Фанатик - Эрик Флинт

Каша повернулся и открыл дверь. Не оборачиваясь, он вывел Юрия в коридор. Когда Радамакэр, следуя за ним, подошел к здоровенному сержанту морской пехоты, он внезапно понял, что знает этого человека. Он не знал его имени, но это был гражданин сержант Пирс, один из морских пехотинцев, приписанных к кораблю Шарон Джастис.

— Три наших отделения с «Правдивости» только что были вызваны Специальным Следователем, — шепнул Пирс. — Здесь всего четыре часа.

Радамакэр покинул комнату. Каша шествовал по коридору метрах в десяти перед ними. Как раз вне зоны слышимости шёпота.

— Что произошло? — тихо спросил Юрий.

— Ад вырвался на свободу, сэр. Это были, возможно, самые интересные четыре часа моей жизни.

Гражданин сержант кивнул на Каша.

— Это жуткий сукин сын, сэр. Верите, или нет…

Сержант прервался, увидев, что Каша нетерпеливо поворачивает голову, чтобы увидеть причину их задержки.

После этого они шли в тишине. Каша задал быстрый темп, ведя их через замысловатые коридоры огромного военного корабля лишь иногда на мгновение задумываясь. Юрий, вспоминая, как он сам потерялся, в первый раз оказавшись на борту супердредноута, дивился, каким образом Каша так ловко управляется с этим.

Впрочем, удивлялся он не очень сильно. Рейс из Нового Парижа был долгим, и Юрий был совершенно уверен, что специальный следователь провел всё это время, готовясь к своим обязанностям. Часть из которых, наверняка, предполагала изучение планировки судна, на котором предстоит работать.

Обязанности. Потребности государства.

Он потратил больше времени на другой вопрос. Юрий наконец-то вспомнил, что убитая Джамкой женщина тоже была приписана к кораблю Шарон Джастис.

Это было… странно. Не сам этот факт, а то, что Каша, посадив Шарон Джастис — и самого Юрия — под арест, после того круто повернул и использовал личный состав морской пехоты того же самого корабля для…

«А для чего именно? Что, черт возьми, он делает?»

* * *

Как только они вошли в большое помещение, являвшееся их целью, Юрий понял это. По крайней мере, частично.

Помещение обычно использовалась как спортзал для солдат ГБ. В некотором смысле, оно и сейчас так использовалось. Насколько избиение можно называть «упражнениями».

Он в ужасе уставился на человека, прикованного к тяжелому стулу в центре помещения. Это была гражданка капитан Шарон Джастис, обнаженная до пояса за исключением бюстгальтера. Он едва смог признать её. Верхняя часть тела Шарон была покрыта синяками, а лицо распухло. Вся голова и грудь были залиты кровью.

— Простите, сэр, — прошептал морпех. Стоны Шарон перекрыли приглушенный звук слов. — Мы будем аккуратны, насколько сможем. Но… или это, или получить то, что получил добрый доктор.

Мозг Юрия, похоже, работал не очень хорошо. Несмотря на репутацию Государственной Безопасности, в ней было достаточно офицеров, которым, как и ему, беспричинная жестокость была привычна не более чем кому-либо ещё. Радамакэру никогда ещё не приходилось принуждать к дисциплине чем-нибудь более серьезным, чем резкий тон время от времени.

Вокруг стула, к которому была привязана Шарон, была огромная лужа крови. Юрий искал ответ…

«Как она могла потерять столько крови?»

Наконец, прошептанные морпехом слова дошли до сознания. Радамакэр смутно осознал, что в помещении было множество истекающих кровью тел. Он не заметил их поначалу, поскольку они были оттащены в два угла зала, а еще порядка двадцати людей втиснулись в другие два угла.

«Втиснулись» было правильным словом. Казалось, они вжимались в переборки, как будто пытаясь отодвинутся как можно дальше от происходившего в центре. Или, что более вероятно, как можно дальше от специального следователя. То, что за исключением гражданина майора и трех граждан сержантов морской пехоты, очевидно проводивших избиение, все они были сотрудниками Государственной Безопасности, придало ситуации в целом в глазах Радамакэра оттенок безумного комизма. Неудивительно, что морпех назвал это «возможно самыми интересными четырьмя часами моей жизни». Роли поменялись!

Потом Юрий получше рассмотрел тела в другом углу и весь комизм пропал. Окровавленных и ошеломленных людей в одном из углов только побили. Теперь ими занимались несколько санитаров, но он признал их всех, несмотря на синяки и повязки. По существу, та небольшая группа состояла из большинства высших офицеров ГБ, назначенных во флотское оперативное соединение. Тех, о которых Юрий Радамакэр думал как о «своих людях».

Другая группа тел…

Он не узнал никого из них, кроме одной женщины, которая, как ему показалось, была офицером с другого супердредноута. Юрий был весьма уверен, что все они были членами команд СД, которые всегда держались на расстоянии от «флотского» ГБ.

Он понял, что они и были источником большей части крови вокруг стула. Все они были убиты выстрелом в голову.

Сообщники Джамки — он был уверен в этом.

Мертвый, мертвый, мертвый. Шесть тел.

* * *

— Ну? — спросил Каша.

Надзиравший за морскими пехотинцами гражданин майор Кхеди Лафит, командир подразделения морпехов «Правдивости», покачал головой.

— Я думаю, что она невиновна, сэр. — Он качнул головой в сторону голокамеры в руках стоящего рядом охранника ГБ. — Вы, конечно, можете изучить запись самостоятельно. Но если она и имела какое-либо отношение к смерти — то есть убийству — Джамки, то мы уверены, что не нашли и следа этого.

Каша осмотрел сидящего на стуле избитого офицера, плотно сжав челюсти.

— Что насчёт её политической благонадежности?

Гражданин майор выглядел немного смущённым.

— Ну-у… э-э… мы концентрировались на деле Джамки…

Каша нетерпеливо тряхнул головой.

— Не имеет значения. Я изучу запись самостоятельно. Также поступит и тот, кому гражданин председатель Сен-Жюст поручит проверку моего отчета, когда тот прибудет в Новый Париж.

Он повернул голову к охраннику ГБ с камерой.

— Вы действительно сделали хорошую запись, так?

Охранник поспешно кивнул головой. Он выглядел столь же нервозным, находясь рядом со специальным следователем, как и все остальные.

Видимо удовлетворённый, Каша вернулся к осмотру Джастис. Спустя несколько секунд, он дернул плечами. Скорее в раздражении, чем на самом деле имея в виду пожатие.

— Тогда уберите её со стула. Поместите её с другими и проследите, чтобы она получила медицинскую помощь. Спасибо, гражданин майор Лафитт. Гражданина комиссара Радамакэра я допрошу самостоятельно. Сейчас я почти уверен, что мы выжгли гниль, но лучше убедиться.

Двое граждан сержантов морской пехоты отстегнули Шарон от стула и, двигаясь осторожнее, чем можно было ожидать от только что избивавших её мужчин, помогли ей добраться до угла к санитарам. Как только стул опустел, Каша повернулся к Юрию.

— Пожалуйста, присаживайтесь, гражданин комиссар Радамакэр. Если вы невиновны, у вас нет причин бояться чего-либо, кроме короткого болезненного эпизода. — На ремне у Каша была кобура с пульсером. Тут он поднял оружие, держа его небрежно. — Если вы окажетесь виновны, то ваша боль закончится ещё скорее.

Юрий испытал некую гордость от того, что подошёл к стулу и уселся на него не дрогнув. Пока один из сержантов закреплял кандалы на его запястьях и лодыжках, он уставился снизу вверх на Каша.

И снова проигнорировал требование специального следователя.

— Господи Иисусе, — тихо прошипел он. — Вы пристрелили их собственноручно?

Снова последовало раздраженное подёргивание плеч.

— Мы находимся в состоянии войны, в момент наивысшего кризиса для Республики. Угроза безопасности, вызванная Джамкой и его кликой, требовала упрощенного судопроизводства и быстрого приведения приговора в исполнение. Их извращения и коррупция угрожали здесь подрывом государственной власти. По существу, когда поведение Джамки убило его, это действительно подорвало государственную власть.

Юрий старался сдержаться, чтобы не показать свое облегчение. Понял Каша это или нет, но он только что заявил, что Джамка был убит по причинам личным, а не политическим — и сделал это под официальную запись.

Каша произнес свои следующие слова немного громче, как будто хотел быть уверен, что все находившиеся в комнате офицеры ГБ услышали его.

— Естественно, гражданин председатель Сен-Жюст рассмотрит вопрос в целом и если он не одобрит мои действия, то назначит мне наказание. Что бы то ни оказалось. — Его тон был откровенно безразличен. — Тем временем, однако, — его взгляд оставил Юрия и прошелся по толпе офицеров, наблюдающих из углов, — полагаю, я ясно продемонстрировал, что непотизм в стиле Законодателей и подхалимство среди негодных и коррумпированных офицеров больше в этом секторе допущено не будет. Более того, будет сурово наказано.