Зоя Космодемьянская. Правда против лжи - Виктор Кожемяко

Пожалуй, в открытые ворота ломлюсь. Что случилось да почему – неужто еще неясно?

На глазах убивали и убивают нашу историю, наших героев, нашу память.

Результат налицо! Горький, скорбный результат, от которого впору кричать.

Мне немало пришлось писать за последние годы, как отстреливают память тех, кто был путеводным светом для нас. Среди трагических этих историй судьба Зои едва ли не самая трагическая.

…И вот опять, как и тогда, шесть лет назад, я схожу с автобуса на краю той деревни, неся тяжкий груз тревоги в душе.

Знакомый дом – деревянный, просторный, окрашенный в цвет небесной синевы, изрядно поблекшей от времени. Потом мне скажут, что за последние годы «новые русские» уже не раз примеривались закупить это здание, специально построенное в свое время для музея Зои. Замираю у входа перед знакомыми ее словами, сказанными под виселицей и звучащими сегодня с необыкновенной, забытой силой: «Это счастье – умереть за свой народ!»

И знакомые люди встречают меня: Надежда Серафимовна Ефименкова – директор музея, Татьяна Григорьевна Тенькова и Надежда Владимировна Савосина – научные сотрудники.

Все они работают здесь много лет. Все неотделимы от дорогого их сердцу музея, преданы ему беспредельно и, как могут, дают ему жизнь.

Чтобы громкие слова не воспринимались абстрактно, скажу для примера. Татьяна Григорьевна и Надежда Владимировна, получающие на руки мизерные деньги – по 216 тысяч рублей в месяц (да и то нынче нерегулярно!), живут на станции Дорохово, а билет оттуда и обратно каждый раз обходится в 6400 рублей. Но они другого места себе не ищут!

Я разговаривал с ними, а сам думал, сколько же вот таких подвижников в моей России – музейщиков, библиотекарей, учителей, врачей – не дают, вопреки всему, окончательно разрушить нашу культуру и накрыть нас мраком дикости, на который обрекает нынешняя власть.

Меня заботило, что сделано для спасения музея после постановки этого вопроса в Госдуме и публикаций в печати. Спросил:

– Помогли вам чем-нибудь?

– Видите, крыльцо новое, а то совсем завалилось… Был генеральный директор «Мосгаза» Бусанкин Вячеслав Алексеевич: у них детский лагерь здесь недалеко. Распорядился – и сразу привезли пиломатериалы, рабочие приехали.

Узнаю, что заезжал также Иван Петрович Самохин – начальник треста № 6 Мособлстроя. Когда-то он в Рузе работал начальником ПМК, детей его в этом музее принимали в пионеры. «Мне жалко, – сказал, – что здесь все разрушается». Пообещал перекрыть крышу и сделать для начала хотя бы косметический ремонт.

Мы сидим в комнате музея, где немногим теплее, чем на улице: отопление не работает уже несколько лет. Вот можно теперь хоть к электрообогревателю руки и ноги прислонить – погреться.

Это подарок от комитета по делам молодежи администрации Московской области. Пять таких обогревателей привезли. Плюс к этому – пишущую машинку, часы, два телефонных аппарата. Выделили деньги для издания буклетов и путеводителей. Будут делать на заказ новые музейные витрины…

На этот комитет у директора музея надежды особые. И не только, так сказать, в плане материальной помощи. Порадовало, например, что они, как в былые времена, провели здесь на днях слет командиров поисковых групп, занимающихся установлением имен погибших в Великую Отечественную войну. Собираются восстановить в Тучкове турнир по художественной гимнастике памяти Зои и Шуры Космодемьянских, который проводился ежегодно, а потом был забыт. Планируют создать на базе музея областной центр, посвященный участию молодежи в партизанском движении на временно оккупированной территории Московской области в 1941–1942 годах. Деревню эту включили в молодежные и детские туристические маршруты…

– Вы, если будете писать, – просит директор, – не только наши беды перечисляйте. Скажите, что мы все-таки на плаву, мы не погибли. Пусть люди приезжают!

Когда-то народная тропа сюда, в Петрищево, не зарастала ни на один день. В середине 80-х годов, перед тем, что будет названо «перестройкой», принимали за год больше 200 тысяч человек. К началу 90-х эта цифра упала до трех тысяч. Понятно: злобная кампания по дискредитации героини достигла тогда своего апогея.

За последний год они приняли около 5 тысяч посетителей. Конечно, пока гораздо меньше, чем было в лучшие годы, но уже значительно больше, чем пять – шесть лет назад…

– Едут уже не только из Москвы и Московской области, но и из Калуги, Козельска, других мест… А главное – как слушают!

Надежда Серафимовна рассказывает: вела она группу девочек лет 15–16, так две из них были настолько потрясены услышанным, что чуть сознание не теряли.

А как волнующе до сих пор проходит посвящение в космодемьянцы ребят из соседней школы! Они выходят после торжественной церемонии такие гордые, такие очищенные и приподнятые духом…

* * *

Всем нам свойственно искать духовную опору в надежде. Сегодня, в эти труднейшие для Родины времена, – особенно.

Вместе с работницами музея, слушая их, я радовался каждому проявлению благородных человеческих чувств, о которых они говорили.

Однако – душу не отпускала тревога! Да, больше стало приезжать людей в Петрищево, и заметно, что на них обвал наглой лжи и клеветы не имеет прежнего действия. Но…

Я же помню, в выпускном классе столичной школы из 21 ученика 19 вообще не знают, кто она такая, Зоя Космодемьянская.

Значит, вслед за казнью петлей и казнью клеветой, которые довелось ей пережить, хотят подвергнуть еще одной казни – забвением.

В музей приезжают 5 тысяч человек в год.

А сколько учится в школах России?

Увы, многие из них, как я сам убедился, ничего не знают ни о Зое Космодемьянской, ни о других героях Великой Отечественной.

Да и войну эту все чаще называют им иначе – Второй мировой. В учебнике А. Кредера «Новейшая история. XX век», изданном на деньги американца Д. Сороса, сказано: «СССР стал соучастником развязывания новой (второй мировой) войны…» Вот так!

А когда и где произошел перелом в этой войне? После Сталинградской битвы, как признано было, кажется, во всем мире? Нет! Совсем нет! «Первым вестником перелома во второй мировой войне стало сражение… у атолла Мидуэй», – поучает профессор Кредер.

Вообще, в его (и не только его!) трактовке главные, решающие военные действия происходили не в полях под Москвой, не на Волге и не под Курском, а в Африке и Атлантике. На описание тамошних сражений автор не скупится, посвящая им множество страниц, а вот Сталинградская и Курская битвы уместились у него… в четыре с половиной строчки.

И такой учебник нашим детям выдается бесплатно – как подарок от дядюшки Сороса! То есть по существу навязывается забвение той великой роли, которую сыграла родная страна в разгроме германского фашизма. На это же, именно на это давно работает по всем каналам и телевидение, называемое российским.

Чтобы не любили свою Родину, а презирали ее!

– У детей укореняется чувство, что не повезло им – родиться в такой стране, на задворках мировой цивилизации, – говорили мне учителя. – Мы стараемся противостоять, но силы бывают неравны. Телевидение – это же страшный дурман! Плюс газеты, книги определенного толка, вроде пресловутого Резуна-Суворова, которыми завалены все прилавки. Хорошо еще, если в семье есть ветераны, – помогают правильно все понять. А если нет?..

Перед отъездом из Петрищева я долго стоял возле дома колхозницы Прасковьи Кулик, где Зое суждено было принять жестокие вражеские пытки, где она провела последнюю ночь своей жизни, откуда ушла на смерть и в бессмертие.

Домик покосился, накренился. Он – на запоре. В него уже не водят посетителей, боясь, как бы не рухнул потолок. Что потеряем мы, если не сохраним этот памятный дом, в стенах которого переживаешь ни с чем не сравнимые чувства?

В свое время писатель, претендующий на звание пророка, бросил фразу о «дурочке Зое». Дурочка она, конечно, потому, что отдала свою жизнь бездумно – «за сталинский режим».

О, эти мудрецы! Ведают ли, что натворили?

Теперешние молодые, лишенные идеалов и героев, – на их счету.

Растерянные, разобщенные, не верящие ни во что. Ну как им понять: «Это счастье – умереть за свой народ!»

В завирухе последних лет много раз доводилось слышать, что ведь ничего особенного и не совершила она на войне, девочка. Зоя. Действительно, не полководец же, выигравший крупные битвы.

Только пошла добровольно в бойцы. Только темной и холодной ночью, восемнадцатилетняя, пошла в промерзший лес в тыл врага. Только не сломилась и не предала под пытками, когда тело жгли огнем, вонзали иголки под ногти и босиком выгоняли на снег.

Мученица. Православными святыми становились мученики. За веру. И она тоже была сильна величайшей верой, которую вырвали и продолжают вырывать из сердец нынешних молодых.

По разумению расчетливых «мудрецов» она сделала совсем мало и, конечно, не то.