Фиг с ним, с мавром! - Екатерина Вильмонт

– Это точно! – каким-то пьяным смехом засмеялся Артур.

– Знаешь, я сегодня что-то устал, пойду завалюсь спать. Кстати, и тебе советую поспать, кто знает, на сколько затянется свидание.

– Илюха, да не бесись ты! Так бывает, я не виноват…

– Прекрати, если б я хотел, я бы уж своего не упустил. Желаю хорошо провести время!

И он ушел к себе. Но сна не было. Тогда он взял блокнот и стал писать. И опять этот древний способ письма доставлял ему неизъяснимое наслаждение. Он успокоился. Написал три страницы и больше не смог. Помешало вдруг острое ощущение собственного одиночества. Вот, даже старый и самый близкий друг покинул его, чтобы трахнуть первую попавшуюся попрыгунью… Хотя сам он в подобной ситуации, вероятно, поступил бы точно так же. Хотя кто знает… В голову лезли какие-то не свойственные ему возмущенно-ханжеские мысли: «Ну, допустим, трахнет ее Артур, хотя что тут допускать, обязательно трахнет, а дальше-то что? Она и так одинокая, несчастная бабенка… Артур скоро улетит, а она останется… Ее жалко… А вдруг она влюбилась в него? Он такой, в него влюбляются с первого взгляда, в нем очень силен этот сексуальный заряд… Но он ни за что не бросит Милку и Динку, то есть ей ничего не светит, кроме траха на холодном песке, тогда как я одинок и мог бы что-то сделать для нее. Но мне она этого свидания не назначила, а почему? Решила, что я ни на что не годен. Но с чего она это взяла? Мы даже не поцеловались ни разу… Или почувствовала, что я не очень-то и хотел… Тогда почему мне сейчас так хреново? Это зависть, что ли? Элементарная гадкая зависть? Мне просто нужна женщина, по-видимому… Но я не могу без рефлексий, а Артур может, вот и все, кому на хрен нужны рефлексии! Вот спущусь сейчас в бар, там наверняка сидит какая-нибудь одинокая тоскующая по мужской ласке дамочка. Угощу ее коктейлем и сниму все проблемы. А это идиотское ханжество… Сам себя за него ненавижу. Все очень просто. Мне нужна баба».

Он подошел к зеркалу. Может, стоит побриться? Хотя ладно, нынешние бабенки любят мужиков с трехдневной щетиной, а я брился утром, так что…

Он только поменял рубашку, ему казалось, что прежняя вся пропахла завистью и ханжеством. Спустился в бар. И действительно, за стойкой сидела дамочка лет тридцати, встретившая его откровенно оценивающим взглядом. Она пила виски. Он тоже заказал виски.

– Скажите, а можно у вас спросить… – обратилась она к нему по-русски.

– Ради бога, – широко улыбнулся он. Дамочка понравилась ему, она была весьма аппетитна.

– Извините, а вот ваш друг… Это Артур Азроян?

Это уже становится невыносимым.

– Да! Но он сюда не придет!

– А мне и не надо! – засмеялась женщина. – Я просто спросила. А вы кто?

– Я не поэт и не брюнет!

– Я не люблю брюнетов, мне как раз нравятся русоволосые мужчины… И я завтра уезжаю…

Он ушел от нее под утро. Она спала, и он сообразил, что даже не спросил, как ее зовут. Но от зависти и ханжества не осталось и следа. Наоборот, с некоторой даже гордостью вспоминались придыхания безымянной дамы: «Ну, ты зверь!» Надеюсь, у Артура тоже все прошло хорошо… Да, ханжество прежде всего порождается завистью, а вовсе не моральными принципами. Мысль, возможно, и не новая, но какое это имеет значение. Зверски хотелось есть. Звонить Артуру он не стал, может, тот спит еще. Он спустился в ресторан, набрал гору еды и с удовольствием уселся вблизи пробившей потолок пальмы. Все казалось невероятно вкусным. После завтрака он отправился на пляж и улегся на песке, с наслаждением впитывая еще нежаркие солнечные лучи. Вот теперь я здоров, подумал он. Все так просто… Спасибо безымянной дамочке, мы, кажется, оба остались довольны друг другом. В Москве я, наверное, ее и не узнаю. А может, она и не москвичка.

– Хе-хе, – раздалось над ним. Он похолодел и открыл глаза. Да, он не ошибся, это был Вячеслав, он явно только что вылез из воды.

– Здравствуйте, уважаемый! Как отдыхается?

– Отлично! А вы, я вижу, жопу мочите? – не удержался Илья.

– А как же! А сейчас поеду в горы! Нет ничего лучше гор, понимаете?

– Это спорный вопрос. А впрочем, счастливого пути!

– Я гляжу, вы все один, без баб, это вредно для здоровья, любезнейший. Я вот насколько старше вас, а почти каждую ночь… Нельзя форму терять в этом деле. Мне тут подружка моя старая говорит: «Ты уже старый козел!» – а я ей отвечаю: «Нет, я молодой олень!» Я, конечно, так шучу, но доля правды, и немалая, в этом есть! Кстати, хотел вас предостеречь… Дружок ваш тут вчера с одной захороводился… Не советую, подозрительная особа.

– Зачем вы мне это говорите? – взбесился Илья.

– Ну, так я с вами все же знаком…

– И чем же она подозрительна? – смирив злость, спросил Илья.

– Очень уж разборчива для курортной сучки…

– То есть вы хотите сказать, что вам она отказала?

– А вам разве нет? – усмехнулся Вячеслав.

– А я не претендовал.

– Да бросьте, что ж я не видел, как вы у батута вертелись.

– А вы что, за мной следили? – полюбопытствовал Илья.

В этот момент в руке у Вячеслава запищал мобильник. Тот глянул на него и усмехнулся.

– Вот очередная вызывает! Сейчас отвечу, минутку, – он быстро набрал сообщение, и в этот момент его кто-то окликнул. Он, раскинув руки, пошел навстречу какому-то невероятно толстому мужчине в длинных шортах, бросив мобильник на свою циновку. Илья не удержался и глянул на дисплей. Сообщение не было стерто. И оно гласило: «Домываю своего красавца и мчусь, привет, девчонки!»

Илья обомлел от пошлости. Но ему было страшно интересно, кому это он посылает такие тексты. Кто эти девчонки?

– О, я так обрадовался, что забыл про своего дружка! – сообщил Вячеслав, вернувшись.

– Дружка?

– Телефончик – мой лучший друг!

Да, человеку тебя не выдержать, подумал Илья.

– Ну что ж, пора ехать! Мои девки уж заждались, небось.

– Хотите сказать, что справляетесь сразу с двумя? – решил подыграть ему Илья.

– Нет, это не то! Это две мои одноклассницы сюда причапали. Обещал отвезти их на Тэйде. Сюда ведь люди приезжают не жопу мочить…

– Знаю, знаю! Всего наилучшего! – Илья вскочил и бросился в воду, смыть с себя непереносимую липкую пошлость этого типа. Так тебе и надо, зачем ты опять вступил с ним в разговор? Ладно, к черту!

На берегу его ждал Артур.

– О, привет! Как жизнь?

– Илюха, я буду ее снимать на батуте.

– Спятил?

– Да почему?

– А Милка?

– Но я же не подряжался снимать Милку во всех своих картинах…

– И ты полагаешь, что она сможет что-то сыграть?

– Она сыграет все… Она – чудо. Она прирожденная актриса… Из тех, что играют всегда, все и везде. Психика невероятно подвижна… Лицо на экране будет смотреться суперски, это будет фурор!

– О, Артур, куда девался твой здоровый цинизм?

– Я потерял голову, брат.

– Но как же ты будешь ее снимать? Насколько я понимаю, она тут работает.

– Подумаешь, работа! Бросит! Я уверен, стоит ей появиться на экране, ее начнут рвать на части… Она успеет еще сделать карьеру… Знаешь, брат… это здорово, от меня все, и даже ты, ждут, что на экране будет Милка, хоть в эпизоде, а будет, а тут… А какое тело… А темперамент… Ничего подобного не встречал…

Вид у Артура был какой-то лихорадочно-отсутствующий. Таким Илья его еще никогда не видел.

– А она знает о твоих обширных планах?

– Конечно!

– Ну ты и псих! Вот уж от тебя не ожидал…

Илья плюхнулся животом на песок, Артур сел рядом, обхватив колени, и невидящим взглядом уставился вдаль.

– Понимаешь, я бессознательно ждал такой встречи, ты же знаешь, художнику нужны такие встряски…

Илья поморщился, он терпеть не мог, когда люди говорили о своем «творчестве», называли себя художниками, считал, что это прерогатива других. И раньше Артур никогда этим не грешил. Но он промолчал, видел, что его друг и в самом деле потрясен.

– Артур, тебе хоть удалось поспать?

– Да нет, какое там… Слушай, брателло, я, честно говоря, никогда не верил в такие истории, а теперь сам… Как кур в ощип… Я сделаю из нее звезду…

– А она хочет, чтобы из нее делали звезду?

– А кто же этого не хочет? Тем более когда за плечами такая жизнь…

– Она рассказала тебе свою жизнь?

– Да! И это такой неизбывный кошмар…

– Может, расскажешь?

– А тебе зачем?

– А ты что, уже и сценариста решил поменять?

– Спятил, да?

– Так может, я что-то почерпну для себя? —с каким-то холодным любопытством произнес Илья, сам себе удивляясь.

– Хорошо, меня ее история так потрясла, что, наверно, надо поделиться с кем-то… Мы все были достаточно благополучны, по крайней мере в детстве, а она…

Артур набрал в кулак мелкий песок и стал пропускать его сквозь пальцы.

– Она из детдома, родителей не знает, ее малюткой подкинули в детдом где-то под Чебоксарами… В пять лет ее удочерила одна семья… Эти люди любили ее, она прожила у них полтора года, и приемная мать умерла, а отец спился и однажды в пьяном виде изнасиловал ребенка… Потом от испуга избил ее до полусмерти и утопился в проруби…