Мама для Его дочери (СИ) - Ладыгина Наталия

— Да что тебе надо, идиот?! — выругалась я в машине. — Объезжай!

А он еще и сигналить начинает.

Хочет, чтобы я остановилась?..

Хорошенько присматриваюсь в зеркало заднего вида. Так это же… Это же его машина! Мирослава!

Педаль в пол. Со всей силы. Я не остановлюсь. Ни за что!

А он сигналит и сигналит. Нагнал он меня за какие-то минуты. Но я не сдавалась. Хочется ему переться со мной до самого города, так пожалуйста. Я все равно не остановлюсь.

Устав меня таким образом преследовать, Мирослав все же обогнал меня, и теперь, благодаря пустой дороге, мог ехать со мной на одном уровне. Я даже не думала смотреть в его сторону.

Затем Мирослав проехал дальше. Вперед. И теперь вздумал загородить мне дорогу.

Ну нет! Нет!

Я останавливаюсь, но чуть заранее. Отстегиваю ремень безопасности, откидываюсь на спину сидения и закрываю глаза. Мне нужно всего несколько секунд, чтобы настроиться. Вдох-выдох. Хватит… хватит убегать. Если он поехал за мной, значит ему есть что сказать. Я должна это выслушать. Обязана.

Наблюдаю за тем, как Мирослав выходит из машины и идет ко мне. Заходит с водительской стороны. Я заранее разблокировала дверь, чтобы он смог ее открыть. И он открывает.

Но только говорить он не хочет. Сразу за руку хватает. Притом грубо. Заставляет выйти из машины. Встряхивает меня за плечи так, что голова кругом начинает идти.

— Ты разбиться захотела?!

— Нет…

— Я тебе сигналил! Почему ты сразу не остановилась?! Под снегом лед! У тебя мозгов с годами совсем не прибавилось? Че попало опять творишь!

Какой тонкий намек…

— Отпусти… — проскулила. — Я тебе все сказала. Ты все теперь знаешь.

— И куда ты собралась? — спросил, будучи в ярости.

— Ты знаешь куда, — произношу сипло.

Глава 17. Причины.

Я почти не вижу лица Мирослава в этой темноте, однако четко чувствую напряжение в его взгляде. Представляю, как он смотрит на меня. Почему он молчит?..

— Зачем ты поехал за мной?

— А кто тебе сказал, что тебе можно куда-то ехать?

— Кто сказал?!.. Я свободный человек.

— Ни черта подобного, — наклоняется ко мне Мирослав.

— Зачем тогда ты откопал мою машину? Ну, что молчишь? Отвечай.

Я слышу только вздох. Больше ничего.

— Едем назад. Полина там одна. Надо возвращаться, — хватает меня за локоть и тащит как на буксире к своей машине.

— Нет! Я машину тут не брошу!

Мирослав останавливается.

— Почему меня должна волновать твоя машина? Тебя хоть что-то волновало, когда ты моего ребенка убивала?! — прорычал он, а я с трудом осталась стоять на ногах. У меня коленки стали подгибаться. — Садись в свою машину, — отпускает мой локоть. — И езжай обратно к дому. Я сразу за тобой.

— Пожалуйста, отпусти меня.

— Куда? К мужу?.. Ты же не нужна ему, — произнес так, будто это само собой разумеющееся, а я дура, не понимаю.

Я было приоткрыла рот, чтобы начать оправдывать мужа, себя, наши отношения, но не стала. Мирослав все равно ничего не поймет из моих слов. Да и, по сути, прав он. В какой-то степени я перестала нужна быть своему мужу. Известие о моем бесплодии сильно подкосило наши отношения.

— Ты…

— В доме поговорим. Садись и езжай, я сказал, — чеканит Мирослав и, развернувшись, направляется к своей машине.

Сев в свою машину, я не спешила ее заводить и ехать. Мирослав терпеливо ждал, когда я развернусь и поеду, а я словно нарочно его испытывала. Я, конечно, могу попытаться поиграть в гонщицу и воспользоваться шансом сбежать от него, но это плохо закончится. Не хватало в новогоднюю ночь в больницу загреметь.

Разворачиваюсь и направляюсь в сторону его дома. Еду медленно. Оттягиваю момент нашего разговора. Ведь я сомневаюсь, что он сейчас позволит мне просто отсиживаться с его дочерью и собирать мозаику. А еще мне перед Полиной жутко стыдно. Я обманула ее.

Но, сколько бы я не тянула, вскоре мы подъехали к его дому.

Я вышла из машины, он тоже. Встретились взглядами. Мирослав подошел ко мне, схватил за руку и повел в дом как какую-то преступницу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Папа! Устина! — без верхней одежды к нам на крыльцо выбежала Полина. — Что случилось? Почему ты ушла?!

— Полин, все хорошо. Нам нужно было с Устиной отъехать ненадолго.

— Зачем?

— Поль, тебе уже спать пора давно.

— Я не хочу спать!

— Тогда посмотри мультфильмы на диване. Мне с твоей подругой надо поговорить. Совсем недолго.

Я смотрю на Полину и плакать хочу. Настолько несчастной она сейчас выглядит. Обиженной.

— Мне запереть дверь? — спрашивает девочка.

— Да, пожалуйста, Поль, — просит ее отец и помогает, а точнее, сам снимает с меня пальто. Я разуваюсь. — Пойдем, — приказывает мне.

Ставит меня в такое положение, в котором я не могу ему возражать. Здесь же Полина. Ей не стоит видеть нашу «борьбу». Ни словесную, ни тем более физическую.

— Хорошо, — соглашаюсь.

— Наверх, — звучит позади.

Он хочет, чтобы я поднялась с ним наверх, видимо, для объяснений. И я иду. Уже на втором этаже Мирослав обгоняет меня, чтобы открыть передо мной дверь в комнату, что рядом с комнатой Полины.

Я сразу поняла, что это его комната. Она так напоминает комнату в его квартире. Ту самую, в которой я когда-то бывала. Мне даже кажется, что все на тех же местах. Кровать там, шкаф… Да и сама аура. Думаю, окажись я в этой комнате без его участия, я бы невольно вспомнила о нем.

Молча отхожу к окну, смотрю сквозь тюль на улицу. Он, кажется, у двери остался.

Молчит.

А я сама начинаю, ведь я знаю чего он хочет:

— Это было неожиданностью. Я тогда уже успела позвонить тебе, попрощаться. Я потом узнала, — очень тяжело вздыхаю. — Дашка… она не знала. До сих пор не знает. Узнал отец. Случайно. Услышал мой разговор по телефону с подругой. Он тогда залетел в мою комнату, вырвал у меня телефон из рук, разбил его…

Слышу, как Мирослав зашевелился в мою сторону, и я обернулась.

— Он тебя побил? — спросил так, будто хотел, чтобы это было так, но в то же время он очень переживал. — Скажи мне правду, Устина. Он тебя побил и ты…

— Нет, — всхлипываю. — Он меня ударил, но с ребенком ничего не было от этого. Я делала аборт. Отец… отец привел меня в какую-то стремную больницу. Там мне все сделали. Я после этой так называемой операции две недели подняться с кровати не могла. Боли были жуткие.

Отец тогда продешевил. Хотел, чтобы поскорее, и чтобы подешевле. Потому, я думаю, так и получилось.

— Он тебя заставил?

А вот сейчас я почувствовала беспокойство. Не за себя, а за отца, который сейчас почти пожилой человек. Мирослав может и сорваться на него. Однажды он уже чуть не сорвался. Но я смогла его удержать.

— Нет… Да… И нет, и да. Я была растеряна. Я знаю, что могла не допустить этого, но я… допустила.

— Нет, ты мне сейчас скажи, как в точности все было, — приказывает Мирослав, подойдя почти вплотную ко мне. — Он тебе угрожал? Что он говорил? Все говори.

Он будто в поисках оправдания для меня. Ищет, ищет их. Не хочет верить в реальность, которая давно свершилась. Я пошла это. Меня спрашивали. Никто бы против воли не усадил бы меня на то кресло. Да, было давление. Но все это я.

Глава 18. Больно.

— Мирослав, мне… — зажмуряюсь, — мне нечего сказать тебе… утешительного. Я сама на это пошла. Сама…

Замолкаю, когда он берет меня за руку в районе запястья и зачем-то удерживает, будто я бежать собралась. Не побегу я уже. Отвечу на все его вопросы, а потом он сам отпустит. Поймет, насколько ошибся во мне. Мы оба ошиблись.

— Где живут твои родители сейчас? — спросил Мирослав, а мое сердце пропустило удар.

— Зачем тебе знать?.. — округляю глаза.

— Говори адрес, Устина, — его пальцы сильнее сжали мое запястье.

— Н-нет… Зачем он тебе?

— С папашкой твоим хочу поговорить.

— Ты что, прямо сейчас собрался эти разборки устраивать?!