Преступники и преступления. Законы преступного мира. Паханы, авторитеты, воры в законе - Александр Кучинский

После выступления Никиты Сергеевича перед тружениками пера идеологический сектор ЦК КПСС не замедлил организовать лавину писем уголовников, тронутых речью главы государства на Третьем съезде писателей СССР. Зэки отмечали заботу партии и правительства, высказывали доверие Н. С. Хрущеву и обещали исправиться. Воодушевленные писатели и режиссеры принялись за создание романов и кинолент, где демонстрировалось духовное перерождение воров. В тюрьмы и лагеря отправились лекторы, вооруженные сотнями примеров, которые обливали грязью воров-рецидивистов и открывали прелести новой законопослушной жизни.

В середине 1958 года на смену «Основным началам уголовного законодательства СССР и союзных республик» пришел новый свод криминального права: «Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик». Принятые «Основы…» ужесточали ответственность рецидивистов, предусматривая максимальные сроки лишения свободы. Для многих воров новое законодательство стало главной причиной отхода от прежнего ремесла.

Осенью 1958 года в Ленинграде родились первые отряды ДНД (добровольных народных дружин), признавшие своим символом ненавистный для блатарей предмет — красную повязку. Почин ленинградцев подхватили (не без помощи местных органов власти и милиции) все крупные города Советского Союза. За считанные месяцы под знамена и красные повязки дружин собрались свыше двух миллионов добровольцев, вышедших на борьбу с уличной преступностью. Народная ненависть к уголовному миру достигла таких вершин, что к началу 60-х годов уровень преступности снизился почти вдвое.

За одно десятилетие от прежнего воровского ордена, создававшегося без малого тридцать лет, осталось лишь три процента его активных членов. Государство наконец успокоилось и сообщило о крахе блатного мира, о последних судорогах рецидивной преступности. Правоохранительные органы и тюремно-лагерная система продолжали избегать в своем бумаготворчестве социально-опасных изречений типа «профессиональная преступность», «паханы», «общак», «сходка», «воры в законе» и тому подобных. Криминальных авторитетов стремились не замечать и пытались словесно завуалировать даже привычное «рецидивист».

Воры в законе были вынуждены сменить квалификацию, которая слишком дорого им обходилась. Многие из них примкнули к карточным шулерам и стали маскироваться под катал или охранников в катранах (помещениях для азартных игр). Законники внесли свою идеологию в субкультуру шулеров, имеющую не менее глубокие традиции. В среде карточных мошенников появился общак для выплаты пенсий семьям осужденных шулеров, приобретения игорного оборудования и подкупа работников милиции, которые давали наводки на состоятельных теневиков.

К концу 60-х годов каталы развернулись на полную мощь. Они собирались на специальные сходки, делили сферы влияния, обзаводились жуками (боевиками, выбивающими долги). Вокруг карточных шулеров начали формироваться своеобразные объединения уголовных элементов: квартирных воров, валютчиков, аферистов. Катранщики получили выход на подпольных денежных «бобров»: дельцов, цеховиков, валютчиков и т. п. Были созданы все условия для нового промысла воров в законе — рэкета.

Красные и черные

В 1961 году в Советском Союзе была проведена исправительно-трудовая реформа, поделившая места лишения свободы по режимам. До этого события для всех зэков существовал один тип лагерей. Исключение составляли лишь экспериментальные зоны. Колонии разбили на общий, усиленный, строгий и особый режимы. Рецидивистов изолировали от первоходок, дабы они не оказывали «тлетворного влияния на оступившегося человека». Зоны общего и усиленного режима лишились опыта принудительной коллективной жизни, который вырабатывался десятилетиями. Все блатные законы и традиции вместе с ворами в законе перекочевали в строгий и особый режим содержания.

Избавившись от блатного авторитета, администрация лагерей быстро сформировала отряды активистов — Секцию профилактики правонарушений. В СПП вошли зэки, решившие трудом и наушничеством заслужить досрочное освобождение. Таких продолжали называть суками (раньше сукой был лишь ссученный вор), но вскоре у активистов появилось еще одно прозвище — козлы.

Суки вновь заступили на свои традиционные посты библиотекарей, каптерщиков, завхозов, завклубов. Они вновь, надев красную повязку, принялись кулаками выбивать трудовые успехи мужиков и собирать по зоне дань. Но теперь остановить сучьи отряды уже никто не мог. В козлиные («красные») зоны пришел беспредел. Именно здесь, в сучьей зоне, зэков стали наказывать изнасилованием. В прежние годы в лагерях опускали очень редко. Как правило, в петухах ходили пассивные гомосексуалисты и целкарики (осужденные за изнасилование несовершеннолетней), но начиная с 60-х годов петушиный угол стал активно пополняться. В козлятниках насиловали и продолжают насиловать за отказ работать, воровство, карточный долг, да и просто за смазливую физиономию. Очень часто опускают и неполовым путем: проводят спермой по губам, заставляют «мыть языком» парашу или же устраивают провокацию. Скажем, специально подставляют новичку стул, миску или иную вещь, которой пользовался петух. После того, как новобранец-первоходка прикасался (или того хуже — пользовался) петушиным предметом, ему сообщали: «Ты законтаченный». Зэк автоматически становился опущенным или обиженным.

В лагерях, где царит блатная власть («черных» зонах), эти проделки считаются беспределом. Авторитет, допустивший беспредел в камере, бараке или ином вверенном ему участке, отвечал своим авторитетом, а случалось, и головой. В «черной» зоне провинившегося могли избить, искалечить, убить, но наказать «через зад» не имели права. Исследования показали: чем жестче режим — тем меньше петухов. В зоне особого режима их не больше 1–2 процентов. В козлиных колониях этот показатель может достигать 20 процентов и выше. В 80-х годах в Ивдельской колонии усиленного режима (Свердловская область) отбывали наказание две с половиной тысячи зэков. Восемьсот из них принадлежали к опущенным и обиженным, которым отводился целый барак. Зону полностью контролировали активисты.

В «черной» зоне петух чувствовал себя в относительной безопасности. Его не могли избить без причины, а попросту игнорировали. Ему выделялся свой угол, отдельное место в столовой, маркированная посуда с просверленными дырками. Воры не гнушались передавать в штрафной изолятор через петуха маляву (записку, письмо). В блатной зоне только опущенные могут трудиться с граблями на контрольной полосе, которая часто проходит между жилой зоной и ШИЗО. Случалось, что беспричинно избитый петух напрямую жаловался лагерному авторитету, и тот спрашивал с беспредельщика.

В сучьем логове любое общение с опущенным считается недопустимым. Вопрос или жалоба петуха к незаконтаченному зэку обходится ему дорого. За такую «наглость» лагерного изгоя могут избить ногами (бить руками — западло), окунуть головой в унитаз, заставить есть экскременты. Впрочем, проделать все это могут и без повода. «Красные» зоны умеют ломать слабых. Чаще всего насиловали в воспитательно-трудовых колониях и следственных изоляторах, где ярких авторитетов практически нет.

Старейшины уголовного мира считают, что опускание начали негласно популяризировать в 50–60-х годах сотрудники МВД. Когда многолетняя борьба с отрицаловкой не дала того эффекта, на который рассчитывал ГУЛАГ, кому-то пришла идея дискредитировать лагерного авторитета менее трудоемким образом, без карцеров и штрафных изоляторов. Достаточно блатаря поселить на часок-другой к сукам и поручить тем анально-генитальные работы, как от прежнего воровского авторитета очень скоро ничего не останется. Этот метод нашел применение в пресс-хатах, где администрация намеренно поддерживает беспредел и беспредельщиков.

«Черные» и «красные» зоны в чистом виде практически не встречаются. В лагерях имеются и блатные, и козлы. Естественно, их стремятся держать по разные стороны баррикад. Часто их поселяют в разных бараках и отгораживают друг от друга металлическим забором. «Цвет» зоны определяют по превосходству блатного или сучьего контингента. Сегодня все чаще встречаются лагеря, где черные и красные находят общий язык и проживают в относительном мире.