Рассказы из сборника «Семь гонцов» - Дино Буццати

Днем он часто поднимался на вершину холма и, преклонив колена на большом камне, молился богу.

Сверху ему были видны дома Тиса и крыши некоторых ближних селений, например, Фоссы, Андрона и Лимены. Тщетно ждал он, когда кто-нибудь к нему заглянет. Тщетными были и его пламенные молитвы за спасение души этих грешников. Однако Сильвестро не переставал возносить хвалу Создателю, соблюдал посты, а когда становилось уж очень грустно, разговаривал с птицами.

Люди сюда не приходили. Однажды вечером, правда, он заметил двух мальчишек, подглядывавших за ним издали, и ласково окликнул их, но те убежали.

III

Но вот по ночам крестьяне из окрестных деревень стали замечать странные сполохи в стороне заброшенной часовни. Казалось, горит лес, но зарево было белым и мягко мерцало. Хозяин печи для обжига извести Фриджимелика отправился как-то вечером посмотреть, что там такое. Однако по пути у него сломался мотоцикл, а идти дальше пешком он почему-то не отважился. Потом он рассказывал, что сияние исходит от холмика, где живет отшельник, но это не костер и не лампа. Крестьяне не долго думая пришли к выводу, что свет этот божественный.

Иногда его отблески были видны и в Тисе. Но и само появление отшельника, и его странности, и, наконец, эти ночные огни не могли поколебать привычного равнодушия жителей городка ко всему, что имеет какое-то, пусть даже отдаленное, отношение к праведности. Когда приходилось к слову, об этом говорили как о чем-то давно известном; никто не старался найти объяснения происходящему, и фраза «опять отшельник устраивает фейерверк» стала такой же привычной, как «идет дождь» или «опять ветер поднялся».

То, что безразличие горожан было вполне искренним, подтверждало одиночество, в котором попрежнему жил Сильвестро. Сама мысль совершить к нему паломничество показалась бы всем ужасно смешной.

IV

Однажды утром, когда Дефенденте Сапори раздавал хлеб беднякам, во дворик вдруг забежала собака. Скорее всего это был бродячий пес, довольно крупный, с жесткой шерстью и добрыми глазами. Прошмыгнув между ожидавшими хлеба нищими, пес подошел к корзине, схватил один хлебец и преспокойно потрусил прочь. Схватил не крадучись, а так, как берут положенное.

«Эй, бобик, поди сюда, мерзкая тварь! — заорал Дефенденте, пытаясь угадать его кличку, и бросился за ним. — Мало мне этих попрошаек! Собак еще не хватало!» Но пса уже было не догнать.

Все повторилось и на следующий день: та же собака, тот же маневр. На сей раз пекарь преследовал пса до дороги и швырял в него камнями, ни разу, однако, не попав.

Самое интересное, что кража повторялась каждое утро. Можно было только поражаться хитрости, с какой собака выбирала подходящий момент. Настолько подходящий, что ей не надо было даже торопиться. Камни, пущенные ей вслед, никогда ни достигали цели. И всякий раз толпа нищих разражалась хохотом, а пекарь просто из себя выходил от злости.

Однажды разъяренный Дефенденте устроил засаду у входа во двор, спрятавшись за косяк и держа наготове палку. Без толку. Замешавшись, должно быть, в толпе бедняков, которым нравилось, что пекарь остается с носом, и не хотелось выдавать собаку, она безнаказанно проникла во двор и так же безнаказанно ушла.

«Гляди-ка, изловчилась-таки!» — крикнул кто-то из нищих, собравшихся на улице. «Где она, где?» — спросил Дефенденте, выбегая из укрытия. «Да вон, смотрите, как улепетывает», — указал пальцем бедняк, наслаждаясь яростью пекаря.

В действительности собака вовсе не улепетывала: держа в зубах хлебец, она спокойно удалялась ленивой трусцой, словно сознавая, что совесть ее чиста.

Плюнуть на все и не обращать внимания? Нет, подобных шуток Дефенденте не признавал. Раз уж ему никак не удается накрыть пса во дворе, он при удобном случае перехватит его на дороге. Не исключено, что собака вовсе и не бродячая, может, у нее есть постоянное убежище и даже хозяин, с которого можно стребовать возмещения убытков. Но дальше так продолжаться, конечно, не могло.

Из-за того, что приходилось подстерегать эту тварь, последние дни Сапори не всегда вовремя спускался в подвал и сберег значительно меньше хлеба, чем обычно, — а это же чистый убыток.

Попытка прикончить псину с помощью отравленного хлебца, который он положил на землю у самого выхода во двор, тоже не увенчалась успехом. Собака лишь обнюхала хлебец и сразу же направилась к корзине — так, по крайней мере, рассказывали потом очевидцы.

V

Чтобы сделать все как надо, Дефенденте, взяв велосипед и охотничье ружье, устроил засаду по другую сторону дороги, в подворотне: велосипед был нужен, чтобы преследовать зверюгу, а двустволка — чтобы убить ее, если станет ясно, что у собаки нет хозяина, от которого можно потребовать возмещения убытков. Одно только мучило его — что в это утро весь хлеб из корзины достанется беднякам.

Откуда и как появляется собака? Прямо загадка какая-то. Пекарь, глядевший во все глаза, так ничего и не заметил. Собаку он увидел уже тогда, когда она спокойно выбежала на улицу с хлебцем в зубах. Со двора до него донеслись взрывы смеха. Дефенденте подождал, пока собака немного удалится, чтобы не всполошить ее, затем вскочил на велосипед и припустил за ней следом.

Сначала пекарь думал, что собака скоро остановится, чтобы слопать хлебец. Она не остановилась.

Можно было также предположить, что, пробежав немного, она проскользнет в дверь какого-нибудь дома. Ничего подобного. С хлебом в зубах, собака размеренной трусцой бежала вдоль стен и ни разу не задержалась, чтобы потянуть носом воздух, поднять ногу у столбика или оглядеться по сторонам, как это делают обычно все собаки. Да когда же она наконец остановится? Сапори поглядывал на хмурое небо: похоже было, что вот-вот пойдет дождь.

Так они пересекли маленькую площадь Св. Аньезе, миновали начальную школу, вокзал, городскую прачечную. Вот уже и окраина. Наконец позади остался стадион, потянулись поля. С того момента, как собака выбежала со двора пекарни, она ни разу не оглянулась. Может, она не знала, что ее преследуют? Теперь уже можно было попрощаться с надеждой, что у собаки есть хозяин, который ответит за ее проделки. Конечно же, это самая настоящая бродячая псина — из тех, что разоряют крестьянские гумна, таскают цыплят, кусают молодняк, пугают старух и распространяют в городе всякую заразу.

Пожалуй, единственный выход — пристрелить ее. Но чтобы выстрелить, нужно остановиться, слезть с велосипеда, снять с плеча двустволку. Этого было достаточно, чтобы животное, даже не ускоряя бега, оказалось вне досягаемости: пулей его уже было не достать. И Сапори возобновил преследование.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});