Доводы нежных чувств - Яна Завгородняя

В мутном облаке пара, застилавшем глаза, ей удалось различить стройную женскую фигуру. Красотка восседала на своём ложе в призывной позе, а с другой стороны к ней приближался обнаженный мужчина. Фигуры угадывались с трудом из-за сколов и трещин, но если бы время пощадило их и изображения оставались бы более отчётливыми, розоватый румянец на щеках Бьянки сделался бы куда более насыщенным. Нагота обоих была столь неприкрытой, что с первого же взгляда становилось ясно, что хотел сказать художник. Девушка отвела взгляд и встретилась глазами с подругой. Та, лукаво сощурилась и указала пальчиком на ещё одно изображение, нёсшее в себе примерно ту же идею, что и предыдущее. Разница заключалась лишь в том, что теперь участниками действа были двое мужчин.

— О, Мадонна… — простонала Бьянка. Это же римские бани времен Империи.

— Какие? Римские? — Лора недоуменно уставилась на неё. — Ты чего говоришь-то? Где мы, а где Рим?

— Империя на то и империя, что у неё огромные территории. Две тысячи лет назад здесь были земли Римской империи. А вот это вот — её культурное наследие, — Бьянка слегка скривилась, угадав сюжет третьей фрески.

— Смелые какие эти римляне, — констатировал Лора. — Не дай Бог, чтобы это всё увидел пастор нашей церкви. Папе Римскому нажалуется, а тот всю гильдию разом от церкви отлучит к чертовой бабушке.

— Лора! — Бьянка укоризненно взглянула на подругу. — Но вообще да, ты права. Язычники многое себе позволяли и, судя по всему, не знаввли моногамии.

— Мне кажется, они были счастливее нас. Такие вольные и беззаботные, — Лора легла на спину, удерживаемая водой. Её соски слегка затвердели, оказавшись на воздухе после жаркого плена бассейна. Бьянка почему-то не могла отвести от них взгляда, ощущая, что и в без того жаркой бане от открывшегося зрелища и их разговоров становилось ещё жарче. Она закрыла глаза, чтобы немного унять дрожь.

— Счастливы или нет — не знаю. Но погоня за сиюминутными удовольствиями не довела их до добра. Империя очень быстро распалась и от былого величия ничего не осталось.

— Даже не знаю, что бы я выбрала, — Лора вернулась, и поймав взгляд подруги томно прошептала, — сию минутные удовольствия — искушение, перед которым трудно устоять. — Она прикоснулась ладонью к щеке подруги. Бьянка в ту же секунду перехвалила её и отвела. — Ой, да шучу я, ну чего ты, честное слово. — Девушка рассмеялась и откинулась на борт, распластав руки по обе его стороны.

— Мы здесь больше бездельничаем, чем работаем, тебе не кажется? — спросила Бьянка, выждав минуту.

— А что в этом плохого?

— Мне это кажется подозрительным.

— Да брось. Нам удалось вытянуть счастливый билет. Радуйся и наслаждайся удачей.

Бьянка ничего не ответила. Ей уже стало надоедать праздное сидение в бассейне и, грациозно вспорхнув над чашей, она направилась в сторону комнаты, в которой предполагалось помыться. Захватив с полочки полотенце, мочалку и мыло, она медленно прошествовала по мокром полу, опасаясь упасть на ровном месте и подходя к заветной двери, остановилась в нерешительности. До неё донеслись обрывки странного разговора двух девушек. Она прислушалась:

— Он творил со мной всё, что ему вздумается! У меня всё внутри онемело и к концу я уже умоляла его о пощаде. Но тут подошёл ещё один и заткнул мне рот своим…

Это было последней каплей. Бьянка резко толкнула дверь и вошла. Перед ней на деревянной лавочке сидели две обнажённые девушки. Они умолкли сразу, как только услышали скрип двери и смерив новенькую высокомерным взглядом, одна из них спросила:

— Ты заблудилась?

— Нет, — только и ответила блондинка, после чего поспешила заняться тем, зачем пришла сюда. Когда она скрылась с их глаз, девушки глухо рассмеялись и решили поскорее покинуть помещение, чтобы не смущать нежное создание своими разговорами. Бьянка терла себя мочалкой с неистовой силой. В какой-то момент кожу на бедре защипало и она сильно покраснела. Но как бы девушка ни старалась, её не покидало странное ощущение. Казалось, что сколько бы она ни мылась, тело её становилось всё грязнее. Распутные девицы окончательно испортили ей настроение. Она недоумевала, как можно быть такими гадкими? И эти фрески… Всё в этом месте пробуждало в ней худшее. Как никогда девушка ощущала себя грешной и порочной. Её искушали чревоугодием, бездельем, излишними удобствами и изобилием всего того, к чему она совершенно не привыкла. Юная красавица решила не откладывать дело в долгий ящик и на следующий же день поговорить с миссис Олсон. Так больше не могло продолжаться.

Глава 6

С тех пор, как случилось происшествие на злосчастном мосту, прошло несколько дней. Солдаты давно уже добрались до столицы и разнесли весть о героическом противостоянии генерала с бурной сельской речкой. Новости дошли до администрации и почти сразу решено было в спешном порядке ремонтировать мост. Лучше поздно, чем никогда. Генерал не приходил в себя. Адалин всё также продолжала навещать его, делала уколы, ночевала на соседней кушетке, а доктор Виндлоу, повидавший многое за свою карьеру, только тяжело вздыхал и старался не делать прогнозов.

В один прекрасный день доктор уехал на вызов в соседнюю деревню, отменил приёмы, а дочери поручил подготовить снадобья для их небольшой аптеки. В то время, когда Адалин, нависая над столом, скрупулезно молола в ступке смесь компонентов, в стороне от неё, совсем близко раздался грубый мужской голос:

— Где я?

Адалин даже выронила пестик и не сразу поймала на лету скользкий предмет. Она зажала его в руке и резко повернулась на голос. Перед ней, тяжело дыша, и придерживаясь рукой за косяк, стоял доблестный генерал, прикрывая наготу наскоро повязанной простыней.

— Генерал… Вы очнулись, — Изумленная, но обрадованная девушка отложила своё занятие, и на ходу вытирая руки, двинулись в направлении пациента.

— Ещё раз спрашиваю, где я?! — командный голос разнесся по комнате.

Адалин остановилась.

— Кэтлуэлл, сэр. Вы проезжали наш мост и он рухнул, четыре дня пролежали без сознания. Мы с…, — она замялась. — Мой отец, врач, наблюдал вас. Сейчас он в отъезде и не сможет провести осмотр. Позвольте мне, это очень важно, могут быть повреждения. — Девушка приближалась, неуверенно тараторя, до тех пор, пока перед ней не выставили руку.