Падение Левиафана - Джеймс С. А. Кори

птица расправляет крылья. Колесики в мозгу уже вертелись. Все странности, потрясающее откровение, связанная с ним угроза. Все это она уже усвоила. Все прочувствовала. И еще пришло спокойствие предстоящей работы и неожиданно глубокое удовольствие от врученной ей власти.

Тихо открылась дверь, вошел адмирал Милан.

– Все в порядке?

Танака расхохоталась.

– Чего нет, того нет.

Глава 3. Наоми

Они дали «Черному змею» отойти подальше от кольца – настолько, что для перехвата ему потребовалось бы тяжелое, а то и недопустимое ускорение. Дольше того Наоми не вытерпела.

Через три часа после этого лаконский фрегат ударил их направленным лучом, формально и строго запросив объяснения, что это они вытворяют.

– Говорит «Винсент Су», свободный торговец на контракте с корпорацией совместной ответственности «Атмосфера» с Земли. Везем образцы для контроля качества. Открытые контракты и разрешения прилагаю. Повторяю…

Голос синтезировали из десятка мужских голосов, так перемешанных системой «Роси», что лаконцы, даже распознав подделку, не сумели бы проследить источники. «Винсент Су» существовал в действительности, подпись его двигателей и силуэт корпуса напоминали нынешний, модифицированный «Роси», только он не покидал пределов Солнечной системы. И приложенные к сообщению контракты, если глубоко не копать, сошли бы за подлинные. Более правдоподобной маскировки Наоми соорудить не сумела.

– Не отвечают, – сказал Алекс.

Они оба сидели в рубке. Освещение приглушили. Хотя Наоми заметила, что даже приглушенный свет Алекс теперь настраивает поярче – глаза уже не молодые.

– Не знаю, хорошо это или плохо, – отозвалась Наоми.

– А хорошо бы знать.

– Если погонятся за нами, паля из всех орудий, – значит, плохо.

– Да, – кивнул Алекс, – верно говоришь. Хотя, по мне, могли бы передать: «Эй, там, мы решили вас не загонять и не убивать». Хоть из вежливости.

– На таком расстоянии мы заранее увидим несущуюся к нам жестокую погибель. Такое не пропустишь.

– Ну, слава богу хоть за это.

Шли минуты. «Черный змей» не отвечал и не разгонял двигателей для погони, и Наоми с каждой минутой чувствовала, как гаснет страх смерти или плена, а нарастает страх перед переходом. Ей уже с трудом верилось, что было время, когда ее жизнь не состояла из скачков от травмы к травме – как по камешкам в декоративном саду. Не один десяток лет прохождение сквозь кольцо вызывало разве что мимолетную тревогу. Да, при слишком плотном движении корабль мог обратиться в летучий голландец: просто исчезнуть из мира, бог весть куда или никуда. Но риск был сравним с другими. С тем же успехом им могло разбить двигатель попаданием микрометеорита. Могла отказать магнитная ловушка, залив реакцией расщепления весь корабль. Ее саму мог хватить удар.

Когда-то кольца работали по правилам.

Правила, установленные людьми, регулировали поток движения. Нечеловеческие правила ограничивали количество материи и энергии, которое можно было отправить сквозь врата за определенный период, не прогневив темных кораблеядных богов.

Теперь никаких правил.

– Как ты думаешь, сколько кораблей нас ищет? – спросил Алекс.

– Ты о том, сколько у них вообще кораблей или сколько в этой группе охотников?

Алекс помолчал, поцокал тихонько языком.

– Оба ответа меня не порадуют, да?

– Сколько у нас времени до врат?

– Если не тормозить перед прохождением, около восемнадцати часов.

Наоми отстегнулась и встала с кресла. Палуба толкнулась ей навстречу – гравитация ускорения около половины g.

– Отдохну немножко. Если кто-то решит нас пристрелить, вызовешь.

– Вызову, – сказал Алекс ей в спину и добавил: – Как Джим?

Наоми оглянулась. В свете экрана лицо Алекса стало голубоватым. Редкая белая щетина на висках и затылке напоминала картинки снега на черноземе, а мягкий взгляд говорил, что это, в сущности, был не вопрос.

– Да знаю я, – отозвалась она. – А что делать?

Спускаясь на жилую палубу, она вслушивалась в успокоительный гул корабля. Столько лет провела с «Роси», что научилась по звуку судить о его здоровье. И, даже не зная, что они вывели двигатель из равновесия, поняла бы это по бормотанию, поскрипыванию палуб.

Пока Джим был в плену на Лаконии, Наоми по нему тосковала. Тосковала по себе – той, с которой он был рядом. Когда он вопреки всякой вероятности вернулся, она оказалась к этому не готова. Не позволяла себе надеяться, потому и не продумала, как это будет.

Койка-амортизатор была переделана на двоих. При особенно жестком ускорении кто-то из них мог перейти в свободную каюту, а чаще – в амортизатор рубки. Двойная кровать обеспечивала не оптимальное функционирование, а качество жизни. Радость просыпаться не в одиночестве. Близость, когда видишь человека спящим, ощущаешь его дыхание. На клеточном уровне сознаешь, что не одна.

Она застала Джима спящим. Он все еще был худее, чем ей помнилось до его тюремного срока. И до ее срока в самоизгнании. Возможно, просто от седины, но веки казались темнее, чем были, словно их залили неизлечимые синяки. И тело даже во сне оставалось напряженным, словно он готовился встретить удар.

Она уверяла себя, что он поправляется, и, вероятно, не обманывалась. Она чувствовала, что и сама меняется с течением дней и недель. Позволяет себе немного продвинуться туда, куда не давала себе доступа, пока они были в разлуке. Все стало не так, как раньше. Бобби нет. Клариссы нет. Амос превратился во что-то такое, от чего у нее, стоило об этом задуматься, мурашки ползли по коже. Зато появилась Тереза со своей собакой – постоянные пассажиры и в то же время постоянная угроза. Но даже такая жизнь была ближе к тому, на что она смела надеяться. Семья, уж какая ни есть, снова собралась вместе. Иногда это утешало. Иногда превращалось в ностальгию по тому, что вернуть невозможно.

Будь у них время остановиться, опомниться, пройти декомпрессию, может, удалось бы спасти что-то еще, но времени не было.

Она легла с ним рядом, пристроила голову ему на согнутый локоть. Джим шевельнулся, приоткрыл один глаз. Улыбка у него осталась прежней – светлая мальчишеская радость от того, что она здесь. И Наоми улыбнулась в ответ.

– Привет, соблазнительница, – сказал Джим. – Я что-то пропустил?

«Годы, – подумала она. – Ты пропустил годы». Проглотила невысказанную правду и улыбнулась. – Ничего важного.

* * *

– Я, правду говоря, не прочь бы притормозить, – сказал Алекс.

Наоми как раз отправляла объедки в камбузный утилизатор. Они снизили тягу, и чмоканье засасывавшего остатки еды вакуума прозвучало почти так же громко, как голос Алекса из динамика. На стенном экране висело кольцо системы Кронос на фоне звезд – неестественная темнота. Искажение материи на его периметре было различимо только благодаря обработке системой «Роси». Система с каждой секундой сокращала увеличение. Кольцо имело в поперечнике тысячу километров, расчетное время