Битва при Кадеше - Кристиан Жак

Шенар погладил подбородок.

— По-вашему, это нечто большее, нежели простые дворцовые распри?

— Гораздо большее. Хеттскому царству грозит распад.

— Если оно разобьется на много частей, мы сможем их объединить под своим знаменем… и присоединить эти территории к египетским провинциям. Какая империя, Аша, какая огромная империя! Вавилон, Ассирия, Кипр, Родос, Греция и северные земли будут моими провинциями!

Молодой дипломат улыбнулся.

— Фараонам не хватает самолюбия, так как они заботятся лишь о счастье народа и процветании Египта. Вы, Шенар, сделаны из иного теста. Вот почему Рамзеса стоит удалить тем или иным способом.

У Шенара не возникло ощущения предательства. Если бы болезнь не ослабила ум Сети, именно ему, своему старшему сыну, тот передал бы трон. Шенар считал себя жертвой несправедливости, собираясь бороться за то, что по праву принадлежало ему.

Он бросил на Аша испытывающий взгляд.

— Вы, конечно, не все рассказали Рамзесу?

— Конечно, нет. Но все донесения, получаемые от моих осведомителей, доступны царю в любой момент. Они все зарегистрированы и разложены по отделам ведомства. Я их не мог ни украсть, ни уничтожить из страха привлечь внимание и быть заподозренным в недобросовестности.

— Рамзес уже проводил проверку?

— Никогда, но в настоящий момент мы накануне войны.

— Следовательно, я должен принять меры предосторожности и не позволить внезапной проверке Рамзеса застать меня врасплох.

— Каким образом?

— Повторяю вам: все донесения на месте, они в полном порядке.

— Тогда Рамзес все узнает.

Аша тихонько провел пальцем по краю алебастровой чаши.

— Шпионаж — это трудное искусство, Шенар; факты важны, но еще более важна их интерпретация. Моя роль состоит в синтезе фактов, а также в их передаче царю, чтобы он мог начать действовать. В данной ситуации он не сможет упрекнуть меня ни в мягкости, ни в нерешительности. Я ведь настаивал на как можно более быстрой организации и проведении контратаки.

— Вы играете в свою игру, а не в игру хеттов!

— Вы рассматриваете только необработанные факты, — возразил Аша, — так же поступает и Рамзес. И кто его в этом упрекнет?

— Объяснитесь.

— Переброска войск из Мемфиса в Пи-Рамзес подняла определенное количество практически неразрешимых проблем со снабжением. Побуждая Рамзеса торопиться, мы получили первое преимущество: снаряжение для наших воинов получилось недостаточно хорошего качества.

— А другие преимущества?

— Сама по себе территория, а также предательство союзников. Не скрывая этот факт от Рамзеса, я не показал его размаха. Дикость хеттских набегов и уничтожение Логова Льва испугали правителей Ханаана, Амурру и морских портов. Сети всегда уважительно относился к хеттским воинам, Рамзес же этого не делает. Все местные правители из страха быть уничтоженными перейдут под покровительство Муваттали.

— Они уверены, что Рамзес не придет им на помощь, и решили первыми напасть на Египет, чтобы угодить новому хозяину, правителю Хеттской империи. Не так ли?

— Это одно из толкований фактов.

— И… ваше?

— Мое видение общей ситуации включает еще некоторые дополнительные детали. Означает ли молчание некоторых наших крепостей, что они уже захвачены врагом? Если это так, то Рамзес столкнется с сопротивлением, гораздо более ожесточенным, нежели предполагалось. Более того, возможно, хетты дали большое количество оружия в руки восставших.

Губы Шенара расплылись в плотоядной улыбке.

— Превосходные сюрпризы будут ожидать египетские войска. Может, Рамзес будет побежден в первом же бою, еще до сражения с хеттами.

— Не стоит пренебрегать этим предположением, — решил Аша.

Глава 5

После трудного дня царица-мать Туйя отдыхала в дворцовом саду. На заре она совершила богослужение в часовне богини Хатор, женского солнца, затем составила распорядок дня и приняла посетителей. По просьбе Рамзеса побеседовала с Неджемом, земельным управителем, а до этого еще и поговорила с Великой Супругой Фараона Нефертари.

Худощавая, с большими миндалевидными глазами, строгим и пронизывающим взглядом, тонким прямым носом и почти квадратным подбородком, Туйя обладала непререкаемым авторитетом. На голове у нее был парик, накрученные букли закрывали уши и затылок. Она носила длинное льняное платье с восхитительной плиссировкой, колье из шести ниток аметистов на шее, золотые браслеты — на запястьях. Наряд Туйи был безупречен всегда.

С каждым днем ей все больше не хватало Сети. Жестокое время делало отсутствие покойного Фараона все более и более ощутимым, и вдова желала отправиться в последний путь, что позволит ей навсегда воссоединиться с супругом.

Царская чета доставляла ей много радостей: в Рамзесе чувствовался великий правитель, а Нефертари была ему под стать. Подобно Сети и Туйе, они страстно любили свою страну и готовы были, если потребуется, пожертвовать жизнью ради нее.

Как только Туйя увидела приближающегося Рамзеса, она поняла: сын только что принял серьезное решение. Правитель взял мать под руку, и они стали прогуливаться между двумя рядами цветущего тамариска по песчаной аллее. Воздух был горяч и душист.

— Лето будет очень жарким, — сказала она.

— К счастью, ты выбрал хорошего земельного управителя. Плотины будут укреплены и водохранилища для вод паводков расширены. Паводок ожидается хороший, урожай будет обильный.

— Мое царствование могло бы быть длинным и счастливым.

— Разве это не так? Боги тебе покровительствуют, и сама природа тебе благоприятствует.

— Война неизбежна.

— Знаю, сын мой. Твое решение правильно.

— Мне нужно было получить твое согласие.

— Нет, Рамзес; так как Нефертари разделяет твои мысли, царская чета в состоянии действовать самостоятельно.

— Отец не захотел сражаться с хеттами.

— Он считал, что хетты отказались от намерения завоевать Египет. Если бы они нарушили перемирие, Сети без промедления атаковал бы их.

— Воины не готовы к этому.

— Они боятся, не так ли?

— Кто их осудит?

— Ты.

— Ветераны распространяют устрашающие слухи о хеттах.

— Неужели они могут напугать Фараона?

— Настало время развеять эти мифы…

— Они рассеются только на поле боя, когда смелость спасет земли Верхнего и Нижнего Египта.

Меба, бывший верховный сановник, ненавидел Рамзеса.

Уверенный в том, что тот незаслуженно сместил его с должности, он только и ждал случая отыграться. Как многие чиновники, он делал ставку на поражение молодого Фараона, удачно правившего четыре года и теперь подвергающегося суровому испытанию.

В обществе нескольких именитых граждан Меба, богач и светский лев, с важным видом давал по какому-то незначительному поводу обед для высшего света Пи-Рамзеса. Блюда были прекрасны, женщины — великолепны. Ожидая прихода к власти Шенара, надо было приятно проводить время.

Один из слуг прошептал несколько слов на ухо Меба. Дипломат тут же встал.

— Друзья мои, прибыл Фараон, он оказывает нам честь своим присутствием.

Руки Меба дрожали. Рамзес не имел обыкновения появляться на таких неофициальных приемах.

Все склонились в почтительном поклоне.

— Слишком много чести, Ваше Величество! Желаете присесть?

— Нет. Я пришел объявить о войне.

— Война!

— Среди своих забав вы, должно быть, слышали разговоры о появлении врагов у границ Египта?

— Это наша главная забота, — подтвердил Меба.

— Воины боятся, что конфликт окажется неизбежным, — отозвался некий опытный писец. — Они знают, что им, тяжело нагруженным, придется идти под солнцем по трудным дорогам. Невозможно будет напиться вволю, так как количество воды ограничено. Даже если ноги ослабеют, нужно будет продолжать путь, забыв о ноющей спине и пустом желудке. Отдых в лагере? Пустая надежда, так как перед тем, как лечь на циновку, надо будет выполнить много тяжелой работы. В случае тревоги они поднимутся в спешке с глазами, опухшими ото сна. Еда? Посредственная. Забота о здоровье? Незначительна. Что говорить о стрелах и дротиках противника, о постоянной опасности, о смерти, подстерегающей на каждом шагу!

— Ты показываешь хорошую начитанность, — отметил Рамзес. — Я тоже знаю этот текст наизусть, но сегодня речь идет не о литературе.

— Мы уверены в мощи нашей армии, Ваше Величество, — заявил Меба, — и знаем, что она победит, какие бы страдания ни пришлось преодолеть.

— Волнующие речи, но мне их недостаточно. Я знаю твою храбрость и храбрость присутствующих здесь почтенных людей. И я горд принять в эту минуту ваши добровольные заявления о вступлении в армию.