Страна людей - Олег Ёлшин

Иван Степанович сел на старенький диванчик и долго наблюдал за художником. Тот его не замечал, как не замечал ничего вокруг. Его здесь просто не было. Доктор открыл бутылку пива, что-то съел из запасов на столе, вспомнив, что сегодня не обедал. Долго сидел так и смотрел на друга. Уходя, оставил записку. Нет, не на столе с бутылками – там он ее не заметит, а здесь, на уголке мольберта, прикрепив кнопкой, и через открытую дверь балкона, так же, как и пришел, удалился, словно его и не было вовсе. Теперь за друга он был спокоен, но всю дорогу шел совершенно потрясенный.

Глава 11

Вечер беспечно заканчивал этот удивительный день. Солнце скрылось за горизонтом, туда, откуда теперь все ждали спасенья. Это солнце отправилось в командировку за лекарствами от диковинной болезни, за столичными докторами, за советом и помощью. Городок засыпал. Засыпали пациенты городской клиники, привыкая к новому месту, дремали медсестры и медбратья, охраняя безумный сон больных, пытались заснуть люди в своих квартирах, которые только и отличались от больных тем, что в клинику не пошли. Город спал беспокойным сном, всхлипывая и ворочаясь.

Утро озарилось радостным, весенним солнцем, которое, едва проснувшись, с удивлением взирало на этот островок в океане безбрежных полей и лесов. Смотрело на пустынные улицы, которые ожидали часа, чтобы светофорами начать регулировать движение редких машин и пешеходов; на дома с закрытыми окнами, а особенно на то, что происходило у самых окраин. Огромные бульдозеры разравнивали землю, сооружая широкую ровную полоску земли вокруг городка. Экскаваторы огромными ковшами срезали пласты грунта, вгрызаясь все глубже и глубже. Люди в военных одеждах раскатывали металлическую сетку, которую затем крепили на высоких столбах. Через пару часов все было кончено – город превратился в крепость с глубоким рвом и высокой насыпью. Широкая полоса отвода на десятки метров отделяла все, что было внутри, от того, что оставалось снаружи. Металлический забор опоясывал сооружение по всему округлому периметру, а по нему бежал ток высокого напряжения. А за высоким забором стояли палатки, где находились военные. Наверное, оттуда, сверху, утреннему светилу, казалось, что это островок, а вокруг широкий ровный пляж. Но, где люди в купальниках, где море? Впрочем, у него было хорошее чувство юмора. Город проснулся в оцеплении…

Люди медленно шли по улицам, площадям, ехали на машинах, не разбирая дороги. Сначала они тоненьким ручейком робко собирались в стайки, потом этот поток становился все шире, и, казалось, уже весь город устремился к окраинам – туда, где их не ждали. Первые в этом исходе уже подошли к металлической ограде, и молча стояли, глядя сквозь нее. Другие только двигались к этой государственной границе, пытаясь понять – оградили их от кого-то или оградились от них. Никто ничего не понимал, информации не было, и они молча стояли, оглядываясь по сторонам.

К металлической сетке протиснулся человек, похожий на МЭРа, следом за ним шел главный милиционер города (его не спутаешь ни с кем) и еще появился высокий худой человек, которого некоторые звали по фамилии Орлов. Больше о нем никто ничего не знал. Военный за изгородью забрался на БТР, взял микрофон и скомандовал:

– К забору не приближаться, через полосу отвода ничего не бросать, строго соблюдать карантин и разойтись по домам. Попытка пересечь линию ограждения расценивается, как террористическая акция и будет пресечена на месте.

Он опустил микрофон, сел на стул рядом с БТР и взял с походного столика кружку со своим утренним кофе. Он не успел позавтракать.

– Это кто там тявкает? – прорычал глава МВД и пошел на металлическую сетку. Это был огромный медведь, которого раньше времени пробудили от зимней спячки, и теперь он в бешенстве желал рассмотреть обидчиков. Никто не успел отреагировать, как он схватил сетку, и в его руках она начала рваться на части, как кусок марли. Искры полетели во все стороны, а этот огромный человек, страшно ругаясь, повалился на землю. Военный в форме снова устало подошел к микрофону и произнес:

– В следующий раз будем стрелять. Пока было только предупреждение.

– Господа военные, позовите начальство! – закричал через сетку человек, похожий на МЭРа, а это и был, по-видимому, он.

– Я начальство, – устало произнес человек за столиком.

– Что здесь происходит? – закричал МЭР.

– Повторяю для непонятливых – карантин, всем вернуться в свои дома. О дальнейших действиях вам сообщат позже.

МЭР хотел обидеться и произнести речь, но его остановил Орлов.

– Помощь подоспела вовремя, – сказал он, поднял с земли камешек и бросил через сетку. Тот пролетел несколько метров, и яркая вспышка света ослепила собравшихся; раздался грохот, и камень разлетелся на мельчайшие кусочки. Больше люди не задавали вопросов. Долго стояли так, смотрели, пока не начали расходиться.

Глава 12

Иван Степанович проснулся в своей клинике и тут же вспомнил вчерашний кошмар. Он до ночи мучился со своими больными, потом, после посещения друга, вернулся в больницу, так и не попав домой. Голова была ясная, какая-то безумная жажда деятельности захватила его всецело. Он взглянул на пачку карандашей, лежащих на столе – они его больше не интересовали. Хотелось одного – идти к своим больным.

– Странно, – подумал он, – почему одни мучаются в палатах, пожиная плоды новых для них недугов, а другие совсем не похожи на больных. Как понять этот феномен? Вакциной Ильича инфицирован весь город, в этом он не сомневался. Сам он вчера с перочинным ножичком в руках готов был часами напролет точить карандаши, предаваясь безделью и апатии, а теперь был совершенно здоров и ощущал необычайный прилив энергии. Хотелось вскочить, что-то делать! Спасать людей, работать над чудо-вакциной, продолжая дело Ильича. Он чувствовал себя сильным, уверенным человеком, словно, помолодел лет на десять. Он встал и прошелся по кабинету, взял в руки пульт и включил телевизор. На экране по местному каналу появилось лицо МЭРа.

– … мы должны пережить этот нелегкий период. В городе введен карантин. Значит, сейчас мы можем полагаться только на себя. Все входы и выходы закрыты, но мы имеем достаточное количество запасов продовольствия и воды для длительного существования, поэтому должны держаться до тех пор, пока федеральные власти не помогут нам. Терпение и только терпение…

– Карантин, – подумал он, – значит, “помощь” пришла. Ну, что же, пока будем полагаться на свои силы.

А сил и желаний было много, но еще больше больных, и они продолжал поступать. Люди приводили родных, соседей, знакомых. Оставались сами, не в силах справиться с какой-либо зависимостью. Все заболевания были разновидностью того или иного маниакального психоза, каждого на свой вкус, все наши невинные шалости или привычки из прошлой жизни теперь превращались в монстров. Одни не могли оторваться от телевизоров, приходилось ставить им судна и капельницы с искусственным питанием. Другие ненавидели кого-то и невероятно от этого страдали. Бросались на двери, норовя смести со своего пути персонал, мчаться мстить и уничтожать. Третьи беспрерывно требовали еду или спиртное. Их тоже кормили внутривенно, помня об эффекте Ильича. Четвертые воровали таблетки у соседей по палате – им было все равно, что тащить в свой карман. Многие хотели покончить с собой. Самыми невинными были люди, ставшие Императорами, президентами и фараонами. Они постоянно говорили, требуя к своей персоне особого непререкаемого внимания. Как эти маленькие люди незаметного городка в одночасье стали властелинами мира, было непонятно, но это произошло, и теперь со всем этим нужно было как-то справляться.

– Если закончатся транквилизаторы, – думал Иван Степанович, – долго не протянуть.

А люди постепенно превращались в чудовищ. Психически больные из прошлой его практики были вялыми меланхоликами по сравнению с этими. Клиника для душевнобольных.

Днем зашел Орлов. Он сказал, что надеяться на федералов не приходится. Утром МЭР позвонил в Центр. Ему объяснили, что они не готовы изолировать в больницах целый город и пока там будут разбираться с вакциной (а все материалы из компьютера Ильича уже переслали в Центр), придется справляться самостоятельно.

– А что говорит МЭР? – спросил доктор.

– Включите телевизор, – предложил Орлов. Тот щелкнул пультом. На экране снова появился МЭР.

– Как, он еще не закончил? – удивился доктор.

– Судя по всему, он только начал, – ответил Орлов.

МЭР закончил какую-то историю из своего детства и запел. Пел хорошо, душевно, с завыванием. Видимо, детство его было не таким радостным. Орлов переключил канал. Там тоже был МЭР. Орлов удивился, щелкая пультом снова и снова. По всем каналам пел МЭР.

– Дурдом, – сказал Орлов и выключил телевизор, – видимо он приказал перекомутировать все каналы на местный. Теперь у нас канал один – МЭР, – произнес он.