Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Может быть, жара не казалась невыносимой из-за ландшафта. Альбукерк – плоская пустая равнина, убегающая вдаль во все стороны к кольцу черных гор, будто все, что здесь было ценного, выбрано из недр дочиста, а отвалы сбросили в эти недоступные горы, напоминающие гигантские терриконы. Местность действительно походила на самую большую в мире шахтную разработку, и было в этом пейзаже нечто раздольное и безлюдное. Будто здесь что-то погублено, будто ты в этом пейзаже чужой и незваный гость. Плохая энергия, как сказала бы Донна. Никогда и нигде ни одно место не казалось мне таким чуждым.

Эдуард нес оба мои чемодана, доставленные багажным транспортером. Обычно я бы взяла один, а сейчас – нет. Мне хотелось, чтобы у Эдуарда руки были заняты не пистолетами. Чтобы у меня было преимущество. Я не собиралась открывать стрельбу по дороге к машине, но Эдуард куда практичнее меня. Если он решит, что опасности от меня больше, чем пользы, он может устроить несчастный случай, не доходя до машины. Имея с собой в обозе Донну, это было бы затруднительно, но вполне возможно. Тем более – для Эдуарда.

И вот почему я еще дала ему выйти вперед – чтобы он был ко мне спиной, а не я к нему. Это не паранойя – когда имеешь дело с Эдуардом, это нормальные правила выживания.

Эдуард пропустил Донну вперед открыть машину. Сам он сбавил шаг и пошел со мной рядом, и я отодвинулась. Мы стояли посреди тротуара и смотрели друг на друга, как готовые к перестрелке противники из старого фильма.

Он держал в руках чемоданы – наверное, понимал, что я слишком накручена. И знал, что, если бросит чемоданы, у меня в руке тут же окажется пистолет.

– Ты хочешь знать, почему я ничего не имел против, чтобы ты была сзади?

– Ты знал, что я не стану стрелять тебе в спину, – сказала я.

Он улыбнулся:

– А ты знала, что я вполне мог бы.

Я склонила голову набок, почти сощурившись от солнца. Эдуард, конечно, был в темных очках. Но это было не важно, так как его глаза редко что-нибудь выдавали. Не о глазах его надо было мне беспокоиться.

– Ты любишь опасность, Эдуард. Вот почему ты охотишься на монстров. Каждый раз, когда ты выходишь на ринг, тебе надо отчаянно рисковать, иначе не в кайф.

Мимо нас прошла пара с тележкой, нагруженной чемоданами. Мы молча ждали, пока они проедут. Женщина дернула головой в нашу сторону, заметив напряжение в позах. Мужчина потянул ее за собой, и они удалились.

– Ты это просто так или к чему-нибудь? – спросил Эдуард.

– Ты хочешь знать, кто из нас лучше стреляет, Эдуард. Давно хочешь это выяснить. Если ты убьешь меня внезапно, вопрос так и останется без ответа и будет тебя сверлить.

Губы его растянулись в более широкой улыбке, но какой-то вялой и без прежнего добродушия.

– И потому я не стану стрелять тебе в спину.

– Вот именно.

– Так зачем тогда было так стараться занять мне руки и пропустить вперед?

– Мне еще выпадет много шансов ошибиться.

Он засмеялся, тихо и чуть жутковато. Один звук – и все стало ясно. Его заводила идея драться со мной.

– Я бы с удовольствием вышел на охоту за тобой, Анита. Это моя мечта. – Он вздохнул почти печально. – Но ты мне нужна. Нужна твоя помощь в этом деле. И еще: как ни хочу я получить ответ на мучительный вопрос, мне будет тебя не хватать. Ты единственный человек в этом мире, о котором я могу это сказать.

– А Донна?

– А что Донна?

– Не умничай, Эдуард. – Я посмотрела ему за плечо и увидела, что Донна машет нам от машины. – Нас засекли.

Он оглянулся на нее и помахал рукой с чемоданом. Без него, наверное, было бы легче, но Эдуард тоже осторожен – по-своему.

Он повернулся ко мне:

– Если будешь оглядываться на меня все время через плечо, ты работать не сможешь. Так что давай заключим перемирие, пока не раскроем дело.

– Даешь слово? – спросила я.

Он кивнул:

– Даю слово.

– Годится.

Он улыбнулся, и улыбнулся неподдельно.

– Ты веришь мне по единственной причине: ты сама держишь данное тобой слово.

Я помотала головой и шагнула ближе.

– Свое слово я держу, но чужие клятвы особенно всерьез не принимаю.

Рядом с ним я чувствовала тяжесть его взгляда даже сквозь черные стекла очков. Он умел смотреть пристально, этот Эдуард.

– Но моему слову веришь.

– Ты мне никогда не врал, Эдуард, – если давал слово. Ты выполняешь свои обещания, какой бы ценой они тебе ни давались. Ты не скрываешь, кто ты, по крайней мере от меня.

Мы оба оглянулись на Донну и пошли к ней, разговаривая на ходу.

– Как ты допустил, чтобы дело так далеко зашло? Как ты позволил Теду сделать предложение?

Он долго молчал, и я уже решила, что ответа не будет. Мы шли молча по солнцепеку, но в конце концов он сказал:

– Не знаю. Думаю, в какой-то вечер я слишком увлекся своей ролью. Настроение было подходящее, и Тед сделал предложение. Наверное, я на секунду забыл, что жениться придется мне.

Я глянула на него искоса:

– Ты за эти полчаса нагрузил меня личным так, как никогда за целых пять лет, что я тебя знаю. Ты всегда так болтлив, когда работаешь на территории Теда?

Он покачал головой:

– Я знал, тебе не понравится, что Донна сюда втянута. Но не представлял, насколько бурно ты отреагируешь. Поэтому для сохранения мира должен был обо всем тебе сказать.

Мы шагнули с тротуара, оба улыбаясь, и я помахала Донне. А сквозь улыбку произнесла, подобно чревовещателю:

– Мы с тобой так хорошо друг друга знаем, и каждый из нас будет очень тосковать по другому, но все равно мы готовы спустить курок. Как такое может быть? Я знаю, что это так, но все равно не могу понять.

– А не достаточно знать, что это правда? Тебе непременно нужно объяснить? – спросил он, пробираясь между машинами в сторону Донны.

– Да, мне нужно объяснение.

– А зачем?

– Затем, что я женщина.

Это его рассмешило, он прерывисто хохотнул, а у меня сердце прихватило, потому что я по пальцам одной руки могла пересчитать, сколько раз Эдуарду приходилось удивленно смеяться. Я ценила этот смех, в нем звучало что-то от того Эдуарда, который был лучше и моложе. Интересно, одна ли я могу вызвать у него этот смех? Почему же мы тогда так спокойно говорим, что прикончим друг друга? Нет, мне мало знать, что мы на это способны. Здесь должно быть какое-то «почему», а сказать, что оба мы монстры или социопаты, – этого объяснения мало. Мне мало.

Донна довольно косо поглядела на меня, когда мы подошли. Она демонстративно поцеловала Эдуарда, а когда он поставил чемоданы, устроила шоу еще эффектнее. Они целовались, обнимались и тискались, как пара подростков. Если Эдуард и делал это с неохотой, то виду не подавал. Он даже шляпу снял и слился с Донной, будто был донельзя рад.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});