История Англии для детей (фрагменты) - Елена Чудинова

А епископ и верный лакей взяли голову и тело короля, их государя, и уложили в гроб, который предали погребению в капелле Святого Георгия в Виндзоре.

ПОЧТОВАЯ РЕФОРМА ПРИ ВИКТОРИИ

В первые годы правления молодой королевы было сделано одно важное и нужное дело: работа почты стала строиться совсем по-новому. Довольно забавно, но начало этой перемене положил вовсе не какой-нибудь почтовый чиновник, а поэт по имени Сэмюэль Тейлор Кольридж. Вместе с двумя другими поэтами, Робертом Саути и Уильямом Вордсвортом, Кольридж писал свои стихи на природе, в Озерном Крае на севере. И вот один раз, бродя по живописному берегу в своем Кемберленде, Кольридж услышал, как какая-то крестьянка бранится с почтальоном. Он подошел поближе. Крестьянка не хотела получать адресованного ей письма из Лондона, а почтальон настаивал. Ты, конечно, удивлен тем, что эта женщина отказывалась от письма. Между тем дело объясняется очень просто. В те времена за письмо платил не отправитель, а получатель, и платил очень много - целый шиллинг.

«В Лондоне у меня брат, - говорила крестьянка,- раз он пишет, то ясно, что он жив-здоров, а лишнего шиллинга у меня нет!»

Поэт подошел и заплатил шиллинг рассерженному почтальону, а сам задумался. Сколько еще людей не могут расстаться из-за письма с шиллингом, и сколько почтальонов бесплатно топчут сапоги? Не лучше ли, чтобы платил тот, кто хочет послать письмо? Конечно, он тогда трижды подумает прежде, чем расстаться с шиллингом, но зато не станет ненужных писем, которые загружают почтальонов. Он рассказал об этом одному почтовому чиновнику, с которым был знаком. А чиновник, заинтересовавшись, сообразил к этому, что если снизить плату за письмо, люди станут писать чаще. А поскольку неоплаченных писем больше не будет, то это обернется стране даже большей выгодой! Потом установили, что, если за письмо платит отправитель, то довольно всего-навсего одного пенни! Тогда и была придумана для удобства оплаты однопенсовая марка, которую тебе так нравится наклеивать на конверт.

ВОССТАНИЕ СИПАЕВ

Восстание началось весной 1857 года. Во главе его встал индиец по имени Нана Сахиб. Началось оно внезапно. В Канпуре английскими войсками командовал седой генерал Хьюго Уилер. Его сипаи убежали из крепости и примкнули к людям Нана Сахиба. Увидев, что белых солдат недостаточно для обороны форта, генерал покинул форт и расположил свой штаб на открытой равнине, возведя вокруг земляную стену в четыре фута высотой. Белых солдат и офицеров было несколько сотен. Со многими офицерами были их жены и дети. Провианта и оружия было недостаточно. Генерал Уилер оборонял это слабое земляное укрепление двадцать один день. Англичане гибли под ядрами и пулями, страдали от жары, голода и болезней, но не сдавались.Поняв, что победить англичан не удается, Нана Сахиб прибег к обману. Он пообещал сохранить им жизнь и отправить на лодках в Аллахабад, если они выйдут из укрепления сами. Поверив Нана Сахибу, англичане сдались.

Но когда они садились в лодки, сипаи и туземцы по сигналу Наны, бросились убивать их. С ужасом сообщаю тебе, что сипаи убивали не только солдат, но также их женщин и детей, проявляя при этом чудовищную жестокость. Маленьких детей закалывали штыками и бросали в реку. Одна маленькая девочка, дочь полковника Вильямса, стояла в воде около самой лодки, когда сипай замахнулся на нее штыком. Увидев это, девочка с упреком сказала: «Мой отец всегда был добр к сипаям». Сипай устыдился и опустил штык. Но тут подбежал какой-то крестьянин и ударил бедняжку дубинкой по голове. Дочь полковника упала в воду мертвой. Тут же сипаи убили и полкового священника, который громко читал свой молитвенник, пока не упал под ударами.

Все военные были убиты у реки. Но многие из женщин и детей еще оставались в живых. Сипаи заточили их в маленьком одноэтажном доме. На выручку несчастных был послан спасательный отряд под командованием генерала Хэвлока. Питаемые надеждой спасти жен и детей своих товарищей, англичане шли восемнадцать дней форсированным маршем. Многие солдаты и офицеры умерли в пути от зноя, потому, что не могли позволить себе пережидать в тени самые жаркие часы дня. Временами путь англичан преграждали банды сипаев. Англичане вступали в перестрелку, побеждали и шли дальше, не отдыхая даже после боя. Под самым Канпуром спасатели встретились с войсками Наны, прорвались сквозь них и вошли в город.

Каково же было их горе, друг мой, когда они увидели, что опоздали! Опоздали всего на несколько часов! Оказалось, что люди Наны перебили всех, кто был в доме и побросали в колодец. Сами же гнусные убийцы успели бежать. Суровые солдаты, войдя в дом, плакали как дети при виде комнат, пол которых был залит кровью, а стены иссечены сабельными ударами - но не на той высоте, где мужчины рубятся в честном бою, а гораздо ниже. В крови валялись детские игрушки и другие вещи, а ручки дверей были обмотаны шарфами и лоскутами, оторванными от юбок, так как женщины пытались не впустить убийц внутрь.

Затем началась осада Лакхнау, столицы княжества Ауд. В этом городе было размещено около семи тысяч сипаев и не более семи сотен белых военных. Когда сипаи восстали, белые укрепились во дворце британского резидента - прекрасном здании, расположенном на холме у въезда в город. По счастью вокруг дворца был разбит огромный парк, обнесенный стеной. Сначала англичан возглавлял сэр Генри Лоуренс, а после того, как его убили, бригадир Инглис. Так же, как и в Канпуре, с англичанами были их жены и дети - числом 500 человек. Кроме 730 белых, в резиденции остались 480 сипаев, оставшихся верными своим командирам.

Мятежники расположились в ближайших к резиденции домах и начали ружейный и пушечный обстрел. Эта осада длилась четыре с половиной месяца, за время которых англичане потеряли половину своего гарнизона. Время от времени англичане совершали отчаянно храбрые вылазки из своего укрытия, нанося врагам урон и вселяя в них страх. Мятежники же пытались рыть подкопы, которые вывели бы их внутрь стен резиденции, но, по счастью, подкопы всегда обнаруживались вовремя.

Рассказывают, что за время осады дети так привыкли к оружейной канонаде, что спокойно засыпали под ее шум. Леди Инглис, жена бригадира, описала в своих воспоминаниях, как ее маленький сын Джонни во время обстрела прибежал к ней, крича, что «белая курица снесла яичко». Вся одежда малыша пахла пороховым дымом, так как, увлеченный поведением курицы, он вылезал из укрытия. Неведенье младенцев поистине благословенно! Но ты, мой юный друг, уже достаточно велик для того, чтобы понять, насколько печален этот эпизод!

Обстрел же, который вели мятежники, был так силен, что верхний этаж кирпичного здания в конце концов обвалился, изрешеченный выстрелами из мушкетов. Нет ничего удивительного, если пушечный выстрел сносит часть постройки. Но представь себе, сколько простых пуль надо было послать в кирпичное строение, чтобы оно упало!

Через три месяца после начала осады через охваченный мятежом край к Лакхнау прорвались Хэвлок и Утрэм. Но полк их так поредел в непрерывных боях, что они смогли лишь прорваться внутрь резиденции и присоединиться к ее гарнизону. Снять осаду не представлялось возможным.

Это случилось в начале октября, и после гарнизон держался еще месяц. В начале ноября стало известно, что на помощь движется сэр Колин Кэмпбелл. К середине ноября он выбил мятежников из крепости, расположенной довольно близко к Лакхнау. Когда солдаты Кэмпбелла подняли над ней британский флаг, его было видно из Лакхнау. Это подняло дух осажденных.

Но между Кэмпбеллом и осажденной резиденцией лежало еще немало гнезд мятежа. Остаток пути Кэмпбелл проходил, сражаясь за каждый дом. И вот настал день, когда глазам леди Инглис предстало зрелище, смысла которого она не сразу смогла уразуметь: по двору резиденции шли, окутанные пороховым дымом, офицеры. Но их лица были ей незнакомы! (Ведь все осажденные знали друг друга в лицо, и привыкли видеть вокруг одни лишь знакомые лица.) Только в следующее мгновение она поняла, что перед нею - спасители.

Но сил сэра Колина Кэмпбелла было недостаточно для того, чтобы занять город. Он мог лишь эвакуировать осажденный гарнизон, что и было им проделано с большим воинским искусством во мраке ночи, спустя пять суток после того, как спасатели прорвали осаду. Все части были выведены из резиденции постепенно - в арьегарде шла часть Хэвлока. Отступающие были выстроены так, чтобы в случае необходимости принять бой. Однако эвакуация была проведена так бесшумно и четко, что эти меры оказались излишни: враг ничего не услышал. Но перед началом отступления, когда все до одного человека вышли из Бэйли-Гард, главных ворот резиденции, все военные сняли шляпы перед этими воротами, которые они оставляли теперь врагу, и которые они так долго и славно защищали до этого. Так вспоминают очевидцы и участники событий.