Тайна декабриста. Сборник повестей - Николай Шагурин

было бы послушать разговор этих двух субъектов, если они очнутся одновременно… Впрочем, шутки в сторону. Ясно одно: ни тому, ни другому нет выгоды прибегать к посредничеству полиции — это означало бы снова отдать Бертона в руки “Второго бюро”.

Потом мысли сосредоточились на главном: ему нужен “глаз бури”, как выражаются моряки, место, где бы отсидеться, убежище, чтобы спокойно обдумать положение и план дальнейших действий. В Париже были такие места…

… В те далекие героические годы в ряды Сопротивления широким потоком вливалась удивительно разноликая человеческая фауна. Здесь все бойцы были равны — они имели одинаковое право принять участие в борьбе и одинаковую возможность погибнуть.

В этом потоке были представлены люди самых неожиданных профессий и общественных положений: здесь рисковали жизнью министр и каменщик, ученый и прачка, архиепископ и газетчик, генерал и мусорщик, монах и актриса.

Многие погибли в застенках гестапо, иные умерли уже после войны в своих постелях, но и живых по сей день оставалось немало.

Бертон восстанавливал в памяти адреса старых верных соратников.

Белесое зарево, оттесняя зарю, все явственнее означалось на горизонте Потом оно превратилось в муравейник огней.

Бертон подъехал к городу со стороны заставы Ла-Шапель, сделал большой крюк, в лесу Шантильи бросил машину, вернулся на дорогу, остановил такси и через полчаса был в Париже.

В вестибюле большого жилого дома на бульваре Сен-Жермен его окликнула старуха — привратница, сидевшая тут в своем кресле, казалось, со времен Бальзака.

— Вы к кому, месье?

Бертон назвал фамилию известного ученого-историка.

— Считайте, что вам не повезло, месье, — равнодушно сказала консьержка. — Он второй месяц в отъезде.

Бертону не оставалось ничего другого, как вернуться на улицу.

— Пале Ройяль, улица Рамбуто, — сказал он шоферу. Дверь открыла женщина в черном. Из-за ее юбки выглядывали две мальчишеские рожицы.

— Мадам Сарсэ?

— Да. Что вам угодно?

— Извините, мадам. Я хотел видеть господина Сарсэ. Но этот траур…

Женщина всхлипнула и быстро прижала платок к глазам.

— Вы, видимо, один из друзей моего мужа? Проходите в комнаты, месье, прошу вас…

Бертон вошел Через две минуты он знал все Сарсэ. известный прогрессивный журналист, чья подпись стояла рядом с подписью Бертона под “Обращением ста”, погиб от рук убийц из ОАС. Бомба была заложена в багажник его машины.

Сходя по лестнице, Бертон подумал: “Да, фашизм на пороге этой страны, он наступает. Жаль Этьена — это был честный и умный товарищ. Что делается: людей, проливших кровь за Францию, бросают в тюрьмы, “ультра” со своими бомбами безнаказанно разгуливают по Парижу. Будь осторожен, Анри! Сопротивление продолжается!”.

Бертон проехал на метро несколько остановок и вышел у Северного вокзала. Это был как будто надежный адрес. Уйдя с головой в научную и исследовательскую работу, Бертон лет шесть как потерял из виду Шарля Лобришона. В годы Сопротивления этот человек содержал маленькое кафе, служившее подпольщикам почтовым ящиком. Потом, как слыхал Бертон, Шарль разбогател… Ну, что же, надо надеяться, что остался в душе тем же верным товарищем.

Бертон взглянул на часы: как быстро, словно подстегнутое, бежит время! И с каждым поступательным движением минутной стрелки растет угрожающая ему опасность. Медлить нельзя.

Пятиэтажный отель “Амбассадер” [8], владельцем которого являлся Шарль Лобришон, находился в сотне шагов от вокзала. Правда, в нем не останавливались дипломаты, но это было солидное, комфортабельное заведение, пользовавшееся доброй славой.

Зайдя в телефонную будку на другой стороне улицы, Бертон узнал в справочном бюро номер телефона директора.

— Алло! — отозвался знакомый голос.

— Отель “Амбассадер”?

— Да.

— Я хотел бы узнать, имеются ли у вас свободные номера?

— Справьтесь у портье, телефон [phone], — сухо ответил голос.

У подъезда отеля остановился длинный желтый автобус. Бертон постоял, ожидая, пока группа чопорных англичан — туристов исчезнет в застекленных дверях. Потом оглядел свой забрызганный плащ, недовольно поморщился и вошел в холл.

— Что угодно? — спросил проходивший мимо портье. Он оглядел посетителя и тоже поморщился.

— Мне нужно видеть вашего хозяина.

— Директор, вероятно, очень занят. Я, право, не знаю, как быть…

— Я подскажу: проведите меня в его кабинет.

— Простите, но я не могу без доклада. Что прикажете передать?

— Скажите директору, что его хочет видеть Зевс… Портье удивленно поднял брови, но пошел докладывать.

Вернулся он необыкновенно быстро и сказал почтительно:

— Директор ждет вас у себя, месье Зевс. Второй этаж, комната 37.

Из-за роскошного резного письменного стола орехового дерева навстречу Бертону, раскрывая объятия, поднялся грузный, с отечным лицом, человек.

— Анри?!

— Он самый, дорогой Шарло!

Так называли в молодости Лобришона за сходство с Чарли Чаплиным. Но сейчас… — бог мой! — он обрюзг, облысел, отпустил брюшко и как-то потускнел, вылинял. “А ведь ему едва за сорок”, — подумал Бертон.

— Но что же ты стоишь?! Тысяча, ведьм! Сколько мы не виделись?

— С сорок пятого года, если не считать короткой встречи в метро шесть лет назад. Мы оба куда-то очень спешили. Торопливо жали друг другу руки, обменивались телефонами, договаривались о встрече и дружеском обеде. Но ни один из нас не выполнил свои обещания.

Лобришон расхохотался:

— В то время мне не везло, я находился на грани финансовой катастрофы.

— А я был чудовищно перегружен работой.

Анри огляделся и заметил скромно сидящую в уголке на диванчике очень молодую, изящно и модно одетую женщину.

— Да, что же это я! — спохватился Шарль. — Прошу знакомиться: моя жена Лора. Разреши представить тебе месье Анри…

— Лемуана, — поспешил вставить Бертон.

— Гм… — поперхнулся Лобришон и повторил: — Месье Анри Лемуана, моего старинного друга.

“Эге, женился на молоденькой!” — подумал, Бертон. Но когда он подошел, чтобы склониться к ее руке, сердце его екнуло: женщина поразительно походила на Вики Шереметьеву. Рост, фигура, лицо — Вики, только без огонька в глазах, и глаза эти смотрели на гостя холодно, равнодушно.

— Очень приятно, — сказала она.

— Ну, что же, садись, — сказал Шарль, открывая дверцу стенного шкафчика. — Выпьем с тобой перед завтраком по рюмочке перно. Садись, рассказывай.

Они выпили, и Лобришон уставился на товарища влажным, растроганным взглядом.