Буря на Эльбе - Мириам Георг

столик. Выход в конце коридора и… – Эмма запнулась. Она уже успела уйти вперед, но Герда по-прежнему стояла в дверях маленькой комнаты. Когда она не ответила, Эмма вернулась обратно. – Герда?

Герда подняла голову, посмотрела на нее и тихо произнесла:

– Эта комната не больше шляпной картонки.

– Знаю, – кивнула Эмма. – Тем более, что женщинам придется жить по двое. Да, условия не идеальны, но так мы сможем принять больше людей. К тому же большинство из них привыкли жить в куда более плохих условиях. По крайней мере, здесь тепло и чисто.

Герда снова заглянула в крошечную темную комнатушку, открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом нахмурилась и закрыла.

Эмма поняла, что та потрясена. Сама она работала врачом не только в нищих районах Гамбурга, но и в трущобах Уайтчепела, где повидала немыслимые страдания и такую ужасную нищету, какую только можно вообразить. Герда же знала их только по рассказам – до сих пор. Они с Зильтой Карстен выделили деньги, организовали сбор пожертвований, учредили комитет, нашли архитекторов и приняли участие в выборе дома, но по взгляду Герды было видно, что она только сейчас осознала происходящее в полной мере. Осознала, что такое настоящая бедность. Осознала, что есть женщины, у которых ничего не осталось. Даже крыши над головой.

Эмма осторожно взяла Герду за руку.

– Знаю, комнатки здесь маленькие и очень простые. Но это временное убежище. Женщины, оказавшиеся в беде, многого не ждут. Здесь они получат все самое главное: медицинскую помощь, еду, советы, общество. Здесь они встретят людей, которые позаботятся о них. В первую очередь – о детях…

Герда медленно кивнула, и Эмма поняла, что та взяла себя в руки.

– Неужели нельзя было поставить там хотя бы шкаф? – резко спросила она.

– К сожалению, нет, – сказала Эмма. – Для этого нам пришлось бы перестраивать весь этаж. – Она улыбнулась. – Пойдемте, я покажу вам смотровую и ткацкий станок.

Герда позволила увести себя прочь, однако ее разговорчивость сошла на нет. До конца тура она произнесла едва ли десяток слов, рассматривая все вокруг со странно мрачным выражением лица, которое Эмма не могла истолковать. Была ли она расстроена или встревожена? Или и то, и другое одновременно?

Когда Герда начала подниматься по крошечной лестнице, похожей на куриный насест, Эмма в ужасе схватила ее за руку, чтобы остановить.

– Нет! Наверху помещение для сотрудников. Тебе необязательно…

Герда оглянулась, и Эмма вздрогнула, когда в нее впился стальной взгляд серых глаз. Она поняла, что такую даму, как Герда Линдманн, наверное, редко хватают за рукав. И еще реже говорят ей «нет».

– Я хочу это посмотреть! – потребовала Герда резким командным тоном. Эмма нерешительно кивнула и отпустила ее.

– Хорошо, только не торопись. Лестница довольно опасная.

– Что ж, если я переломаю ноги, то рядом врач, который все исправит, – отрывисто ответила Герда и, тяжело дыша, принялась подниматься по ступенькам. Лестница была настолько узкой, что юбка свисала по обеим ее сторонам. Эмма поспешно подобрала подол и понесла его как шлейф невесты, идущей к алтарю.

– Конечно, исправлю. Но если сломаешь бедро, то сделать это будет не очень просто! – воскликнула она.

– Ты прижимаешься ко мне вплотную, поэтому по крайней мере у меня будет мягкая посадка, – выдавила Герда и остановилась на полпути, чтобы перевести дыхание.

Эмма закатила глаза. Герда очень отличалась от большинства своих ровесниц. Она была светской львицей и пользовалась большим уважением в кругах гамбургской элиты. Несмотря на это, Герда обычно делала что хотела, не заботясь о мнении окружающих. «Что ж, богатая, повидавшая мир вдова может позволить себе то, что не может позволить большинство женщин», – размышляла Эмма. «Она набралась этого у иностранцев!» – говорили люди, когда поведение Герды шло вразрез с общественными устоями, и нетерпеливо отмахивались, не забывая при этом улыбаться. Трудно поверить, что она была лучшей подругой покойной бабушки Лили. «Невозможно найти двух более разных женщин», – подумала Эмма, вспомнив все, что слышала о Китти Карстен.

Поднявшись наверх, они услышали доносящиеся с улицы ржание лошадей и скрип колес. Подошли к окну и увидели, как Тони спрыгнул с козел и открыл перед Зильтой дверь красно-коричневой повозки, а потом снял кепку, заметив стоявших у окна женщин. Те одновременно помахали в ответ.

– Ну наконец-то, – проворчала Герда.

– Просто ты пришла слишком рано, – успокаивающе сказала Эмма.

– А она – слишком поздно. Что ж, пора возвращаться вниз, – вздохнула она, поглядывая на лестницу.

– Не хочешь подождать здесь? Я сбегаю за Зильтой и приведу ее… – начала было Эмма, но Герда фыркнула:

– И не мечтай!

Когда они спустились вниз, Зильта Карстен стояла на кухне и оглядывалась по сторонам. Было странно видеть посреди простой мебели и древесных опилок элегантную женщину в шляпке, украшенной пером. Однако глаза ее сияли.

– Все так изменилось! – воскликнула Зильта, подходя к ним, чтобы расцеловать в щеки. Эмма заметила, что она прижимает руку к животу, и обеспокоенно спросила:

– Как твое самочувствие?

Зильта кивнула и с улыбкой ответила:

– Ты же знаешь, меня всегда укачивает в карете. Уверена, это скоро пройдет.

По позе Зильты можно было с уверенностью сказать, что ей нехорошо, но Зильта старалась этого не показывать, как и всегда.

– Давай все осмотрим, раз уж ты приехала, – сказала Герда, протягивая Зильте руку. Зильта взяла ее, и обе дамы направились в сторону подсобных помещений.

Эмма услышала, как Герда рассказывает Зильте то, что совсем недавно узнала от нее, и улыбнулась. С тех пор как Лили уехала, Герда Линдманн окружила Зильту трогательной заботой. Зильта тогда была лишь тенью себя прежней. Потеря двоих детей из троих лишила ее радости жизни. К этому прибавились недомогания, сильные лекарства, которые она принимала… В то время Эмма была всерьез обеспокоена душевным состоянием Зильты, которое колебалось между возбужденным, депрессивным и странно восторженным. Эмма просила Зильту быть сильной, постоянно напоминала о том, что Лили с Михелем живы и что однажды они снова встретятся… Через некоторое время Альфред разрешил матери навестить Михеля. За первым разом последовал сначала второй, потом третий, и теперь родители ездили к нему каждые несколько недель. С тех пор Зильта преобразилась: оживилась, стала интересоваться тем, что происходит вокруг, глаза ее прояснились. Она решила двигаться дальше, несмотря на то, что теперь на ее красивом лице лежала тень страдания, мелкие морщинки вокруг глаз стали глубже, а взгляд – жестче. Не последнюю роль в этом сыграла дружба, сложившаяся между ней, Эммой и Гердой. Все три женщины были очень разными, однако стоило им встретиться, как между ними начинало искрить вдохновение.

Герда отличалась