Битва при Кадеше - Кристиан Жак

Серраманна не боялся хеттов, известных своей жестокостью. Он сгорал от нестерпимого желания разделаться с этими варварами, сразить как можно больше и увидеть их убегающими и воющими от страха.

Перед началом знаменитых боев, воспоминания о которых египтяне надолго сохранят в памяти, знаменитому сарду нужно было выполнить еще одно поручение.

Выйдя из дворца, он направился в квартал, находившихся около оружейных мастерских. В лабиринте улочек, где располагались лавочки ремесленников, царила атмосфера напряженной деятельности. Немного дальше, по направлению к порту, ютились скромные жилища еврейских каменщиков.

Появление гиганта внесло смятение среди рабочих и их семей. С исчезновением Моисея евреи потеряли отличного начальника, защищавшего от любых проявлений беззакония и возвращавшего забытое чувство гордости. Внезапное появление хорошо известного своим необузданным нравом Серраманна не предвещало ничего хорошего.

Серраманна ухватил за набедренную повязку пробегавшего мимо мальчика.

— Прекрати дергаться, малыш. Где живет каменщик Абнер?

— Я не знаю.

— Не зли меня.

Мальчик принял угрозу всерьез и торопливо заговорил. Он даже предложил проводить воина к дому Абнера, который при появлении Серраманна забился в угол комнаты, накинув на голову покрывало.

— Пойдем, — приказал Серраманна.

— Я отказываюсь.

— Чего ты боишься, мой друг?

— Я не сделал ничего плохого.

— Следовательно, тебе нечего бояться.

— Прошу, оставь меня в покое!

— Правитель хочет видеть тебя.

Так как при этих словах Абнер еще глубже забился в угол, Серраманна был вынужден силой усадить его на спину осла, который уверенно и спокойно потрусил в сторону дворца Пи-Рамзеса.

Абнер был страшно напуган.

Распростершись у ног Рамзеса, он не осмеливался поднять голову.

— Расследование происшествия меня не удовлетворяет, — сказал Фараон. — Я хочу знать, что в действительности произошло. И ты, Абнер, ты знаешь правду.

— Ваше Величество, я всего лишь каменщик…

— Моисея обвинили в убийстве Сари, мужа моей сестры. Если выяснится, что он действительно совершил преступление, то будет наказан самым суровым образом. Но зачем он это сделал?

Абнер надеялся, что никто не будет интересоваться его ролью в этом деле. Это означало пренебречь дружбой, объединявшей Фараона и Моисея.

— Должно быть, Моисей сошел с ума, Ваше Величество.

— Прекрати насмехаться надо мной, Абнер.

— Ваше Величество!

— Сари тебя не любил.

— Это сплетни, ничего кроме сплетен…

— Нет, у меня есть доказательства! Встань.

Дрожа от страха, еврей колебался.

— Ты трус, Абнер?

— Я простой каменщик, желающий жить в мире, Ваше Величество, вот что я такое.

— Мудрецы не верят в случайности. Почему ты оказался замешанным в эту историю?

Абнер собирался продолжать лгать, но голос Фараона разрушил его намерение.

— Моисей… Моисей был начальником каменщиков. Я должен был повиноваться ему, как и мои собратья, но его власть не нравилась Сари.

— Сари плохо с тобой обращался?

Абнер пробормотал несколько неразборчивых слов.

— Говори громче, — потребовал царь.

— Сари… Сари не был хорошим человеком, Ваше Величество.

— Он был даже коварным и жестоким, я это знаю.

Ободрение Рамзеса немного успокоило Абнера.

— Сари угрожал мне, — признался еврей, — он вынудил меня отдавать ему часть заработка.

— Он шантажировал тебя… Почему же ты согласился?

— Я боялся, Ваше Величество, очень боялся! Сари избил меня и ограбил…

— Почему же ты не пожаловался?

— У Сари были большие связи, стража порядка была на его стороне. Никто не отваживался идти против него.

— Никто, кроме Моисея!

— На свою беду, Ваше Величество, на свою беду…

— Но эта беда касалась и тебя, Абнер.

Еврей готов был провалиться сквозь землю. Взгляд правителя проникал в его душу, как нож в масло.

— Ты все рассказал Моисею, не так ли?

— Моисей был добр и смел…

— Правду, Абнер!

— Да, Ваше Величество, я ему доверился.

— Как он решил поступить?

— Он согласился защитить меня.

— Каким образом?

— Наверное, приказав Сари оставить меня в покое… Моисей никогда не говорил попусту.

— Факты, Абнер, только факты.

— Я отдыхал дома, когда ворвался Сари. Он был ужасно зол. «Еврейская собака, — прокричал он, — ты осмелился говорить!» Он ударил меня. Я закрывал лицо руками и старался убежать от него. В этот момент вошел Моисей. Он дрался с Сари, Сари умер… Если бы Моисей не вмешался, умер бы я.

— Иными словами, случай самозащиты! Благодаря твоему свидетельству, Абнер, Моисей мог бы быть оправдан судом и вновь занять свое место среди египтян.

— Я не знал, я…

— Почему ты молчал, Абнер?

— Я боялся!

— Кого? Сари мертв. Новый старший мастер преследует тебя?

— Нет, нет…

— Что же тогда тебя пугает?

— Правосудие, стража порядка…

— Ложь — это серьезная ошибка Абнер. Может, ты не веришь в существование иного мира, где на весах взвешиваются все наши поступки?

Еврей молча кусал губы.

— Ты сохранил молчание, — продолжал Рамзес, — потому что боялся, как бы следователи не заинтересовались тобой. Судьба Моисея, человека, спасшего тебе жизнь, вовсе тебя не заинтересовала.

— Ваше Величество!

— Такова истина, Абнер. Ты хотел остаться в тени, потому что сам ты тоже шантажист. Серраманна удалось развязать языки начинающим каменщикам, которых ты обирал без малейших угрызений совести.

Еврей упал на колени перед Фараоном.

— Я помогаю им найти работу, Ваше Величество. Это только вознаграждение.

— Ты настоящий подлец, Абнер, но для меня ты бесценен, так как можешь доказать невиновность Моисея и оправдать его поступок.

— Вы… вы простите меня?

— Серраманна отведет тебя к судье, который будет решать. Под присягой ты опишешь все факты, не опуская ни одной подробности. И чтобы я больше о тебе не слышал, Абнер.

Глава 8

Шове, сановнику Дома Жизни Гелиополиса, было поручено проверять качество продуктов, которые приносили земледельцы и рыбаки. Щепетильный и придирчивый, он внимательно осматривал каждый фрукт, каждый овощ, каждую рыбину. Лавочники боялись, но уважали его, так как он устанавливал справедливую цену. Никому не удавалось стать основным поставщиком, потому что Шове никому не оказывал предпочтения. Для него имело значение только хорошее качество продуктов, освящаемых во время обрядов, и предназначенных для богов.

Сделав выбор, Шове направлял покупки на кухню Дома Жизни, название которого — «чистое место» — вполне соответствовало неустанной и постоянной заботе служителей по поддержанию чистоты. Служитель не скупился на внезапные проверки, заканчивающиеся иногда тяжкими наказаниями.

В то утро он отправился к складу сушеной и соленой рыбы. Замок двери в кладовую, механизм которого был известен только ему одному, был распилен.

Ошеломленный, он толкнул дверь.

Внутри царили привычная тишина и полумрак.

Разволновавшись, он вошел в помещение, но не обнаружил ничего необычного. Наполовину успокоенный, Шове останавливался у каждого сосуда. Надписи на них привычно уточняли сорт и количество рыбы, а также дату засола.

Возле двери место пустовало.

Один сосуд был украден.

Принадлежать ко двору Супруги Фараона было честью, о которой мечтали все знатные дамы. Но Нефертари, в первую очередь, ценила опытность и серьезность, а не богатство и положение в обществе. Так же, как и Рамзес при назначении сановников, она удивила многих, останавливая свой выбор на девушках незнатного происхождения.

Именно поэтому личной служанкой Великой Супруги Фараона стала прелестная брюнетка, родившаяся в простонародном пригороде Мемфиса. Она должна была отвечать за любимые одежды Нефертари. Царица имела огромный гардероб, но была особо привязана к своим простым старым платьям, а особенно — шали, которую охотно носила с наступлением вечера. Кроме того, эта вещь напоминала ей о первой встрече с Рамзесом, когда она, мечтательница, набросила шаль себе на плечи. Нефертари долго отвергала Рамзеса, пылкого и одновременно деликатного юношу, до тех пор, пока сама себе призналась в пылкой страсти.

Личная служанка царицы, как и другие служащие ее Дома, испытывала чувство глубокого почтения к своей госпоже. Нефертари умела повелевать с изяществом, приказывать — с улыбкой. Она не допускала на своей одежде ни одного, даже самого незаметного, пятнышка. Не терпела ни необоснованного опоздания, ни лжи. Если возникала какая-нибудь трудность, Нефертари обсуждала ее с причастной к этому делу служанкой и выслушивала все объяснения. Друг и доверенное лицо царицы-матери, Великая Супруга Фараона сумела завоевать все сердца.