Топор гуманиста - Александр Тюрин

– А что я до "Секты" сотворил, значит, уже ни в какие ворота не лезет?

Вид у Женевьев неожиданно стал серьезный, такое впечатление создалось, что она думает.

– Ники, ты поди считаешь, что тебе ничего не стоит скропать новую реальность, совершенно unusual, необычную и интересную?

– А разве не так?

– Так, но только с внешней стороны, externally. Уверена, что мы бы имели в этих мирах житие-бытие не интересное, а скучное и паршивое, как и в нашем.

– О, я вижу признаки умничанья. Наконец шикарная западная женщина демонстрирует не только хватательные рефлексы. Честно говоря, я на это даже не рассчитывал.

И "шикарная женщина" стала уверенно наговаривать, как по писанному, что и в нашем, и в напридуманных мирах суть-то одна: человече воюет со смертушкой, как и вереница его предков, вплоть до бедняжки инфузории с туфелькой. Цель одна – уцелеть и размножится. У особо умных товарищей это может иметь несколько извращенный вид – обессмертиться и растиражироваться в виде книги, картины, другого нетленного культурного продукта, или же попасть в history, в память народную, как говорят в России. Но большинство людей предпочитает самый бесхитростный вариант. "Плодитесь и овладевайте землею" – так ведь сказано в Святом Писании, и совершенно правильно. У инфузории это даже получается лучше, потому что она делится каждые полчаса и тем самым бессмертна.

– Значит, попирает она смерть своими жгутиками. Просто завидно. Однако, не умереть – это значит сохранить свое "я". И где же пребывает драгоценное "я" в бесконечно делящейся инфузории?

– Во всей их гуще. "Я" не ограничивается рамками одной особи.

– О, слышу отголоски моей недавней выдумки про Слияние. Хотя не ожидал от шикарной женщины такого потока умных фраз, я просто затоплен.

И опять "шикарная женщина" стала хорошо продуманными фразами объяснять жизнь. Дескать, это не она передирает мой сюжет, а, напротив, я уловил витающую идею. Особь, организм – временный сосуд, temporarily channel для какого-то высшего "Я". Оно может пребывать сразу во многих телах, in many species, а может и нигде. Действительно, КТО-ТО (их немало) живет нами. Они вечно под кайфом, а мы беспрерывно страждем. Им надо почувствовать наше несчастье, наше бздение, нашу смертность, чтобы узнать свое счастье, безмятежность, бессмертие. Одним Высшим больше нравятся наши эмоции, другие специализируются на мыслях, третьи занимаются нашими судьбами.

– Женечка, ты рассказываешь о бесах, вампирах, духовных паразитах, скорлупах, темных оболочках?

И доступная мне дамочка опять разъяснила, что называть этих вышестоящих товарищей можно на любой манер, только нам без них никак. Единственная наша задача, искупаться в их pleasure и кайфе, также как они купаются в нашем дерьме.

Выдав такую порцию обнадеживающих сведений, Женечка удалилась и больше уже не появлялась, ни с гамбургерами, ни сама по себе. А я еще с неделю оживлял игровой мир "Секты".

И лишь когда в виртуальной реальности все запрыгало-забегало и дело оставалось только за шлифовкой, я понял, насколько выпал из процесса питания-выделения, после чего отправился под пламенеющими кленами в сторону бензозаправки.

Хозяин Жополька не только встретил меня остатком яблочного пирога своей мамы, но и предложил заняться помывкой машин. Отчего нет? Час прошел и мне попался в руки микроавтобус. Из него вылезло семь малопонятных людей с оловянными глазами, в том числе две черные физиономии, две желтые, одна бурая.

– Глянец наведем, начальник?– справился я у того, кто показался мне главным.

– Зачем?– меланхолически отозвался тот.

– Чтобы красиво выглядеть.

– В мире хватает красоты и без нас.

– Вы, ребята, чаем не из "Гринпис"?

– Из пис-пис,– сострил главарь и добавил по существу.– Мы – отовсюду.

– Но самим-то не противно?– настаивал я.

– Если не противно тому, кто живет нашими жизнями, то и нам тем более.

Ого, я кажется усек, куда клонит товарищ. В ту же сторону, что и психопатка Женевьев. Кто-то живет в наших телах. Может злой дух, темное ядрышко, которое кайф ловит от наших несчастий… А интересно, есть ли у этих ребят микрочипы над задницей. Но если напрямки спросить, то примут они меня за педерашку и кинутся все скопом на мою корму. Но вот, кстати, у них одна белая баба есть, в кожаной куртени и длинной юбке. Квадратная, увесистая, впрочем такие тоже годятся на чей-то вкус.

– Эта тема, ребятишки, достойна выпиванья, пенья и танцеванья. Тут подают смачный яблочный сидр. Пусть тот, кто живет вашей жизнью, тоже полакомится.– подначил я.

И, между прочим, ребятишки согласились. Я подрулил к хозяину бензозаправки.

– Эй, Жозе-Поль, смотри, сколько я тебе клиентов спроворил. Это ничего, что они вшивые и блохастые. Ты им в сидр спирта доливай, чтобы они разгулялись и все твои припасы опорожнили. Глянь, какие у них глаза, это же дуболомы чистейшей воды.

И Жополька, кажется, понял. По-крайней мере, обмен мнений с этими "оловоглазыми" у меня заладился. Заводилу у них звали Пека, был он чухонцем по происхождению. А баба именовалась Оксаной, ввиду украинской прародины, хотя родилась она уже в Виннипеге и отучилась там на маркетолога.

Главарь немного размяк и занялся пропагандистской работой. Дескать, люди тоскуют, потому что им в одиночку счастья не хватает. Надо разбить одиночество, связать ласковыми узами всех граждан, более того, собак, кошек, деревья, минералы, даже трупы и машины – так, чтобы всякая тварь жила в любви и согласии. Человек сможет понимать камень и дерево, а те, в свою очередь, охотно поймут человека. Просьбы людей будут исполняться муравьями и соснами, ну, а людям придется откликаться на запросы братьев меньших, вплоть до таракана. Для этого надо, чтобы сознания в нас всех было поровну, чтобы душой мы немногим отличались от мха и дождевых червей. Чтобы мы ничем не выделялись в едином потоке сознания, где сольются все души…

– Слушай сюда, Пека. Понимаешь, я не хочу становится как камень, крыса и, тем более, как машина и труп. Я же тогда забуду, кто я такой. Скончаюсь, как отдельно взятая личность.

– Ты не скончаешься как личность. Напротив, станешь ты личностью более высокого порядка – она и сейчас живет тобой, смотрит твоими глазами, испытывает твои чувства. Ты соединишься с ней, прежнее тело при тебе останется, но приобретешь и новые тела, человеческие и нечеловеческие.

Провалиться мне, если я чего-нибудь понимаю. То есть, от того, что я понял, мне уже хочется провалиться. Вначале я выдумываю для игры каких-то сектантов Будильников с ахинеей в голове и управляющими нейроинтерфейсами. Потом Женевьев начинает мне выкладывать бредовые идейки того же сорта и демонструет электронную приставку к своему замечательному телу. А сейчас эти бомжи "беспачпортные" уверенно продолжают заливать насчет Слияния. Просто массовый вывих мозгов. А кроме того, однотипная пропаганда выдает с головой одну общую организацию. Организацию, которая использовала мои идеи и сделала сказку былью. Естественно, что превращение теории в жизнь происходило творчески, с учетом конкретных деталей и обстоятельств… Впрочем, надо еще кое-чего проверить.

После пятой кружки сидра Оксана захотела в сортир, я это понял по ее глазам. У меня сразу созрел план, дерзкий, безумный – я ведь тоже употреблял насыщенную спиртом жидкость. Сперва я перешел на суржик, понятный только нам двоим.

– Дай я тебя провожу, кысонька, чтобы ты не шукала. Нехай они тут сидят, зенки заливают, коли мозгов нема, а мы с тобой прогуляемся туда, где тебе понравится.

И в самом деле, надо было выйти из кафешки, обогнуть бензоколонку и зайти в небольшое строение из рифленого железа, в коем имелось две кабинки и помещение с умывальником.

Тут-то я и прижал Оксану, предварительно повесив снаружи табличку "Sorry. Out of order".

– Коханная ты моя. Не чаял побачить такэ ридно личико, а как увидел, так и полюбил. Опостылели мне уже все эти хари, английские и французские, не мае сил их терпеть, ридного мне треба. Make me happy.

Я-то думал, что застигну ее врасплох, успею куртку ей задрать и юбку приспустить, проверю крестец на предмет микрочипа и на этом все. Закричит она там: "Рятуйте, люди добры, help me please" или врежет мне по зубам сильной рукой, а я потом как-нибудь оправдаюсь перед возмущенной общественностью, дескать, перебрал бузы.

Но Оксана не стала сопротивляться, а сказала только, что я ей сразу понравился, потому что "sexy", затем впилась в мои губы как в бифштекс, так что, наверное, все соки высосала. А потом она, подражая какой-то нимфе из порнофильма, взгромоздилась на раковину, задрала юбку, оголила ноги-тумбочки, притянула меня к себе и распорядилась моим мужским достоинством как хотела. У меня даже ощущение появилось, что меня всасывает некая огромная амеба своей вакуолью. Дурно стало и блевотно.

В конце любовного происшествия раковина, не выдержав нагрузки, рухнула. Крупнотоннажная нимфа поднялась первая с улыбочкой на щеке, отряхнулась, оправилась и собралась выходить, будто от меня осталась только сморщенная оболочка как от съеденной сосиски. Тут я вспомнил, из-за чего сыр-бор, кинулся к Оксане сзади, задрал куртку, дернул вниз юбку вкупе со стрингами пятьдесят четвертого размера. Успел увидеть черный цилиндрик на крестце, тут дева меня и оглушила мощной оплеухой. Я где-то минуту спустя вышел из нокаута, застегнул штаны, кое-как приладил раковину и сполоснул физиономию. Затем направился в кафешку. Моих новых "друзей" уже и след простыл.