Мама для Его дочери (СИ) - Ладыгина Наталия

— Ты знал, что я не хочу оставаться, но сделал это! Подговорил Дашку!

— Да, сделал.

Эгоист… Чертов эгоист. Должна признать, что я тоже эгоистка.

— Дай мне телефон или лопату.

— Ничего я тебе не дам. Сядь.

— Я твоя пленница? — ядовито усмехаюсь. — Молчишь? Серьезно?! Так и есть?..

— Успокойся, — улыбается.

Как бы дала по этой улыбке, чтобы она уже не была такой красивой. Наверное, именно из-за этой улыбки я тогда и села к нему в машину. Дуреха. Эта встреча мне всю жизнь искалечила.

— Чего ты добиваешься?!.. Ностальгия захлестнула? Только вот я уже не та девочка. Я — женщина! Замужняя!

— Вот заладила…

— Ты, наверное, спасителем себя моим возомнил! Но ты заблуждаешься!

— Ты никуда не пойдешь! — гремит его голос в гостиной. Я вздрагиваю, видя в его глазах полную решимость.

— Мне… мне нужно ехать, — сглатываю в страхе от перемены его тона. — У меня есть муж, не забыл? — ровным тоном напомнила ему об этой важной детали, выставив руку с кольцом. — То, что было между нами в прошлом — не имеет значения. Давно уже не имеет значения, Мирослав.

— Ну и где твой муж? Почему он тебе позволяет болтаться по ночам одной? Так себе муж. Одно название. Потерял он свою жену. А я подберу.

— Ты… ты сумасшедший! Ничуть не изменился за эти годы! Было правильно бежать от тебя шесть лет назад! — а вот это я зря. Озверел на глазах после последнего произнесенного мною предложения.

— Лживая коза! Я сказал, что останешься! И шага из этого дома не сделаешь! Все новогодние праздники! Пусть муженек приезжает и попробует тебя забрать. Увидим, как у него это получится.

— Да ты… ты… — бегаю глазами по всему, что здесь только есть. Ищу, чем бы начать от него обороняться, но ничего не делаю. Глупо это. Не стану я бить вещи.

— Присядь. Поешь. Успокойся. Спокойно поговорим.

— Не о чем говорить! — слезы брызнули из глаз. — Я не могу тебя видеть! Не могу!

— Почему ты плачешь? Почему тебя при виде меня так трясет? Скажи уже, мать твою, что я сделал?! — раскинул руки в стороны.

Нет, я не скажу. А если и придется сказать, то точно не сейчас. Ведь если он узнает, то точно свернет мне шею. Моя правда и обида — не перебьет этого. Он точно прикончит меня. А я пожить еще хочу.

— Как ты себе это представлял?

— Что, представлял?

— Как ты себе представлял все это?! Я, ты… и Полина. Шесть лет назад… Как?

— Я узнал о ней через неделю после того как ты… уехала с родителями в другой город.

Я даже знаю, почему он меня не искал. Потому что все сложилось как нельзя лучше для него. Он планировал это. А теперь какого-то черта притворяется передо мной!

— Я поэтому и не стал тебя разыскивать. Из-за нее. Из-за Полины. Да, я был зол на тебя. И теперь, увидев тебя снова, разозлился еще сильнее. На себя в том числе, — я молчу. — Мать Полины погибла. Я не раздумывая забрал девочку к себе. Потом я уехал.

— Ты и планировал уезжать! — вырвалось у меня. — Я все знаю, Мирослав. До решения моих родителей переехать, я говорила тебе, что хочу учиться там! Я поступила там в вуз! А для тебя… была важна только твоя работа!

— При чем тут это?

— Я была у тебя в офисе! Я видела, что там происходит! Ты сворачивался, собирался переезжать! Ты знал, что нам придется расстаться. Ты мне ничего не сказал об этом! Я все узнала от этой твоей вульгарной Ларисы!

— Черт… — прикрыл веки Мирослав.

— Что, не правда?! Ты хотел бросить меня. Ты прекрасно знал, что делаешь. А я знала, что не хочу слушать это от тебя. Сделала первый шаг сама.

— Я не собирался тебя бросать, — чеканит Мирослав.

— Неужели?.. Ты знал, что я не смогу поехать с тобой.

— Смогла бы.

— Нет, и ты это знаешь! Я не смогла бы пойти на это. Я бы не пошла против своей семьи. Мой отец…

— Гребаный тиран.

Тут он прав. Он терпеть не мог Мирослава. Но не потому, что он был каким-то не таким. Дело было в социальном положении. Он и сейчас не выносит людей, которые зарабатывают хоть на рубль больше него. Из-за него отец и организовал наш быстрый переезд. Наплевал на мою учебу, на школу Дашки, на мамину работу. На все.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да, он такой. И ты знал это.

— А ты не подумала, что я хочу вытащить тебя из этого? Пора уже было.

— Ты мне ничего не сказал!

— Зачем? Чтобы ты орала как истеричка до самого решающего момента? Рисково было тебе говорить что-то заранее.

Он хотел, чтобы я бросила свою семью?.. Чтобы я переехала тогда с ним?.. Чтобы я сбежала?..

Нет, я правильно поступила. Все пошло бы к чертям с появлением Полины в его жизни. Шесть лет назад я точно не поняла бы этого. Я не была святой. Я просто была девчонкой, которая боялась всего.

— Вот и выяснили все, — делаю вздох и складываю руки на груди. — Теперь ты знаешь. И я… ни о чем не жалею.

— Ты это серьезно сейчас? Не жалеешь?

— Я приняла правильное решение, и ты принял правильное решение, когда решил не искать меня. Все сложилось как нельзя лучше, — чего мне только сейчас стоило сохранить лицо.

— Так, значит… Ладно. Тогда давай всю правду. Потом пойдешь отсюда на все четыре. Держать не буду, — тоже встает в позу.

— Какую правду?

— Что у тебя там с твоим муженьком? Что произошло?

А вот это черта с два!

— Это тебя не касается.

— Слышал уже! — рычит. — Говори давай!

— Это. Тебя. Не. Касается!

Глава 13. Страх. Боль.

Дернулась, развернулась и направилась к дивану, на который села, схватила тарелку со своим салатом со стола и стала есть. На Мирослава даже больше не взглянула. Вот еще удумал. Буду я ему рассказывать, что у меня с мужем происходит. Еще чего…

Я так и раньше ела. Стресс заедала. Повезло мне только в том, что у меня обмен веществ хороший.

— Так-то лучше, — произнес Мирослав и присел напротив. Стал наполнять наши бокалы. — Успокоишься хоть.

— Иди ты, Мирослав, — жую и говорю это, глядя исподлобья.

Беру бокал, когда он мне протягивает его. Делаю несколько глотков.

Вот, вроде опустило немножко.

— А теперь давай серьезно. Я должна ехать. Отвезешь меня?

— Не отвезу.

— Почему? — отставляю тарелку на столик.

— Не хочу, — равнодушно произнес Мирослав и пригубил свой бокал.

— Тогда…

— Все, хватит, — ставит уже пустой бокал на стол. — Я тебя не отпускаю. Либо ты дашь мне повод сделать это, либо ты останешься.

Разочароваться во мне, значит, хочет?.. Сил не может найти, чтобы отпустить меня? Чувства нахлынули?.. Я могу с легкостью все это снести к чертям. Не так уж много говорить для этого придется.

Как именно?.. Да просто. Я… я убила нашего ребенка. Шесть лет назад я сделала это. Очень долго плакала после совершения этого чудовищного поступка. Жалела. Потом опять же говорила себе, что правильно поступила. Но жизнь мне показала, чего именно я заслуживаю. Теперь… теперь у меня уже никогда не сможет быть детей. И когда я сказала Мирославу, что когда-нибудь, надеюсь, у меня будут дети, а он сказал, что они уже могли бы быть, я думала, что умру. Это было невыносимо больно услышать.

При чем тут мой брак?… Сашка очень хотел детей. Я — нет. Но все же он заставил меня пойти в больницу, а впоследствии мне пришлось ему признаться, что со мной произошло. Никаких подробностей о том, с кем и когда. Только факт о том, что я сделала роковой аборт. Эта новость превратила последние полгода моего брака в ад. А сегодня вечером я особенно наслушалась.

У меня нет сил признаться в этом Мирославу. Это уничтожит все. Но, похоже, только это и сможет заставить его прямо сейчас меня отпустить.

Я бы могла сказать, что все это под воздействием отца, но я точно знаю, что могла сохранить этого ребенка, позвонив Мирославу. Я просто… просто испугалась и под давлением пошла на все, чтобы это уже закончилось.

Я… чудовище. Я признаю это.

Поэтому у меня это и вырвалось «мне было восемнадцать». Я уже неосознанно оправдывалась перед ним, уговаривая себя, что ни в чем перед ним не виновата. Но я виновата.