Фиг с ним, с мавром! - Екатерина Вильмонт

Он огляделся, может, кто-то все-таки есть.

– Да нет, сегодня тут закрыто! – сказал какой-то мальчишка по-русски.

Илья вспомнил, что они вместе летели сюда.

– Вообще закрыто или уже закрыто?

– Вообще, я уж пятый раз прихожу, и все зря, выходной, наверное.

Илья вдруг успокоился. Значит, Нина с Лялей придут сюда завтра, Ляля уж сумеет стребовать свое!

Утром он проснулся рано, еще даже не светало, и решил до завтрака пройтись вдоль океана, полюбоваться рассветом.

И первой, кого он увидел, выйдя на аллею, была Нина. В шортах и короткой маечке она бежала ему навстречу, красиво, изящно, словно в танце… Он замер.

В ушах у нее были наушники плеера, она пробежала мимо, не заметив его.

– Нина! – неожиданно для себя окликнул он.

Она резко остановилась и обернулась.

– Вы? Доброе утро!

– Простите, что остановил вас… Кажется, этого делать не следует…

– Почему?

– Ну, дыхание сбивается или еще что-то…

– Плевать! А вы чего в такую рань поднялись?

– Не спалось, решил пройтись до завтрака.

– Вы меня по имени знаете, а я вас нет…

– Илья, меня зовут Илья…

– Очень приятно, – улыбнулась Нина и протянула ему руку.

– Да, будем знакомы… Вы каждое утро тут бегаете?

– Да. Бегать в городах не то что не полезно, а прямо-таки вредно, а тут такой воздух…

– Нина, я хотел спросить… Вы вчера попали на батут?

– На батут? – крайне удивилась она. – Нет, а что?

– Я на днях видел, как вы прыгали… Это было так… так потрясающе… Незабываемая картина…

– Значит, вы не случайно к нам приклеились в магазине? – засмеялась она.

Ему вдруг стало легко.

– Не случайно! Я пришел к батуту, а вас нет, и вдруг увидел вас на набережной, вот и потащился следом…

Она нахмурилась.

– Зачем вы мне это говорите? Рассчитываете на легкую интрижку? На курортный романчик?

Он вдруг разозлился.

– А вы полагаете, если мужчина говорит женщине что-то хорошее, он сразу имеет в виду койку?

– А что же еще? Ну, может, вы лично имели в виду сперва развести турусы на колесах, а потом уж… Все вы имеете в виду одно и то же.

– А вы что, ждете, что вам сразу скажут: выходите за меня замуж, прекрасная незнакомка?

– Когда-то ждала, теперь не жду!

– А вам обязательно хочется замуж? В наше-то время?

– Да что вы обо мне знаете, и вообще…

– Я ничего о вас не знаю, хотя кое о чем догадываюсь…

– Интересно!

Разговор явно принимал нежелательный оборот.

– Простите, Нина, ради бога, простите!

– Да ладно! Не вы первый, не вы последний, все как обычно.

Губы ее горько и в то же время презрительно скривились.

– Все вышло как-то… глупо, но поверьте, Нина, мы еще не были знакомы, а вы… вы уже сыграли в моей жизни важную роль….

Она опять усмехнулась.

– Новый виток? Ладно, что вам от меня надо? Спать с вами я не собираюсь, предупреждаю сразу. Если после такого предупреждения вы еще будете ко мне клеиться…

– То что? – прищурился он. Эта женщина все время выводит его из себя.

– То я очень удивлюсь.

Фу, подумал он, какая дешевая уловка…

Кажется, она прочитала его мысли.

– Я же не сказала, что сделаю выводы в вашу пользу. Просто удивлюсь, вот и все. Так что прощайте, Илья. – Она взглянула на часы. —Ладно, мне пора. Всего наилучшего.

– Подождите, Нина!

– Да?

– Давайте встретимся.

– О!

– Нина…

– Я вам уже сказала – на интрижки с пересыпами я не иду, я себя не на помойке нашла, а что может быть нужно одинокому мужику вашего возраста на курорте? Великая любовь? Извините, это чушь собачья. Все, счастливо! Впрочем, поищите и найдете, желающих тьма!

И она побежала в обратную сторону, так же красиво и размеренно. Никакого смятения в ее движениях не было.

Он остался стоять как оплеванный. Черт побери, что это такое? Он всегда умел разговаривать с женщинами, а тут…

Но какова! Я себя не на помойке нашла… А я-то, идиот: «Вы сыграли в моей жизни важную роль!..» Иначе как дешевым словоблудием это и назвать нельзя. Где ей понять, что со мной было и что стало… Уверен, она неплохо устроилась, наверняка живет с папашей этой Ляли, ну, или подживает, он ей хорошо платит, вот она и фордыбачит… Ладно, Илюха, в тебе просто говорит обида, тебя не поняли, не оценили твоих высоких устремлений, приняли за обычного курортного приставалу…

Рассвет он проворонил. Но, чтобы смыть неприятный осадок, побежал на пляж, где не было пока ни души, и бросился в прохладную воду. Что это там болтается на уровне волнореза? Буйки? Откуда они взялись? Вчера их не было. Он поплыл к ним. Новенькие буйки, желтые и оранжевые, в виде лимона и апельсина на ярко-зеленом синтетическом тросе. Наивность этой придумки даже умилила его. Трос еще не зарос водорослями, он ухватился за него и закрыл глаза. Все хорошо, Илья, все прекрасно, да, жизнь полосата, да, неизбежны потери, как в любимой маминой песне « Не прожить нам в мире этом без потерь, без потерь…». Но есть океан, солнце, есть добрые люди, которые меня любят, одна Люська чего стоит, и есть работа, наверное, самая интересная на свете, по крайней мере для меня, а бабы… Что ж, они и есть бабы. Вероятно, эта Нина сейчас думает: «Мужики есть мужики…» Ему стало смешно. Черт с ней, с Ниной. История-то у меня уже есть, красивая, печальная… Кстати, надо, чтобы героиня сказала герою, что нашла себя не на помойке, выражение распространенное, но может классно прозвучать, диалоги у меня получаются будь здоров! И не нужны мне все бабы мира! Разве что Люська, но она для меня не баба, а добрая верная подружка. Вот если бы такую найти… Да где ж ее найдешь…

Он поплыл обратно, потом еще раз до буйков, и еще раз, и еще… Наплававшись до одурения, он вылез и, как был в плавках – ведь полотенца при нем не было, – прихватив одежку и туфли, босиком побрел к отелю. Подобное явление никого здесь не удивляло. После завтрака он сел на балконе и принялся строчить в купленном вчера большом блокноте. Как ни странно, этот дедовский способ письма доставлял ему удовольствие. Вероятно, качество современной литературы во многом обусловлено средствами письма. Разве можно было, к примеру, в девятнадцатом веке гусиным пером писать по роману в месяц? Хотя, кажется, Бальзак… Но я-то не Бальзак, это точно, да и вообще не писатель, я киносценарист и только. А может, все-таки не только, может, стоит попробовать писать прозу? Конечно, не на компьютере, а так, от руки? Он перечитал написанную сцену, и ему показалось, что так лучше, фразы как-то красивее, закругленнее, что ли… Он остался страшно собой доволен, но начинало припекать солнце, пора уходить с балкона… Он сунул блокнот в шкаф на верхнюю полку и решил уехать в городок Пуэрто-де-ла-Крус, о котором рассказывали дамы, подобравшие его на дороге. Слава богу, я не встречал больше этого Вячеслава…

Илья вышел из номера, вызвал лифт и вдруг вернулся взять с собой блокнот. Сяду где-нибудь в кафешке на берегу и еще попишу… Господи, неужто я опять вернулся к себе самому?

И действительно, погуляв по городку, он искупался, кстати, здесь песок был куда чернее, чем в Лас Америкас, где он жил. Потом прошелся по магазинчикам, купил себе мягкие туфли, полосатую майку и пакет соленого миндаля, который обожал. Ах, Люська, спасибо тебе за все!

А после обеда он заказал двойной эспрессо и достал блокнот. Опять перечитал написанное и с радостной улыбкой принялся писать дальше. Когда он взглянул на часы, то ахнул. Было уже начало седьмого. Пора ехать назад. В восемь уже темнеет. Он был чрезвычайно собой доволен и всю дорогу напевал привязавшуюся мелодию «Натали», Хулио Иглесиас звучал здесь повсюду.

После ужина он решил пройтись вдоль океана, и ноги сами собой понесли его в сторону батута. Зачем? – спросил он сам себя. – А черт меня знает…

– Илья? – услышал он вдруг голос сзади. Оглянулся.

– Нина?

– Добрый вечер, рада, что встретила вас, я хотела извиниться… Я была несдержанна, может, даже груба… извините.

– Хорошо, – смутился он. – Я понимаю… Хотя вы все неверно утром истолковали… Ладно, проехали. А где же Ляля?

– К ней приехал отец. И я свободна сегодня.

Одета она была явно не для батута – модная пестрая юбка и черная блузка без рукавов, туфельки на каблуках.

– Вы куда-то собрались? – поинтересовался он, окинув ее взглядом.

– Да нет, хотела просто выпить кофе где-нибудь…

– А не составите мне компанию? – спросил он, твердо уверенный в ее согласии. Более того, он был уверен, что она пришла сюда из-за него и для него же принарядилась.

– С удовольствием. Хочу загладить утреннюю неловкость. Еще раз извините, нервы.

– Куда пойдем?

– Да все равно…

– Тогда пойдем вдоль набережной, где нам приглянется, там и сядем.

– Хорошо.

Очень скоро им приглянулось маленькое кафе, почти всегда пустующее днем, сейчас же там было довольно людно. На круглом столике с клетчатой скатеркой стояли цветы и горела свеча.

– Хотите сесть лицом к океану? – галантно предложил он