Темная симфония - Кристи Фихан

Члены семьи мирно спали в своих постелях. Весь дом, казалось, и не подозревал о нападении на Антониетту и дона Джованни. Подозрение закралось в его сердце.

Глава 2

Байрон не опустил дона Джованни и Антониетту вниз, пока не оказался в комнате старика.

— Должно быть, сигнализация отключена, — сказала Антониетта. — В противном случае она бы среагировала на злоумышленников. Как они вошли? Как ты вошел?

— Не так, как они, — ответил Байрон с абсолютной убежденностью. — На данный момент в палаццо нет никого постороннего.

— Ты не можешь этого знать, — заметила Антониетта. — В доме более сотни комнат. Они могли спрятаться, где угодно. Ты даже не проверил офис.

— Я успею прошерстить все позже, только для того, чтобы посмотреть, были ли они там. Сейчас же в доме нет никого чужого, только твоя семья в своих постелях, — терпеливо повторил Байрон. — От пребывания в холодной воде и на промозглом ветру дон Джованни замерз. Температура его тела упала до предельно низкого уровня. Да и ты сама отправляйся в свою комнату и прими горячую ванну, Антониетта, — сказал он, его голос стал резким и отрывистым, поскольку он начал растирать пожилого человека. — Ты дрожишь от холода.

— Я не в том настроении, чтобы получать приказы, — возразила Антониетта. Ее зубы выбивали дробь, хотя она отчаянно старалась остановить их. Она промерзла насквозь. — Дон Джованни мой дедушка и моя ответственность.

— Тогда не лишай его чувства собственного достоинства, — голос Байрона стал таким мягким, словно черный бархат. И заставил ее вздрогнуть.

Антониетта сделала шаг назад. На мгновение в ее горле встал комок, грозясь задушить. Ее глаза наполнились слезами, хотя она не плакала уже много лет.

Его пальцы крепко сжали ее подбородок.

— Я не хотел быть таким грубым, но у меня мало времени, чтобы проделать все необходимое. Если я обидел тебя, мне искренне жаль. У твоего дедушки очень слабый пульс, а сопротивляемость низкая, даже с моей, оказанной чуть ранее, медицинской помощью. — Он склонил свою голову к ее. Дотронулся своим ртом до ее. Легко, как перышко, вскользь. Она ощутила его прикосновение всем своим телом, вплоть до кончиков пальцев. В центре ее живота образовался жар. На минуту Антониетта потеряла способность ясно мыслить и не смогла вспомнить, почему ей так хочется заплакать.

— Потому что кто-то пытался убить тебя и твоего деда, — ответил он за нее. — Кто-то отравил его и, скорее всего, тебя тоже, а также дал вам обоим снотворное. Ты устала и замерзла, а я ответил тебе так грубо. Любой бы на твоем месте заплакал, Антониетта. Давай иди, я пригляжу за доном Джованни, пока ты принимаешь горячую ванну и согреваешься в постели.

Байрон промолвил это так нежно, что у нее сжалось сердце, и слезы появились в глазах. Его рука оставила ее, и она развернулась, чтобы уйти, подчинившись красоте его голоса и его успокаивающей логике. Она даже сделала шаг от него, прежде чем до нее дошло, что она делает.

— Grazie[9], Байрон, но Nonno может потребоваться моя помощь в ванной. Я же не смогу увидеть его, ты знаешь, я же слепая. — Байрон был единственным человеком, который, казалось, никогда не обращал внимания на то, что она слепая.

Байрон отбросил в сторону промокшую рубашку дона Джованни.

— Тебе не стоит брать на себя все, cara mia[10]. Ступай. Я помогу ему в душе и устроиться.

— Иди, — дон Джованни махнул дрожащей рукой в сторону двери. — Делай, как он говорит, Тони, иди, прими ванну. Я буду в порядке. Действительно, уходите-ка вы оба. Я хочу, чтобы вы приглядели за ней ради меня, Байрон. Проследите, чтобы она переоделась во что-то теплое.

— Nonno! — Антониетта была шокирована. — Я может и слепая, но хочу уверить тебя, что Байрон все прекрасно видит. Я не думаю, что он может помочь мне в ванной.

— Я хочу, чтобы она была под защитой. Какова вероятность, что они вернутся? — дон Джованни проигнорировал протест своей внучки. — Оставайтесь рядом с ней каждую минуту.

— Не важно, дон Джованни, вернутся они или нет. Они больше никогда не дотронутся до вашей внучки и пальцем.

Байрон нагнулся к Антониетте, и впервые за все время она почувствовала дрожь его тела. Ярость ощущалась в комнате живой дышащей сущностью. Воздух сгустился до тяжелых масс, темных облаков свернутой энергии, пока не стало трудно дышать.

Глубоко внутри Байрона демон требовал свободы, взывал к возмездию. Призывал забрать ее туда, где никакое бедствие не сможет до нее добраться.

— Тебе безопаснее находиться в своей ванне одной, чем со мной, стоящим в тот момент на страже, cara. Позволь мне спокойно позаботиться о твоем дедушке. — Его голос с шипением вырвался меж его зубов. Обещанием. Клятвой. Абсолютной уверенностью.

Было трудно выглядеть достойно со стучащими зубами и неконтролируемо дрожащим телом, но Антониетта была Скарлетти. Она подняла подбородок.

— Следует уведомить власти. Думаю, на скалах может остаться тело.

— Тело? — дон Джованни опустился в кресло, в то время как Байрон осторожно снимал с него промокшие ботинки и носки. — Чье тело?

Байрон небрежно пожал плечами.

— Одного из тех, кто пытался сбросить Антониетту в море. Похоже, я слишком сильно его схватил. Я был зол, боялся за нее и не думал о собственной силе.

Дон Джованни покачал головой.

— Лучше сбросить тело в море, словно мы ничего не знаем, что случилось с ним. Вы боролись, он упал. В вопросах смерти с властями лучше не рисковать.

— Nonno! — Антониетта была поражена.

— Если ты так и будешь стоять здесь в мокрой одежде, дрожа как листок, я отнесу тебя в ванну и лично опущу в нее, — сказал Байрон. — И не буду нести никакой ответственности за то, что произойдет потом. Не совершай ошибки, считая, что я шучу.

Ее сердце подпрыгнуло, заколотившись от его слов. Она постаралась сделать вид, что раздражена, прежде чем коснуться руки дедушки и выскользнуть из комнаты.

— Вы никак не можете оторвать от нее глаз, — одобрительно проговорил дон Джованни. — Это хорошо. Я хочу для нее мужчину вроде вас. Она волевая, Байрон. — Покрасневшие глаза внимательно рассмотрели его. — Вы могли причинить ей боль.

— Нет, дон Джованни. Я — никогда. — Байрон помог пожилому человеку встать. — Обопритесь об меня, и мы отправимся в душ.

— Я слишком слаб, чтобы самостоятельно стоять, — признался дон Джованни, стыдливо.

— Я не уроню вас, старый друг, — нежно подбодрил его Байрон. Он позволил мужчине сделать несколько дрожащих шагов по комнате к личной ванной, вместо того, чтобы самовольно поднять его. Инстинктивно он знал, что гордость дона Джованни настаивает на этой крохотной независимости, даже если его тело было слишком слабо, чтобы идти без поддержки. — Это была долгая ночь. Вы, конечно, знаете, что как ваша жизнь, так и жизнь вашей внучки под угрозой. Ей необходима защита, как и вам.