Амулет Судьбы - Кеннет Андерсен

Филипп представил, что все эти ключи, наверняка, от других подземных царств, и у него голова закружилась при мысли о том, сколько их на свете.

Филипп и Сатина с удовольствием согласились выпить по чашке чая, и Мортимер проводил их в гостиную, а сам скрылся на кухне.

В гостиной в камине горел огонь. Но хотя языки пламени дружелюбно потрескивали, казалось, что они не дают ощутимого тепла. Здесь было холодно, как зимой в подвале.

— В гостях у Смерти, — прошептала Сатина. — Подумать только, что будет, когда я расскажу об этом у себя в классе.

— Если бы я рассказал у нас, меня точно отправили бы в психушку, — пробурчал Филипп, завороженно разглядывая интерьер.

Большую часть стены занимал стеллаж из темного дерева. На одной из полок располагались подставка для курительной трубки и черный старомодный телефон с циферблатом. Рядом со стеллажом у единственного в комнате окна стояло кресло с выцветшей обивкой. В окне можно было рассмотреть холмы и кроны деревьев на фоне вечернего неба. Лошади не было видно, чему Филипп очень обрадовался. Ветер с неослабевающей силой гулял по долине, наполняя дом скрипом. Стены как будто стонали от боли.

Над изъеденным молью диваном висели старинные часы, стрелки которых остановились, к каминной полке прислонилась длинная жуткая на вид коса. Гладкое лезвие поблескивало в свете огня.

Но по-настоящему внимание Филиппа привлекла совсем другая вещь, расположившаяся на маленьком столике у кресла.

Это были шахматы. Только очень странные.

Фигуры были не такими, как в обычных шахматах.

Они представляли собой существа всевозможных видов, вырезанные из неизвестного Филиппу материала.

Черные изображали ужасных чудовищ, одно отвратительнее и страшнее другого: семиглавое чудище, похожее на дракона, ядовитый змей с зубами, подобными острым клинкам, существо с лицом человека, лишенного рассудка, телом льва и хвостом скорпиона. И великое множество других. От одного их вида по спине Филиппа пробежал холодок.

Белые фигуры сразу же приглянулись ему больше. Единороги, сфинксы, рыцарь в доспехах, великан, карлик, еж и…

Филипп в изумлении взял в руку последнюю белую пешку. Пешка изображала мальчика, такого, как он сам. Мальчик строго посмотрел Филиппу в глаза, как будто ему было не по душе, что его трогают вот так, без спроса.

— Смотри не потеряй его, — заметил Мортимер, появившийся в гостиной с подносом, на котором стояли три чашки. — Это важная фигура. Возможно, самая важная из всех.

Филипп осторожно поставил белую пешку на место.

— Красивые шахматы. Только какие-то жуткие, — добавил он. — А кто сделал фигурки?

— Люцифер и Яхве, — ответил Мортимер, опустив поднос на столик рядом с шахматами.

— Яхве? — Филипп шепотом обратился к Сатине.

— Бог, — ответила она.

— В эти шахматы они играли лишь однажды, но какой был поединок! Игра затянулась на несколько дней. Помню, как Люцифер пожаловался на холод, так что мне пришлось одолжить ему свой балахон. Он ведь привык к более жаркому климату. Кстати… — Мортимер исчез и через мгновенье снова возник в гостиной с черным одеянием в руках. Он протянул балахон Филиппу. — Тебе, наверное, великоват будет, но все же теплее, чем тонкий лоскуток, что на тебе сейчас. Конечно, ты не умрешь от холода, но тем не менее. Кроме того, я больше им не пользуюсь. Люди слишком пугаются. А пугать — не моя работа. Моя работа забирать.

Филипп неуверенно взял балахон из рук Смерти и накинул себе на плечи. Грубая ткань плотно прилегала к телу, и Филипп стал быстро согреваться. Балахон пах старостью и пылью. И совсем немного отдавал серой, запах которой, как ни странно, действовал на Филиппа успокаивающе.

«Ангел смерти», — думал он, не в состоянии превозмочь улыбку и дрожь.

— Так кто же выиграл? — спросила Сатина. — Бог или Дьявол?

Мортимер наморщил лоб, задумавшись. А потом развел руками.

— Я, правда, не помню. У меня было тогда много дел. Видите ли, я не принимал участия как игрок, но, можно сказать, все же играл свою роль.

Воспоминание вызвало на его губах таинственную улыбку, а отблеск огня в камине мрачной тенью лег на его морщинистое лицо. Господин Смерть быстро заморгал глазами, словно прогоняя картины прошлого.

— Угощайтесь. Две чашки чая для вас и кофе для меня. Надеюсь, вы пьете чай без молока и без сахара — их у меня нет.

Филипп привык пить сладкий чай с молоком, но промолчал, вежливо приняв чашку из рук Смерти. Он сделал глоток, и чуть не выплюнул содержимое. Чай успел остыть.

Ощущая на себе пристальный взгляд Мортимера, Филипп заставил себя проглотить ледяной напиток.

— С тобой нелегко было справиться, — начал старик после небольшой паузы. В его голосе слышался упрек. — Я приступил к делу с самого утра: и воды налил на пол в ванной, и сделал так, чтобы ты поперхнулся за завтраком. Но ты не поскользнулся на полу, а что касается еды, которой ты должен был подавиться, так ты преспокойно прокашлялся. И так весь день. С ума можно было сойти!

— Примите мои извинения, — язвительно бросил Филипп, его раздражало, что Мортимер говорил о его смерти с таким равнодушием, как будто речь шла о погоде. — В следующий раз позволю убить себя с первого раза.

Мортимер пропустил его слова мимо ушей и продолжил:

— В конце концов мне стало ясно, что одному тут не справиться, и я обратился за помощью к Люциферу. У него ведь передо мной должок за прошлый раз, помнишь?

— Должок? — фыркнул Филипп, услышав это слово. — Интересно, за что? Вы же лишили жизни не того мальчика, что было нужно!

— Люциферу был нужен преемник, и он получил его. Ты был не тем, кем нужно, но ты стал тем, кем нужно, Филипп. Вижу, что ты не забыл уроков старика Дьявола. — Мортимер изучал шишки на лбу у Филиппа. — Поэтому я не пришел сам встретить тебя. Боялся, что не согласишься пойти со мной, а выберешь лестницу, что ведет в Рай. Пришлось попросить Сатину. Я предполагал, что ей с легкостью удастся заманить тебя сюда. И я не ошибся.

— Я вовсе его не заманивала, — запротестовала Сатина. — Филипп пошел со мной сам.

— Только посмотрите! — Мортимер удивленно поднял брови. — «Филипп пошел со мной сам». Люцифер обрадуется, когда об том узнает.

— Кажется, мы начали с услуги, которую вы оказали Люциферу, — вмешался Филипп, стараясь спрятать покрасневшие щеки. — Так каким образом он вернул вам «должок»?

— Он попросил одного из своих демонов-варгаров вызвать сильнейшее ненастье, — прозвучал ответ. — Гром и молния наконец-то справились с тем, что не удавалось мне. Хотя и здесь все прошло не очень гладко. Пришлось пустить в ход мою старую косу, чтобы дерево упало в нужную сторону. Чуть сам жизни не лишился!

Господин Смерть захихикал над собственной шуткой, и от этого смеха на голове и руках Филиппа волосы встали дыбом. Голос Мортимера был хриплым, сухим и пугающе холодным и напомнил Филиппу об осеннем ветре, перебиравшем сухие листья за окном. Голос был безжизненным.

— Но зачем? — спросил Филипп. — Зачем я вам здесь понадобился? И почему так сложно было забрать меня?

Смех Мортимера тут же стих, как будто где-то выдернули вилку из розетки.

— На оба вопроса один ответ, — проговорил он, опуская чашку на стол.

Филипп заметил, что рука его подрагивает.

— Причина, по которой тебе удавалось так долго оставаться в живых, и есть причина, по которой ты мне понадобился.

Мортимер глубоко вздохнул и опустил веки. Он не открывал глаз так долго, что Филиппу показалось, что старик заснул. Но веки снова разомкнулись, и Мортимер обратил на Филиппа взгляд, полный печали.

— Украден мой амулет.

— Ваш амулет? — повторил Филипп в недоумении, и глаза скользнули на грудь Мортимера, где на серебряной цепочке обычно висела одна из двух великих игральных костей, имевшая сотню граней. Амулет Смерти — Амулет Судьбы. Тот, что отмеряет срок жизни человека. Цепочки на месте не было. Как и самого амулета. — Когда это случилось?

— Уже прошло две недели. Сначала я подумал что он потерялся, что я его случайно куда-то положил. Я обыскал весь дом, прежде чем обнаружил это.

— Обнаружил что? — спросила Сатина.

— Что входная дверь приоткрыта. Кто-то заходил сюда. Кто-то проник в дом и украл мой амулет, пока я спал.

— У вас есть какие-либо предположения?

Мортимер пожал плечами.

— Никаких. Но этот кто-то прекрасно меня знает. Знает мои привычки. Дело в том, что я ложусь спать только один раз в году. Тридцать первого апреля, когда весна по-настоящему вступает в свои права и Вита работает в полную силу — природа пробуждается, а я погружаюсь в глубокий сон. Ты же помнишь Виту, Филипп?

Филипп кивнул. Конечно, он помнил Виту. Она приходилась Мортимеру сестрой-близнецом. Филипп встречался с ней однажды во время своего прошлого пребывания здесь. Вита вернула его к жизни. Она и была самой Жизнью.