Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я натянул плед повыше, к заледеневшим уже ушам, и посмотрел на Алину. Она, бедненькая, стояла как ощипанный птенец посреди ненастья. Ноги ее в летних туфельках тонули в мокрой траве, юбка трепалась на ветру, облепляя икры прозрачной от влаги материей. Она улыбалась посиневшими губами и хотела как-то приступить к зарядке вместе с сестрой, но от холода не могла и пошевелиться, и только стояла на месте, вытянувшись в струну, стуча зубами и пряча пальцы в длинные рукава моей толстовки.
– Иди в дом, – сказал я ей.
Но она замотала головой и продолжала стоять с улыбкой на трясущемся лице.
– Вы бы хоть посмотрели, какая здесь красота! – обернулась к нам Лия.
До красоты ли нам, подумал я, неужели она не видит, что у Алины зуб на зуб не попадает от холода? Но потом огляделся и решил, что она ведь не так уж неправа. Солнце только взошло и тянулось издалека бледными белыми лучами; сверху нам видны были треугольные верхушки гор, как будто поднятые от земли и повисшие в небе, и гладкие полосатые холмы, переливающиеся тенью и светом. Ниже под нами слоеным пирогом лежали облака, те, что выше, покучнее и побелее, нижние серые, дымные, как запылившаяся вата. Удивительно было смотреть на них сверху и видеть, как они, точно живые, шевелились, бродили в долине, разделялись на части и шли в сторону, прерывая плавную линию гор.
Я забрал Алину, и мы ушли собираться: в половине девятого решено было ехать на завтрак.
Согреться в душе, как обещала Алина, мне не удалось. Вся горячая вода ушла на нее, и когда я залез в душевую, на меня потекла слабая, еле теплая струя, которая скоро стала совсем холодной; я с криком выскочил в комнату и стал обтираться полотенцем – уж лучше бы я вообще не раздевался. Алина предложила подогреть воду в кастрюле.
– Нет уж, – ответил я, – что-то многовато приключений для одного утра, тебе не кажется?
И пошел на улицу. Там, на солнце, и то было теплее. Я встал на крыльце, как ночью, и закурил, глядя вдаль – сейчас, когда блестело солнце, здесь было светло и живописно.
– Вы будете кашу?
На соседнем крыльце стояла Лия. Она уже переоделась и была теперь в длинном серебристого цвета свитере с воротником под горло. Короткие черные кудри взлетали от ветра и вились вокруг головы, она ловила их и прятала за ухо тонкими пальцами и смотрела на меня своим уютным и одновременно таинственным взглядом.
– Какую кашу?
– Я приготовила диетическую овсяную кашу.
– А, нет. Спасибо.
– Почему вы отказываетесь? Попробуйте.
Я помотал головой:
– Нет, благодарю.
– Это же полезно. Здесь на всех хватит.
– Добрая ты моя, – с гоготом произнес подошедший с улицы Мишаня. – Что, никак не найдешь, кому скормить свою кашу?
Лия безразлично посмотрела на него со ступенек. В ее лице ничто не поменялось, в глазах не возникло ни раздражения, ни обиды – ничего.
– Ну, как хотите, – только и сказала она не то мне, не то нам обоим и ушла в дом.
Завтракать поехали в городок, что стоял поблизости. За руль снова села Лия. Я слышал, как Мишаня негромко сказал, подойдя к самому ее уху, «давай лучше я поведу», а она ответила «не надо», завела мотор и вывела машину из-под навеса.
Дорога была сухая, чистая. Мы выехали за шлагбаум и покатились по крепкому белому асфальту. Длинные лучи солнца, тут и там прикрытые короткими пухлыми облаками, пестро освещали пейзажи по обе стороны дороги. Сегодня все здесь казалось радостным, солнечным, живым. Всюду свежая от росы, сверкающая зелень, блестящие поля. Мы переглянулись с Алиной и глазами сказали друг другу – а здесь все-таки хорошо! Довольные, сели в обнимку и стали и дальше глазеть по сторонам. Скоро на дороге появилась вывеска «С», и мы повернули в город.
Это был крошечный каталонский городишко, стоящий почти у самой французской границы. Несмотря на то, что проехать его весь можно было всего за четверть часа, он производил впечатление и имел свое лицо. В центре его, где мы сразу же и оказались, лежала круглая каменная площадь с собором, от нее ручейком растекались узкие мощеные улочки со старинными домами, чугунными воротами и, как водится, цветущими балкончиками; наш минивэн не без труда протискивался среди них. Место для завтрака искали долго. Где бы мы ни останавливались, что-то было не так, то не подавали завтраков, одни лишь сухие булки с хлебом да черный кофе, то заведение казалось нам недостаточно приятным изнутри, в одном было полным-полно невесть откуда взявшихся здесь китайцев, занявших всю залу и по своему обыкновению шумно гомонящих, другой ресторанчик, весьма опрятный и привлекательный на вид, оказался заперт и открывался лишь в полдень. Все мы, кроме Лии, к тому времени были страшно голодны, в особенности Мишаня. Мы с Алиной хоть немного перекусили – боясь, как бы она не заболела после нашей утренней прогулки, я поставил для нее чай, и перед выходом мы выпили с ней по чашке и доели печенье, да и то, в желудке у меня теперь громко урчало, до того хотелось есть. Мишаня же, как я понимал, не ел ничего со вчерашнего дня, и потому сейчас он с раздражением ругался, называя городок «чертовым местом, в котором даже поесть негде».
Мне пришла в голову мысль поехать в какой-нибудь отель и позавтракать там – они-то уж точно кормили завтраками своих постояльцев. Мишаня сразу поддержал меня и даже вспомнил, что видел один на холме, когда мы только заезжали в город.
– И что, вы хотите получить на завтрак колбасу и сосиски, оставшиеся со вчерашнего ужина? – спросила нас Лия тоном учительницы.
– Хотим, Лия, хотим! – горячо ответил Мишаня. – Да я не только сосиски, я готов уже съесть весь их вчерашний ужин!
Она ничего не сказала, а Мишаня, видя по ее лицу, что не убедил ее, потянулся к рулю и стал поторапливать:
– Давай, давай, Лия, разворачивайся вот здесь! Поехали назад. Есть охота, уже сил нет.
В отеле нас действительно накормили. Взяв за всю компанию шестьдесят евро, которые достал из бумажника Мишаня, снова осадив меня решительным жестом, нас провели в длинный залитый светом зал и пригласили к шведскому столу. Мы трое с поспешностью схватили тарелки и набрали в них разных закусок, сыров и колбас, булок и круассанов, меда, варенья, фруктов, словом, всего подряд, заказали кофе и чаю, и расселись у просторного окна друг напротив друга – мы с Алиной лицом на улицу, на сияющее небо и холмы, Лия с Мишаней лицом к нам. Мы с Мишаней молча накинулись на еду. Быстро утолив первый голод, поднялись, прошлись по рядам во второй раз, снова взялись за еду и потом только, оторвав головы от тарелок и сыто выпятив животы, уселись поудобнее, попивать чай и глядеть на наших дам.
– Вы как будто неделю не ели, – заметила Лия, и мы все засмеялись.
В голосе ее впервые мне послышалась доброта и какая-то ласковая насмешка. Мишаня тоже размяк от еды и от ее ласкового тона. Наклонив голову над столом, он сбоку заглянул ей в лицо и сказал:
– Голодный мужчина – сердитый мужчина.
– Надо было кашу поесть, я же предлагала, – произнесла она, почему-то глядя на меня, а не на него.
Мишаня вскинулся и фыркнул от смеха:
– Кашу…
– А что? Уже не восемнадцать лет, пора следить за своим здоровьем.
Сама она клевала изюм и орешки, подбирая их с тарелки длинными пальцами.
– Алина готовит вам по утрам кашу? – вдруг спросила она, продолжая смотреть на меня прямым и улыбчивым взглядом.
– Нет! – воскликнула Алина.
– Да, – вместе с ней ответил я, и все снова рассмеялись.
– Я не кашу, я омлеты готовлю или бутерброды… – поправилась Алина.
– Омлеты? – Лия изумленно изогнула бровь.
– Ну да…
– Когда это ты научилась делать омлеты? Ты же не умела никогда. Знаете, – обратилась она ко мне и ко всем нам, – соберется делать омлет, яиц разобьет, я не знаю сколько, болтает там что-то, болтает, переворачивает на сковородке по сто раз, помидоры добавит, сыра чуть ли не килограмм, еще чего-то, продуктов изведет целый холодильник! А потом приносит к столу и говорит – будем есть яичницу. И так каждый раз, – она повела кистью руки и посмотрела на Алину со снисходительностью матери к неразумному ребенку. – Так теперь, говоришь, научилась?
– Ну да, вроде научилась…
– И что, Алексею нравится, как ты готовишь? – не успокаивалась она.
– Алеша все равно каши не любит…
– Алина прекрасно меня кормит, – поставил я точку, спасая Алину от опасной темы.
– Лия тоже когда-то прекрасно меня кормила, – вздохнул Мишаня. – И прекрасно готовила.
– А что, разве сейчас я плохо готовлю? – она снова почему-то смотрела на нас с Алиной, а не на него, и улыбалась нам как будто заговорщицки.
– Сейчас? – Мишаня, наоборот, весь развернулся к ней и искал, требовал ее взгляда, но напрасно, и только буравил глазами ее профиль. – Сейчас, Лия?
– Да, сейчас. А что?
– Да я не знаю, когда ты вообще последний раз для меня готовила!
– Две недели назад.
Мишаня удивленно поднял брови, потом нахмурился, вспоминая.
- Крепче веселитесь! (сборник) - Дина Рубина - Русская современная проза
- Ешь. Читай. Худей! 7 простых правил, как лежать на диване, есть, читать и худеть - Зоя Богданова - Русская современная проза
- Догада - Андрей Бехтерев - Русская современная проза
- Путешествие - Андрей Бехтерев - Русская современная проза
- История одной любви - Лана Невская - Русская современная проза
- Я вас люблю - Ирина Муравьева - Русская современная проза
- Тени иного. Рассказы - Алекс Ведов - Русская современная проза
- Боль Веры - Александра Кириллова - Русская современная проза
- Алиса - Илья Либман - Русская современная проза
- Звезда Собаки. Семнадцатая Карта - Владимир Буров - Русская современная проза