Тайны Д’Эрбле - Ричард Фримен

– Ну, это не всегда легко сделать, – сказал я.

– Это верно, не всегда, – согласился Ашер. – Особенно когда костей там нет.

– Что значит нет? – удивился я.

Он усмехнулся.

– А то и значит. Вот, послушай. Ко мне явился молодой человек с жалобой, что у него в горле застряла рыбья кость. Конечно, ее там не было. Кости редко когда остаются. Его беспокоила образовавшаяся после укола костью ранка в мягком нёбе. При этом он был убежден, что там у него торчит кость. Он сходил к доктору. Тот осмотрел горло и сказал, что никакой кости там нет. Молодой человек остался недоволен и отправился к другому доктору. С тем же результатом. Побывав у четырех разных докторов (представляешь – четырех!), он наконец попадает ко мне. Я его внимательно выслушиваю и, поняв, что просто-напросто имею дело с дураком, направляюсь к шкафу за рыбьей костью, которую держу для таких случаев в коробочке из-под пилюль. Незаметно зажимаю ее хирургическим пинцетом, и в путь. «Давайте посмотрим, что у вас там, – говорю. – Откройте рот пошире, еще шире, так, хорошо… А, вот и она, я ее вижу». Я сую ему в глотку пинцет, осторожно шевелю вдоль мягкого нёба. Пациент ойкает. Затем быстро извлекаю пинцет и подношу к его глазам. Он видит рыбью кость и довольно выпучивает глаза. Затем я обрабатываю ранку, и он встает рад-радешенек, восклицая: «Вот это да! Наконец-то я смогу нормально есть». И разумеется, он будет рекомендовать меня всем своим родственникам и знакомым. Вот такая, мой друг, терапия. Как видишь, воображаемую рыбью кость из горла извлечь легко. И пациент доволен… Так что прислушайся к моему совету, держи где-нибудь в кабинете под рукой рыбью кость, стерильную, конечно. Когда-нибудь пригодится. Неплохо также иметь какое-нибудь небольшое засушенное насекомое. Пациенты иногда жалуются, что им что-то попало в ухо. – Он вздохнул. – Ладно, старина, до свидания. Мне пора сворачивать к пациенту, он живет здесь неподалеку. Заходи как-нибудь вечерком, выкурим по трубочке. Теперь ты знаешь, где меня найти. Счастливо! До встречи.

Дружески улыбнувшись на прощание, он свернул в переулок, весело помахивая зонтиком.

Я двинулся дальше. Добродушный цинизм приятеля меня забавлял, и кое-какая житейская мудрость в его наставлениях, безусловно, была. К ней следовало прислушаться.

Посетив еще несколько пациентов, я вернулся в свое временное жилище. В прихожей горничная шепотом сообщила, что меня ждет полицейский.

– Он в смотровом кабинете, – добавила она. – Его фамилия Фоллетт.

Проследовав в комнату, я обнаружил там старого знакомого инспектора. Он стоял, закрыв один глаз, перед плакатом для проверки остроты зрения. Мы тепло поздоровались, затем в ответ на мой вопросительный взгляд он молча достал из кармана служебный конверт, из которого извлек несколько предметов и разложил их на письменном столе: монету, серебряный пенал для карандашей и пуговицу.

Меня заинтересовала монета. Я ее взял и, внимательно рассмотрев, положил на место. Это была гинея времен правления Карла Второго, датированная 1663 годом. В очень хорошем состоянии, чистая и блестящая.

– Вы ее прежде видели? – спросил инспектор.

– Нет.

– А пенал?

Я повертел его в руках.

– Вижу впервые.

– Может быть, вам знакома пуговица?

– Думаю, она от жилета, – заключил я после осмотра. – От твидового жилета. И судя по нитке и кусочку ткани, ее оторвали с усилием. Но она мне незнакома.

Инспектор Фоллетт улыбнулся:

– Я в этом не сомневался, но все равно решил проверить. Эта пуговица не от жилета несчастного Д’Эрбле, который я тщательно осмотрел. Там все пуговицы на месте. Затем я показал эти вещи мисс Д’Эрбле, и она заверила меня, что ее отцу они не принадлежали. Пеналами он вообще не пользовался. У художников это не принято. И насчет монеты она тоже ничего не знает.

– А откуда все это у вас? – спросил я.

– Со дна лесного озера, – ответил он. – Я готов вам рассказать, если располагаете временем.

– Прошу вас, расскажите, пожалуйста, – попросил я, усаживая инспектора в кресло.

– Но учтите, доктор, это строго конфиденциально, – предупредил инспектор и, получив мои заверения, начал: – Так вот, на следующее утро после разбирательства у коронера я встретился с сотрудником Скотленд-Ярда и из разговора с ним понял, что никаких активных действий они по этому делу предпринимать не будут. Впрочем, это понятно. У них нет времени на дела, в которых полностью отсутствуют улики. – Он посмотрел на меня. – Вы сами можете видеть, что тут совершенно не за что зацепиться. В общем, я решил начать расследование сам, прежде, конечно, получив разрешение суперинтенданта. Я тщательно прочесал примыкающий к озеру участок леса. Нашлась только шляпа мистера Д’Эрбле, в кустах, недалеко от главной аллеи. Оставалось озеро. К счастью, оно мелкое, так что мои поиски оказались удачными. Ради этих вещиц стоило потрудиться. Возможно, монета нам кое-что скажет. Уже сейчас можно предположить, что убийца – коллекционер и что Д’Эрбле оказал сопротивление. На берегу между ними завязалась борьба. Как известно, покойный был внушительного сложения, и неизвестно, чем бы это все кончилось, не подействуй яд.

– Вы считаете, что эти вещи принадлежат убийце? – спросил я. – Почему?

– На это у меня есть основания, – ответил он. – Возьмем пуговицу. Она оторвана от жилета, и оторвана, как говорится, «с мясом». Из кармана при этом выпали два предмета. Можно предположить, что Д’Эрбле, падая, схватился за карман жилета убийцы и, может быть, увлек бы его за собой, если бы пуговица не оторвалась… В кармане убийца носил коллекционную монету – я уверен, она стоит больших денег, – но он почему-то оставил ее в озере. Хотя ее можно было вытащить обычным рыболовным сачком. Но он этого не сделал. Странно. Конечно, есть и другие вопросы.

– Вы правы, инспектор, – произнес я, впечатленный ходом его мысли. – Но все равно пока личность преступника остается для нас тайной.

– Вы правильно заметили – пока, – отозвался он. – Когда с этими вещами поработают сыщики из Скотленд-Ярда, может быть, что-то и прояснится.

– То есть вы собираетесь передать свои находки им?

– Конечно. Пусть с этим разбираются тамошние асы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Пипс, Сэмюэл (1633–1703) – английский чиновник морского ведомства; автор знаменитого дневника о повседневной жизни лондонцев. – Здесь и далее примеч. пер.