Радуга 1 - Александр Бруссуев

— Так не бывает, — тоже улыбнулась, отрицательно мотнув головой, Саша. — В государстве все роли определены: бомжы, работяги, барыги, менты, депутаты и олигархи. Уж простите меня за жаргон — нахваталась, знаете ли из телевизора. По утрам показывают сплошной позитив.

— Ну да, Вы совершенно правы, — кивнул головой дядечка. — Менты, связисты и таксисты. Кстати, а церковь куда подевалась в этой классификации? Но Вы совсем упускаете из виду, что какое бы ни было государство, оно имеет начало — рождение, и конец — упадок. Рождение возможно только при какой-то упорядоченности, что, как известно, требует определенных сил, приложенных извне. Далее идет развитие, что тоже требует затрат, временами колоссальных. Вдруг, бац — и плюнули все, плывут по течению, считая, что всего достигли. Вот тут-то и возникает хаос, к созданию которого, как известно, не нужно прикладывать никаких сил. Правящая клика проворовалась, народ проворовался, все проворовались. Государство померло. Но на его руинах снова возникает другое, или другие, чему нас учит история. Естественный исторический оборот. Но позвольте Вам предложить мыслить шире. Пес с ними, с государствами. В конечном счете они — всего лишь аппарат насильственного поддержания господства одного класса над другим. Так еще Вова Ленин сказал. Я имею в виду другие рамки: человечество, например. Избежать хаоса в глобальных масштабах, Вы меня понимаете?

Саша почти доела свой салат, время обеда тоже было не резиновое, еще хотелось неспешно прогуляться по улицам до работы.

— Вы имеете в виду какое-то общество Вольных каменщиков? — спросила она. — Зачем вообще эти разговоры?

Дядечка тоже между делом доел пирожки и допил свой кофе.

— Если Вам показалось, что я представляю масонов, то — да, — проговорил он. — Точнее — нет. Вот Вам, уважаемая Александра Александровна, мой номер телефона. Если пожелаете сменить род деятельности — я к Вашим услугам. Работа с записью в трудовой книжке, весь соцпакет, зарплата — не меньше чем Ваша нынешняя, правда, не всегда нормированный график дня, командировки, часто — заграничные. И главное — свобода в достижении результата.

— Вы шутник? Или волшебник? — поднимаясь, спросила Саша. Она хотела добавить еще что-нибудь, ввернуть какую-нибудь ядовитую фразу, но передумала.

— Нет, — ответил Аполлинарий очень серьезно, тоже поднимаясь. — Я руководитель одного из департаментов «Дуги». До свидания, Александра Александровна.

Двигаясь на работу, Саша почему-то нисколько не думала о поступившем предложении. Никто не преследует, ну и ладно. «Дуга», Аполлинарий — все это интересно, но не вписывается в стереотипы поведения нынешних работодателей. Значит, подозрительно это, и держаться нужно подальше.

На улице была весна. Хмурые тучи проносились над серыми питерскими домами, пугая внезапным снегом редкую травку, пробившуюся сквозь обесцвеченные временем и былым снегом этикетки от пивных бутылок и собачьи экскременты. Солнце метко стреляло лучами сквозь прорехи в небесах в окна домов, рождая грустные и блеклые солнечные зайчики на потресканном асфальте. Но на берегу у Петропавловки уже зашевелился народ, проверяя места былых редутов в битве за ультрафиолет. Придет девушка в солнечных очках с плеером в ушах и песцовой шубой на плечах, встанет, прислонившись к гранитному парапету, и замрет, словно в ожидании. Вдруг, кончается туча и на невский простор вываливается солнце. А девушка, не тратя ни секунды долгожданного момента, распахивает шубу на всю ширь и принимает соблазнительную позу, чуть согнув одну изящную ножку и выставив вперед другую. С соседнего моста зеваки с биноклями и просто «зоркие соколы» аплодируют и переговариваются: «Чего — топлесс, или полный нэйк?» Конечно, чаще всего присутствует весьма условный купальник, но не так уж и редко без верхней своей составляющей, а иногда и без нижней. Девчонки ловят первый загар, зрители ловят кайф и приобщаются к прекрасному. Во всяком случае для некоторых такое зрелище гораздо интереснее фотографий теннисной примы Курниковой в разрезе на белой квадратной кровати в неизвестной американской гостинице.

А Саша с дочкой укатили под Выборг и, отогревая руки у небольшого костра, собирали граблями прошлогоднюю траву и листья. У дальнего края камышей шевелился последний лед, как бы напоминая о былой зиме, но жизнь оживала. Настроение стремительно поднималось от отметки «депрессия» к отметке «а не выпить ли нам коньяку». Маша по юности лет к алкоголю была весьма равнодушна, поэтому довольствовалась лимонадом, а Саша с удовольствием тянула пятьдесят грамм, опять же — трофейного, Old Barrel целую вечность, почти шестьдесят секунд. Она пошарила по карманам и, выудив визитную карточку с телефоном Аполлинария, бросила ее в костер.

— Ах! — сказала она, подобно героине «Титаника», роняющей в бездну Атлантического океана огромный бриллиант. Но думать о последствиях, о хаосе, о человечестве, о ненормированном рабочем дне и заграничных командировках Саша не стала. На даче хорошо тем, кто умеет отрешиться от суеты и проблем обычной жизни.

В понедельник, отпросившись после планерки с рабочего места, Александра Александровна Матросова толкнула тяжелую дверь на улице Большой Морской, у которой висела вывеска «Северо-Западное Речное Пароходство». Где-то в этом подъезде и располагалась загадочная «Дуга».

7. Саша Матросова. Первое посещение «Дуги»

Каким образом рассудительная и здравомыслящая женщина, кем Саша втайне себя считала, решилась на такой шаг в сторону изменения своей жизни, она не знала. Ни на даче, ни по возвращению домой, ни перед сном, ни после пробуждения — никогда она не думала, что пойдет на Большую Морскую. Даже отпросившись за сорок минут до обеда, Саша не отдавала себе отчета: зачем? Просто вышла на улицу, шла-пошла и открыла высокую трехметровую массивную дверь, соседствующую с монументальной табличкой «СЗРП». Никаких других букв, складывающихся в слово «Дуга» не было. Тем не менее эта странная организация располагалась именно здесь, в этом она не сомневалась.

В большом и просторном фойе царил полумрак, одетый в форму, одобренного Уставом неведомой организации цвета, охранник хмуро уставился на Сашу. Одежда у стража доступа к широкой парадной лестнице была землистого окраса, ремень, дубинка и на груди какое-то переговорное устройство — тоже. Лицо же было красным и каким-то мятым, словно он только что спал где-то на ровной твердой поверхности без всяких удобств, и вскочил лишь только сейчас, да и то по служебной надобности. Однако, глаза, нахальные и бессмысленные, свидетельствовали об обратном: охранник бодр, бдителен и полон решимости.

— Куда? — поздоровался он и приподнялся со своего места.

— Здравствуйте, — ответила Саша. — К начальнику отдела кадров.

Страж переписал ее фамилию из паспорта и включил разрешающий для прохождения через вертушку знак: зеленую стрелку.

Поднимаясь по этажам и читая названия отделов, на них размещающихся, она засомневалась, туда ли попала. Все сомнения вскоре развеяла взрослая женщина, вышедшая из двери с почти революционной пролетарской надписью: «Управление Волго — Балт». «Не туда», — сказала та. — «Не совсем уверена, но вроде бы где-то до вахты, ближе к полуподвалу, размещается какая-то контора. Вполне возможно, это и есть Ваша „Дуга“. Вроде бы так».

Но сразу разрешить вопрос с местонахождением искомой организации Саше не удалось. Казалось бы, чего проще — спустилась, подошла к двери, спросила — и ключик в кармане, можно спокойно действовать дальше.

Однако так не считал вахтер, он же охранник, он же страж, он же работник неведомой Вневедомственной или частной организации.

— Ты куда? — спросил он.

Саша засомневалась в правильности вопроса. Очевидность того, что она собирается не в «СЗРП» и даже не в «Управление Волго — Балт», была явной. Отвечать, что намерена выйти — не поворачивался язык. Может быть, у местных охранников был такой специфический жаргон: «куда» — значило приветствие, а «ты куда» — прощание. Наверно, надо было решительно бросить: «на кудыкину гору» и грозно дернуть турникет, но Саша ограничилась простой, почти никулинской фразой:

— Туда.

Страж не стал уточнять: «откуда?», не сомневаясь в ответе («оттуда»), однако открывать свободный выход не стал.

— А в руках у тебя что? — спросил он и зачем-то погладил рукой дубинку.

— Плащ, — пожала плечами Саша. По причине хождения по лестницам туда-сюда ей стало несколько жарко, поэтому, чтоб лишний раз не потеть, она сняла легкий бежевый изящный плащик и перекинула его через руку.

Охранник вышел из своего загона и медленно обошел вокруг Саши. Других посетителей не было, поэтому он не торопился. Дубинка в руке была исключительно символом радушия и доброты.

— А, — сказал он и внезапно злобно сощурился. — Ну и откуда ты взяла этот плащ?