, вцепился в длинную прядь. Джанетта пронзительно завизжала. Доктор с невозмутимым видом продолжал тянуть. Парик слетел прочь, выставив на всеобщее обозрение жидкие волосы Гилберта, прилипшие к макушке. Де Белем с непроницаемым выражением наблюдал, как Гилберт, почти неузнаваемый без накладной бороды, плевался и сыпал проклятиями.

– Но как вы догадались? – едва переведя дух от изумления, спросил Талейт.

– Парик этого негодяя ввел в заблуждение нас, но не городских проституток, – пояснил Бартоломью. – Матильда сразу сказала мне, что волосы у так называемой Джанетты фальшивые. Встретившись с Джанеттой во дворе церкви Святой Марии, я пригляделся к ее волосам и понял: догадка Матильды справедлива. А еще меня удивило, что женщина, которая дорожит своей привлекательностью, не пытается скрыть шрамы на лице с помощью пудры и притираний.

– Но это не так просто, – задумчиво произнес Талейт. – У моей жены на шее есть родимое пятно, оно доставляет ей немало хлопот. Всякий раз, надевая открытое платье, она тратит уйму времени на то, чтобы скрыть пятно под слоем пудры. А мошеннику Гилберту требовалось быстро изменять обличье. И он решил не скрывать шрамы с самого начала. Он понимал, обстоятельства могут сложиться так, что возиться с притираниями будет некогда.

– Меня насторожило также, что Джанетта прикрывала лицо волосами, когда беседовала со мной, – продолжал Бартоломью. – При разговоре с другими мужчинами она так не делала. Мы с Гилбертом были хорошо знакомы, и он, разумеется, опасался быть узнанным. Однако же я не был уверен в справедливости своей догадки, пока в церкви не схватил Джанетту в охапку. В подобной ситуации всякий, даже не будучи опытным доктором, понял бы, что сжимает в руках отнюдь не женщину.

– Именно Гилберт обратил наше внимание на то обстоятельство, что у женщины, найденной в гробу Николаса, почти не осталось волос. Женщина умерла около месяца назад. В это же время в городе появилась Джанетта в роскошном парике, – сказал Майкл.

– Неужели возлюбленную Николаса убили из-за ее волос? – недоуменно вопросил Стэнмор.

Бартоломью этот вопрос привел в замешательство, ибо подобная возможность не приходила ему в голову.

– Нет, причина убийства куда более серьезна, – ответил вместо него Майкл. – У убитой были тонкие жидкие волосы. В точности такие же, как у Гилберта.