Книга мечей - Ричард Бёртон

Восточноафриканское племя ватуси изготавливало корзины с помощью заостренных наконечников копий, а так называемые кафиры (амазулу и т. д.) все еще бреются ассегаями. И тут, поскольку одинаковые условия нередко порождают одинаковые результаты, оружие и орудия труда различных народов так предельно похожи, что можно предположить их общее происхождение даже в тех случаях, где подражание было, на первый взгляд, невозможным.

К примеру, возьмем два самых распространенных вида оружия. Духовая трубка была разработана и доведена до совершенства по одному и тому же плану в самых отдаленных друг от друга географических областях [29].

Другой пример — chevaux-de-frise [30], знакомые древним металлические пики. Они существуют до сих пор в виде щепы бамбука, выращиваемого в земле босоногими мпангве (фанами) страны Габон и рангами из Малакки.

На заре развития антропологии мы слышали жалобы о том, что «невозможно установить среди орудий современных дикарей четкую последовательность возникновения», хотя в отношении некоторых подробностей истину можно установить, и, «что касается изначального порядка развития, многое остается еще открытым для предположений». Но по ходу дальнейшей работы и набора большего объема материала цепь преемственности, местами разорванная, была по большей части восстановлена. Сейчас мы с определенной точностью можем проследить продвижение эволюции, которая по прошествии множества лет привела к появлению систематизированного военного искусства. Искусство это дошло до таких высот, что в последнее время общество стало получать периоды отдыха, вернее даже, восстановления; и больше свободного времени для практики, которая в отношении оружия, как и всего остального, позволяет «добиться совершенства» [31]. А представления о завершенности человек не имеет: он не остановится ни на чем, кроме абсолютного совершенства. Он будет работать над броненосцем так же, как работал над каноэ, и над гранатой так же, как работал над петардой [32].

К использованию оружия восходят и примитивные искусства дикаря. Музыка началась с того, что он принялся выражать радость и печаль эмоциональными криками, — так человеческий голос стал первым музыкальным инструментом (и поныне остается лучшим). За этим последовали инструменты, подражающие голосу, — на этом пути четко различаются этапы — и больше ничего об этом развитии мы не знаем.

Стукнув друг о друга двумя дубинками, дикарь впервые изобрел ударный инструмент, свистнув — духовой инструмент (свирель, орган, волынку и т. д.); а дернув за тетиву лука — струнный инструмент.

Рисование и скульптура были сначала всего лишь простыми линиями, нарисованными или вырезанными на томагавке или другом первобытном орудии — оружии. «Как люди живут и думают — так они и строят», — говорил Гердер; и архитектура, которая в конце концов объяла все остальные искусства, зародилась тогда, когда дикарь впервые попытался защитить и украсить свой насест среди веток дерева или вход в свою пещеру.

После этого предисловия, которое получилось больше, чем я предполагал, перейдем к первым, самым примитивным формам истинного оружия, которыми пользовался первобытный человек.

Глава 2

ПЕРВОЕ ОРУЖИЕ ЧЕЛОВЕКА — КАМЕНЬ И ПАЛКА. РАННЯЯ СТАДИЯ РАЗВИТИЯ ОРУЖИЯ. «ДЕРЕВЯННЫЙ», «КОСТЯНОЙ» И «РОГОВОЙ» ВЕКА

Так что же было первым оружием человека? Он рождается беспомощным и безъязыким, в отличие от всех других зверей. Вырастая, он обретает некоторое оружие, но это плохое оружие. Мышцы первобытного человека были, наверное, сильнее наших, но все равно хилый нетренированный удар его кулака нельзя было сравнить, скажем, с ударом копыта осла. По выдающейся его челюсти видно, что он мог кусаться, и зубы его, без сомнения, были великолепны [33], но все же, в силу формы челюстей, как оружие уступали зубам гиены и даже собаки. Человек царапался и рвал ногтями, как и сейчас поступают женщины; но ногти его были не более опасны, чем челюсти мелких кошачьих.

Однако у древнего человека были руки — самое совершенное изо всех хватательных приспособлений, и необходимость вынуждала его использовать это орудие. Камень, первое «оружие» первобытного человека, достойное этого наименования, мог служить ему в двух качествах — в качестве метательного снаряда и ударного инструмента. Еще задолго до начала исторических времен наш первобытный предок напрягал мышцы-разгибатели и расслаблял мышцы-сгибатели, швыряя в воздух то, что поднимал с земли, и таким образом бессознательно увеличивал пределы своей досягаемости и предпринимал первые шаги на пути создания науки баллистики. Его потомки добились чрезвычайных успехов в бросании камней, и здесь опять добиться совершенства позволила постоянная практика. Диодор Сицилийский (44 г. до н. э.), который так замечательно повторил Геродота, утверждает, что ливийцы «не используют ни мечей, ни копий, ни другого оружия — лишь три дротика и камни в специальных кожаных сумках, которые они швыряют, преследуя или отступая». Уанши (гуанчи) [34] — ливийские или берберские народы Канарского архипелага, по сведениям Ка да Мосто (1505 г.), были опытными метателями камней.

Они проводили поединки «на площади, бойцы забирались на два каменных помоста, расположенные на противоположных ее краях, каждый из которых был плоским и с пол-ярда в диаметре. Там они стояли, не сходя с места, пока каждый не бросит в противника по три круглых камня. Будучи хорошими метателями, они все же, как правило, уворачивались от этих снарядов, ловко изгибаясь. Затем, вооружась острыми кусками кремня (обсидиана?) и дубинкой, соперники прыгали вниз и принимались избивать и резать друг друга до изнеможения». Рассказывали случай, когда один из гуанчи с одного броска свалил пальмовую ветвь, способную выдержать удар топора. Кольбен, писавший около полутора веков назад, так описывает обезьяноподобные жесты хои-хои (они же готтентоты [35]): «Наиболее впечатляющим образом их сноровка проявляется в том, как они бросают камни. Они попадают в цель с потрясающей точностью, будь она даже на расстоянии в сотню шагов и не крупнее монеты в полпенни. Я с огромным удовольствием и изумлением наблюдал, как они выполняют это, и никогда не уставал от этого зрелища. После множества удачных попаданий я все еще ожидал промаха — но ожидал тщетно. Камень все так же точно ложился в цель, и мое удовольствие и изумление удваивались.

Можно прийти к выводу, что либо камню не положено промахиваться, либо вам не положено этого видеть. Но безошибочность руки готтентота — не единственное здесь, что достойно удивления; не меньше поражает сам способ, каким метатель целится. Он не замирает с поднятой рукой, пристально всматриваясь в цель, как это сделали бы мы, а постоянно движется, прыгает туда-сюда, внезапно наклоняется, внезапно выпрямляется; то нагнется в одну сторону, то в другую. Его глаза, руки и ноги находятся в постоянном движении, и можно прийти к выводу, что он валяет дурака и думает о чем угодно, но не о мишени; и вдруг камень яростно вылетает вдаль и попадает прямо в центр мишени, как будто управляемый какой-то невидимой силой».

Ближе к нашим краям современные сирийцы все еще сохраняют былое проворство: я часто слышал, и у меня нет причин не верить этому, что ливанцы убивали бурого медведя ударом между глаз [36]. Когда арабские бедуины во время набега не хотят использовать свои ружья с фитильным замком, то нападают ночью и обрушивают на своих жертв град камней. Подвергнутые нападению тщетно расстреливают свои боеприпасы по теням, которые подобно призракам скользят по скалам; а когда огонь прекращается, убийцы бросаются вперед и заканчивают свою работу. Использование камней почти всеохватно среди диких племен Азии, Африки и Америки. В Европе это занятие оставлено школьникам, но дикие ирландцы, рано начиная, с возрастом становятся специалистами в этом деле. Как правило, везде искусными метателями камней являются пастухи.

Тернер описывает «кавас» людей племени танна, Новые Гебриды, как камень длиной такой же, а шириной в два раза больше, чем обычный краеугольный камень, закладываемый при постройке дома; его бросают с большой точностью на расстояние двадцать ярдов. Этот же автор упоминает о том, что камни, круглые, как пушечное ядро, употреблялись населением острова Дикарей и Эроманга. Командир Байрон отмечает, что камни использовались в качестве метательных снарядов жителями островов Разочарования. Бичи, чья экспедиция подверглась нападению жителей острова Пасхи, утверждает, что их камни, бросаемые сильно и точно, сбили нескольких моряков под шварты. Кранц свидетельствует о том, что дети эскимосов обучаются кидать камень в цель сразу же, как только вообще начинают пользоваться руками.