Мир закрытых дверей - С. Микхайлов

Хлопнула входная дверь. Мать заглянула в комнату сына:

– Почему ты так рано вернулся?

Не отрывая носа от коммуникатора, Иван пробурчал:

– У меня сегодня была медкомиссия, и меня отпустили.

– Пельмени на ужин будут, – сказала мать.

– Угу, – произнес Иван.

Татьяна еще раз посмотрела на сына и вздохнула. Парень лежал на кровати и теребил свою новую игрушку. Рядом на махровом покрывале лежали цветастые инструкции, какие-то скрюченные провода и красивая картонная коробка, напоминавшая о былых докризисных временах.

– Опять ты отрезал такой огромный кусище колбасы! – раздалось за стеной на кухне, но Иван благополучно пропустил мимо ушей слова матери.

Во время ужина звучали еще одни телевизионные новости – и снова говорилось все то же самое, только подробнее, пафоснее и с лучшей дикцией.

Досмотрев программу до конца, мать сказала гневно – почти выкрикнула:

– Ну, ты подумай: эти гады подняли пенсионный возраст! Вот так взяли и подняли! С этого года!

Иван угрюмо посмотрел на нее, но ничего не сказал. Он знал: сегодня она напьется. Водка в их квартире не переводилась никогда. Мать могла не купить хлеб, молоко, ломтик сыра – но только не бутылку из ближайшего ларька. И пусть там продавщицей работала миленькая и улыбчивая Анастасия, но товары у нее были – хуже некуда. Даже банальные сигареты могли запросто оказаться скрученной в трубочку отсыревшей трухой. Но Анастасия приветливо улыбалась и делала вид, что продает хорошие продукты и никак не отраву и не подделки.

Иван продолжил мучить коммуникатор у себя в комнате, но когда уровень заряда достиг отметки "50%", выключил аппарат и, аккуратно завернув в нежный и приятный на ощупь пластиковый пакет, положил в коробку и закрыл ее, проведя пальцем несколько раз по разорванной при открытии наклейке – но та так и не пристала вновь к картону, оставаясь торчать, как заусенец.

Будильник на тумбочке показывал двадцать четыре минуты десятого.

Иван проведал мать. Она сидела на стуле у дующего окна и смотрела в телевизор. Бутылка и стакан стояли подле нее на столе. Ее стеклянные глаза отражали мерцающий экран, и более в них ничего не было.

– Может, не стоит на сегодня больше? – спросил Иван, наперед зная ответ.

– Не мешай, – отозвалась мать. – Или присоединяйся: будем вместе смотреть про Бэшэнного.

Иван повернулся и зашел в туалет. Затем долго не мог помочиться. И только когда Бешенный принялся неистово стрелять из трескучего динамика, у парня полилась струя.

Вернувшись в комнату, Иван подошел к окну. Чугунная батарея еле грела, от стекол исходила прозрачная прохлада. Снаружи было темновато: все верхние лампы уже выключили – горели оранжевыми огоньками только уличные фонари. Двор казался сумрачным и местами затопленным черными, липкими пятнами. Дальнюю часть двора ограждала большая кирпичная стена высотой в три метра, за которой располагались серые, односкатные крыши двухэтажных корпусов завода. Длинная труба уходила в черный потолок – одинокая красная лампочка маяком горела почти у самого верха, проливая на черноту бетонного свода маленький красный лоскут.

Справа от завода – между стеной и дорогой – в ясном круге местного фонаря отчетливо вырисовывалась разорванная плоть земли. "Ремонтируют трубы, – подумал Иван. – Значит, жизнь налаживается".

Глава 4. Сладкая жизнь

Вот и наступила долгожданная весна. С каждым днем потолочные лампы меняли свое расписание: загорались чуть раньше, а гасли чуть позже – и от этого на улице делалось светлее и веселее. И казалось иногда, что лампы, которые давно уже перегорели, вдруг вспыхивали вновь. И в их мерцающем свете все меньше оставалось зимней скуки и все больше появлялось теплых, желтоватых оттенков.

Жанна вышла из высокого административного здания. Громоздкий подъезд из мрачного гранита остался позади. На девушке было драповое пальто темно-синего цвета, на голове не доставало ее любимой белой шапочки – и легкий ветерок приятно теребил ее длинные черные волосы. Рядом шагала подружка Света. Иногда она завидовала Жанне, потому что не могла выглядеть так элегантно, и старалась заполучить максимум из имеющегося; были у нее аккуратно подстриженные волосы с наивной челочкой, розовая курточка, несколько поношенная, но заботливо вычищенная ото всех следов грязи, красные сапожки с резиновой подошвой, не очень удобные, зато женственные.

Жанна смеялась. Сегодня был сокращенный, пятничный день – всех отпустили на полчаса раньше обычного, как это всегда бывает перед выходными во всех филиалах обширного Министерства торговли.

– Послушай, – произнесла Света, – ты не находишь, что Леонид Иосифович сегодня выглядел как-то странно?

– Заметила, – ответила Жанна. – Говорят, что он идет на повышение – вот и старается перед комиссией.

– Ага, у вас в отделе всегда самые передовые слухи!

– Так перебирайся к нам.

Света показательно улыбнулась:

– Да только кто меня туда возьмет?! У меня такого покровителя, как у тебя, нет. Это, должно быть, классно жить вот так – в роскоши и с таким большим человеком, от которого всегда пахнет настоящим, будоражащим ароматом.

Жанна несколько стушевалась и полезла к себе в сумочку.

– Что-то не так? – спросила Света.

– Нет, все так, – проговорила Жанна, прекратив копаться в сумке. – Только иногда хочется забыть о министре – но нельзя.

– Ну, недостатки есть у всего. Зато преимущества! А мой муж все никак не накопит на автомобиль, и шубу купить не хочет из-за этого. Мне бы твои проблемы…

– А у меня мужа еще нет, – невпопад произнесла Жанна.

– Будет! И я знаю кто! – сказала Света.

– Нет. Он никогда на мне не женится. Да и не захочу я за него. Мы слишком разные. Да и вообще, я туда попала случайно: вот ведь бывают в жизни совпадения…

Света почувствовала, что разговор утекает не в ту протоку, и быстро переменила тему:

– Мне вчера на закрытом просмотре показали иностранный фильм с этим… сейчас вспомню… Пьером Беренжье! Красавец! Ну, просто, я в улете. Жаль, что иностранец: если б был наш актер – тут через Корницкого можно было бы попытать счастья. А так, ну, настоящий француз! И… почему у нас нормальные французские духи не достанешь?! Я через того же Корницкого заказывала – посылка шла два месяца – я чуть не сдурела.

– А фильм-то как назывался? – спросила Жанна.

– Фильм? – на секунду задумалась Света. – Что-то даже и не вспомню – кажется, "Любовь во время сиесты". Но однозначно: про любовь и про сиесту.

Жанна улыбнулась. Она знала, что Света никогда не была специалистом по запоминанию имен и цифр, хоть и работала в статистическом агентстве при министерстве торговли, но была принята на службу за совершенно иные качества. И Жанна даже с уверенностью в девяносто девять процентов могла сказать, кто именно из руководства конторы устроил Свету на эту работу.

– Кстати, – сказала Жанна, – а мне можешь достать билетик на один из этих просмотров? А то я все на дисках смотрю.

– Так на дисках же лучше! – воскликнула Света. – Сидишь у себя дома и спокойно смотришь.

– А давай, я тебе притащу какой-нибудь диск, а ты мне – билет на закрытый просмотр в Доме Кино?

– Идет! – Света вмиг повеселела. – Только чтоб это был крутой американский блокбастер с нормальным переводом. В Доме Кино все импортное идет в оригинале с субтитрами, кстати.

Девушки засмеялись. Они стояли посреди площади: сзади серело высокое здание статистического агентства, спереди гудел широкий проспект.

– Смотри-ка! – радостно воскликнула Света. – За тобой приехали!

Жанна увидела, как у тротуара остановился черный лимузин, и ее лицо тут же похолодело – словно вернулась зима.

– Ладно, Жанночка, – пролепетала Света, – до понедельника теперь. Я побежала к себе, а ты – к нему.

Жанна даже не смогла как следует попрощаться с подругой, сказав ей только многозначительное "ну да все"; но Света и не слушала, а, улыбаясь, розовой пантерой отправилась к автобусной остановке, пару раз оглянувшись на Жанну и лимузин.

Из машины вылез Петр и, встав во весь рост, уставился на Жанну.

"Теперь к себе не смотаешься, да если б он сюда и не приехал – словил бы там у подъезда", – вздохнула Жанна, глянула на розовую Свету для бодрости и прямым шагом направилась к лимузину.

– Ну что? Поедем? – спросил Петр. Ему было лет тридцать пять – лоб уже покрылся неглубокими морщинками, короткие темно-коричневые волосы и гладко выбритый подбородок делали его похожим на типичного сериального бандита, но он был добр в душе – Жанна это чувствовала всякий раз, когда ехала с ним и наблюдала, как он водит – аккуратно, грамотно, без намека на гордость за роскошный автомобиль, вверенный ему; вот только Петр всеми усилиями старался побороть в себе эту доброту, чтобы выглядеть как типичный сериальный бандит.

– Куда на этот раз? – спросила Жанна.