Квартирник (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Что ты мне привез?

Потолстевшее за прошедшие сутки уголовное дело по факту кражи личного имущества из квартиры гражданина Яковлева с глухим хлопком плюхнулось на стол начальницы.

— Павел, скажи, ты это специально сделал?

— Специально сделал что?

— Развалил дело.

— Я ничего не разваливал.

— То есть, вот этот мужик, как его…а, Семен, с восемью классами образования и курсами трактористов, он сам, без всякой подсказки допрашивается, где тут написано… «факт передачи указанной суммы Яковлеву могут подтвердить следующие граждане…». Дальше — «несвоевременный возврат денежных средств Яковлевым поставил мою семью в крайне тяжелое материальное положение…». А вот это конечно исключительно этот тракторист сформулировал — «Умысла на завладение чужим имуществом не имел, вещи взял в качестве залога, чтобы принудить Яковлева вернуть долг.» Скажи, ты адвокатом работаешь? Из классической части третьей статьи сто сорок четвертой ты привез самоуправство, если подтвердиться все, что ты в допросе отразил. Короче, иди передопрашивай этого тракториста, чтобы больше этой херни здесь не было. Объясни, что для него будет лучше не вертеть задом, как проститутка, а честно во всем, признаться. Ты меня хорошо понял?

— а вчерашний протокол допроса куда деть?

— Павел, ну что ты как маленький мне такие вопросы задаешь. Иди и сделай, чтобы вчерашнего протокола в деле не было. Мы договорились?

Я встал. Мне требовалось десять минут, чтобы собрать свои вещи в кабинете и переговорить с Семеном, поэтому я ответил «Я подумаю», и быстро вышел в коридор, пока меня не остановили.

Я собирал свои, немногочисленные, пожитки, которые я успел принести из дома, и настойчиво вбивал в голову Клинова короткий, но важный инструктаж, а Семен жадно рвал крупными зубами обживающий беляш из заведения напротив, слизывал стекающий по руке жир, и запивая свой нехитрый завтрак остатками воды из кофеварки, мотал растрепанной головой:

— Да понял я все, товарищ сержант, такую малость я не перепутаю.

Перед тем, как вновь водворить задержанного в камеру, я внезапно спросил широкую спину:

— Сема, а Яковлев чем занимается? Просто у него в протоколе указано, что он инвалид.

— Я слышал, что он последние два года завхозом в какой-то школе трудится.

— А какая школа?

— Да я же откуда знаю. Он сказал, что работа непыльная, на полдня, и «ГАЗончик» — грузовик школьный всегда под боком, подкалымить там, перевезти что-нибудь.

— Ладно, давай, не забывай, что я тебе сказал.

Запихнув благоухающего запахом жаренного мяса Семена в камеру, где на нем скрестились глаза двух голодных БОМЖей, я подошел к дежурному и попросил посмотреть книгу регистрации преступлений. Долистав толстый фолиант до конца, продираясь через неразборчивый почерк дежурных, я понял, что занимаюсь пустым делом. Толстый журнал из трехсот страниц отразил только неделю из богатой на криминальные происшествия истории района. О компьютерном учете баз данных в МВД только слышали, но пока не видели. В маленьком кабинете сидела молодая девочка и двумя пальчиками вбивала массивы информации.

Заместитель начальника следственного отдела подняла на меня взгляд и с надеждой спросила:

— Ну, как передопросил?

— Я не буду этого делать.

— Что значить — не будешь?

— Не буду, не вижу оснований.

— Я тебе приказала, иди и выполняй.

— Письменное указание будет?

Мы смотрели глаза в глаза около минуты, наконец майор уткнулась в лежащее перед ней, на столе, уголовное дело:

— Пошел вон отсюда, и чтобы твоего духа здесь не было. Вали в помойку, откуда ты приполз, в ППС или еще куда.

Я бросил на стол ключ от кабинета:

— Дела в сейфе, ключ от сейфа там, где его прятали. Дело Клинова верхнее в стопке, магнитофон и ботинки у стола, на полу.

Ненависть, густая и чистая, излучаемая замотанной начальниками и подчиненными майором как будто придал мне ускорительного пинка, когда я выходил из кабинета руководства.

На территории района было двенадцать общеобразовательных школ и одна вечерняя. Но в вечерней, я это знал точно, не было гаража и школьного грузовичка, да и прилегающей территории, как таковой. Дневные школы были побогаче, мастерские, гаражи у них точно были. Предсказуемо, в полдень середины августа телефоны школ, указанные в справочнике глухо молчали. Остался только личный обход. О том, что наш потерпевший, может работать в другом районе, не хотелось даже думать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мне повезло в третьей по счету школе.

— Здравствуйте — я поприветствовал мужчину в синем, застиранном халате, поливающего старенький «ГАЗ -51» утилитарного, зеленого цвета из черного резинового шланга: — А вы завхоза здешнего не видели?

— Зачем он вам? — мужчина бросил на меня короткий взгляд и отвернулся.

— Товарищ Яковлев?

— Он самый. А в чем дело?

— Милиция. Вы здесь еще полчаса будете? Надо по краже из вашей квартиры переговорить.

— Ну конечно буду. Я до пяти часов вечера здесь буду.

— Хорошо, я к вам скоро подойду.

Главный вход в школу был гостеприимно открыт, полумрак фойе обещал прохладу и спасение от жары усталому путнику.

— Куда пресся по мытому! — за моей спиной что-то грохнуло о полированный пол из гранитной крошки в тот момент, когда я почти добрался до лестницы, ведущей на второй этаж, где обычно располагаются кабинеты директоров. Судя по шлепку мокрого о твердую сухую поверхность, это уборщица в гневе бросила на пол ведро, полное воды.

— Добрый день — я обернулся к сердитой женщине, опирающейся на деревянную швабру с заслуженной и замызганной тряпкой из старого мешка.

— Куда премся? Нет там никого.

— Я из милиции, мне директор нужен…

— Да хоть из полиции. Нет никого в школе, сказано же.

— Да мне и вас будет достаточно. Вы же все в школе знаете?

— Ну кое что знаю — пенсионерка с сером халате и завязанном как у пирата, узлом на затылке, платке, немного помягчела: — Что надо то?

— У вас краж в школе не было в последнее время?

— Так ты ж милиция! Что же ты ходишь в школу и узнаешь, если сам все должен знать?

— Я недавно работаю, там в учетах искать долго. Мне проще у вас спросить.

— Ну были конечно. В апреле в раздевалке у Лильки Темляковой из девятого «А» куртку импортную сперли, а я ей говорила, нефиг выпендриваться. Тепло уже на улице, а она в иностранной куртке ходит, вот и дофорсилась.

— А еще что ни будь?

— Во пятом классе у ребят три раза деньги из карманов воровали, когда они в кабинке у спортзала одежду оставляли. Где-то, в общей сложности, рублей семь украли…

— А еще?

— В кабинет пионервожатой залезли, магнитофон, барабан и колонки через окно уперли...

— А что за магнитофон.

— Я почем знаю? Я в магнитофонах не разбираюсь, у меня три класса образования. Вот внук мой разбирается, у него дома эта музыка современная все время — бутс, бутс…

— Когда кража была?

— Так эта… на Новогодние каникулы. Пришли после каникул в школу, а у вожатой из кабинета все вынесли, и самое главное, паразиты, окно не закрыли за собой, а тут морозы ударили минус сорок, чуть батарею не разморозили, сволочи….

— Как они в окно залезли?

— А че там лезть? Там у окна пожарная лестница идет. По лестнице поднялись до четвертого этажа и дотянулись. А Светка, вожатка наша, наверное, окно осенью не закрыла, вот и все. Там тянуться то — и бойкая клининг-менеджер изобразило нечто среднее между средним шпагатом и стойкой японского борца сумо.

— Спасибо вам большое за информацию, вы мне очень помогли — я поклонился бабуле и двинулся на выход. На крылечке меня ждал сюрприз. Потерпевший по уголовному делу Яковлев, подогнав к воротам школьный драндулет, увлеченно возился с замком от въездных ворот.

От волнения у завхоза что-то не получалось, поэтому я успел добежать на цыпочках и встать между, склонившегося над амбарным замком и непедагогично матерящимся, завхозом и, тарахтящим на холостом ходу, грузовиком.