Тропа тайкера - Павел Искра

«Нет, это наваждение какое-то. Горбовский бывает просто невыносим. Завтра у меня доклад по „аджне“, еще неизвестно, какой сюрприз преподнесет Комов, а мне тут слушать эту бодягу. Уж совсем старик, а никак не может без этого. И с миром этим застывшим. Хотя технически это несложно. Уничтожить всех насекомых, создать абсолютный штиль. С течением реки тоже можно что-то придумать. Но зачем? Меня напугать? Создать особый настрой? Я и так уже готов ко всему».

— Не ко всему, Мак. Ты готов к прямому вторжению, активным боевым действиям. А к тому, что мир может просто измениться, и так круто, что тебе уже не за что будет уцепиться, где все твои рабочие планы потеряют всякий смысл, — к этому ты не готов. И никто не готов. Пока.

— Вы что, и мысли умеете читать?

— Последние фразы ты шептал. Мак. Теряешь квалификацию, — засмеялся Горбовский, — Но в нашем случае это не страшно.

«Нет, этого не может быть. Я не мог шептать, не замечая этого. Для меня это невозможно. Это все равно, что обычному человеку разучиться читать или есть ложкой».

— Не пугайся, — отрешенно произнес Горбовский, — Операция «Посланник» близка к завершению. Данг работает. В случае провала он должен был автоматически вернуться обратно. Мы посылали его в вероятное прошлое, используя принцип Чанова-Асмяэ. Эти два дьявольски талантливых ученика Бромберга применили один из частных случаев закона сохранения гомеостатического мироздания в практических целях. Я, конечно, не берусь утверждать, что Данг приведет к нам странника на допрос, но… Вспомни, если бы не я, сколько бы он морочил тебе голову? Если уж даже ты готов был принять его компьютерную диверсию за деятельность странников, то согласись, его потенциал очень велик. Да, он алаец, дикарь с нашей точки зрения, но он гениален. У него уже есть опыт боя с полной неизвестностью — и не с тем примитивом; с каким ты столкнулся на Саракше. И у него есть шанс пойти еще дальше. И выйти победителем. Пора, наконец, закрыть эту проблему. Пора добиться хоть какой-то ясности. Слишком многих жизней стоила эта проблема.

Каммерер резко встряхнул головой, словно стараясь скинуть с себя наваждение этого нереального мира. «Надо следить за солнцем, — запоздало пришла ему в голову эта очень простая мысль, — Оно не может стоять в одном и том же месте по воле Горбовского. Сейчас оно как раз над верхушкой вон той сосны, что третья слева от одинокой ели. Посмотрим, что будет через час».

— Леонид Андреевич, — в упор глядя в глаза Горбовскому, медленно, с расстановкой произнес Максим. — Считайте, что я уже готов ко всему. Я уже давно знаю Вас. Не надо ходить вокруг да около. Не для этого Вы меня сюда вызывали. Что у нас может измениться? Уже есть какие-то факты? И что там за древние книги? Не помню я книг, где про деревья, управляющих временем.

— О-хо-хо, самое интересное, что и я тоже не помню, — Горбовский с удовольствием потянулся и перевернулся на спину, — Но даже это не столь важно. Начнем с фактов. Ты, конечно, знаешь об изобретенных недавно биотелескопах?

— Естественно. Телескоп, сканирующий биополе космических объектов, устойчивый прием — сто двадцать парсек, далее погрешность… Не помню точно формулы, погрешность восприятия прямо пропорциональна…

— Не надо формул, Мак. Лучше расскажи о ре зультатах исследований.

— Это не моя епархия. К тому же, результаты ис следования засекречены.

— Вот именно! Подумай сам, кому же понадобилось секретить обычные астрономические наблюдения? Причем гриф секретности, заметь, по категории «абсолют». Об этом знают только ученые обсерватории и некоторые подчеркиваю — некоторые члены Мирового Совета. А сейчас пришло время узнать и тебе — чтоб жизнь медом не казалась…

«Ну вот, опять тайна,» — огорченно подумал Мак, — «Как же я их не люблю, и все время приходится ними сталкиваться. И опять придется все улаживать. И зачем только я перешел в этот „Комкон-2“? Оставался бы резидентом на Саракше, покоя бы больше было».

— Так вот, — продолжил Горбовский, — Ты, наверное, знаешь, что точность информации, полученная биотелескопами, позволяет наблюдать события на планетах иных звездных систем в мельчайших подробностях. Скажем, восстание в Пандее. Или церемонию коронации в Арканаре — не хуже, чем с орбитальных спутников этих планет. Так вот, — Горбовский приподнялся на Каммерера почти в упор — чуть пониже глаз — Это совершенно разные миры, Мак…

— Не понял… — Максим вдруг почувствовал, что кровь холодеет в его жилах.

— Да, именно так! Мы оба, хоть и в разных местах и в разное время, видели коронацию в Арканаре, снятую с базового спутника. А по биотелескопу — ничего такого там и в помине не было. Там вообще нет жизни. Кроме самой примитивной.

— Не может быть…

— И нигде больше нет. Я имею в виду гуманоидную жизнь. На Гиганде что-то наподобие колонии простейших. На Саракше — какие-то металло-керамические сооружения, которые биотелескоп расценил как жизненную систему, но совершенно далекую от нас по всем параметрам. Тагоры, как таковой, вообще не существует. Я имею в виду, как твердой планеты. На самом деле, это газопылевое облако. На Надежде, наоборот, найдена очень мощная цивилизация, но… опять же не гуманоидная. Впрочем, это еще мягко сказано. Она вообще нематериальна. Телескоп зафиксировал ее как самостоятельную биополевую структуру, причем разумную и очень далеко продвинутую. У нее тоже есть рождение и смерть, процесс обмена веществ, опять же на чисто энергетическом уровне. Живёт она, по нашим меркам, чрезвычайно долго, около ста тысяч земных лет. Но и очень замедленно. Биотелескоп уже пытался вступить с ней в контакт, наибольшая трудность именно в разном течении времени для нее и для нас. Но это частности, хотя и интересные. Продолжим дальше. На Ковчеге — изумительной красоты архитектурные сооружения. Но городами их назвать нельзя, любой город все-таки, как ни крути, — жилища для существ, их создавших. А это… Так вот, лучше взгляни сам, — нажав кнопку карманного синематика, Горбовский развернул прямо в воздухе проекцию Ковчега. Это была изумительная картина. На фоне светло-изумрудного неба интенсивно мерцали рубиновые конусообразной формы сооружения, выраставшие прямо с поверхности планеты. Основание этих зданий было очень широким, настолько, что оно сливалось с соседними, линия же «стены», идущая почти параллельно поверхности планеты, ближе к оси конуса резко изгибалась и уходила вверх, пока не терялась в изумрудном мареве.

— Смотри внимательно, Мак, — это что-то должно напоминать. Что тебе первое приходит на ум, ну-ка, быстро?

— Что-то связанное с математикой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});