Хранительница Грез - Пэррис Бондс

Он приподнял левую бровь:

— И почему же я сделал бы это? Набрав в легкие побольше воздуха, Энни перешла в атаку:

— Потому, что вы отдали свой голос за Дональда МакИннеса. Он опять сел за стол:

— Итак, вы переменили свое решение и хотите стать главой компании?

От удивления девушка вздрогнула, видимо, человек, сидящий за столом, не только перехватил инициативу, но и знал о ней гораздо больше, чем она о нем. И все же сохранила официальный тон:

— Я не объявляла о своем решении, мистер Шеридан.

Он улыбнулся. Но Энни была недостаточно легковерна, чтобы довериться его коварной улыбке.

— Не публично. Но насколько я могу судить, бабушке — часто.

Ее ладони в шерстяных перчатках вспотели.

— Вы были близким другом моей бабушки?

— Деловым партнером.

Его лаконичность раздражала. «Сидней Диспэтч» не входит в список состояния бабушки.

Он скрестил пальцы. Энни заметила, что его длинные, тонкие пальцы испачканы в чернилах, хотя ногти выглядели холеными. Шеридану, видимо, нравилось поддразнивать ее:

— Миссис Ливингстон не имела доли в моей газете.

Девушка нахмурилась:

— А как же ваши собственные шесть процентов в «НСУ Трэйдерс»? Этих денег вполне достаточно, чтобы пять раз купить вашу газету с потрохами.

— Допустим.

Энни наклонилась вперед, скулы свело от напряжения.

— Мистер Шеридан, скажите просто, в чем состояла суть ваших деловых отношений с моей бабушкой?

— Мы могли бы обсудить это в другое время. У вас есть еще что-то ко мне?

Она не знала, как продолжить. Минутное колебание определило ее последующие слова:

— Я беспокоюсь о судьбе компании, — помолчав, добавила, — вы знаете, моя бабушка была единственным человеком, способным хоть как-то воздействовать на меня. Но вряд ли я позволю кому-нибудь сделать это в будущем. Мне нужен контрольный пакет. Двадцать пять процентов моего брата помогли бы мне его заполучить, но брат, к сожалению, до сих пор не дал о себе знать.

— Да, я знаю, ваша бабушка обшарила все самые отдаленные точки и уголки континента в поисках вашего брата, и все безрезультатно.

— Вы были больше, чем просто деловым партнером. Разве не так, мистер Шеридан? Больше, чем просто доверенным лицом, я хотела сказать.

Он пожал плечами, и его недорогой черный костюм угрожающе затрещал.

— Чего же вы от меня хотите, мисс Трэмейн? Моих шести процентов? Если да, то вам следовало бы знать, что они не предназначены для продажи — это одно из условий вашей бабушки, подарившей их мне.

— Подарившей??

— Да, но при обязательном условии, что я никогда не продам эти шесть процентов. После моей смерти они перейдут к вам или Дэниелу.

Ее глаза сузились:

— Почему моя бабушка отдала вам эти шесть процентов в компании?

Он поднял руки мозолистыми ладонями вверх:

— Почему? Потому что я был единственным человеком, осмелившимся выступить против «Сидней Пост» и Рэндолфа, или же достаточно глупым. Эта доля была большим, чем просто поддержкой моих интересов, это был один из способов бросить перчатку Рэндолфу.

Энни вздохнула. «Непримиримому врагу бабушки, — пронеслось в голове, — она помешала его попытке стать губернатором Нового Южного Уэльса. Она не уступила ему, и он был шесть лет назад одной ногой в могиле от постигшего его удара».

— А вы, вы уступите «НСУ Трэйдерс»? Ее взгляд, казалось, прожжет насквозь его испытующие глаза.

— Моя бабушка была невероятно амбициозна, я — нет. Но я упорна, я пережила ее козни, продиктованные любовью, и сдаваться просто так в битве с мистером МакИннесом не собираюсь.

— И вы примете мантию руководителя компании?

— Да, если вы пообещаете мне ваши шесть процентов на предстоящем Совете акционеров.

— Почему именно я?

Она предвидела этот вопрос:

— Потому что я предлагаю вам капитал, необходимый для роста и расширения вашей газеты, — заем, который вы пытались взять в нескольких банках и где вам отказали в нем.

Теперь Шеридан, в свою очередь, выглядел удивленным. Наконец он произнес:

— Есть еще тридцать процентов, про которые вы, наверное, забыли.

— И которые находятся преимущественно у вдов членов Совета, — подхватила Энни.

— А кто может помешать МакИннесу попытаться перетянуть их на свою сторону?

— Если о моем безразличии к делам «НСУ Трэйдерс» знаете вы, то, я полагаю, об этом же знает и МакИннес. Он не ожидает серьезной угрозы с моей стороны. Ну как, вы согласны, мистер Шеридан?

От откинулся в кресле:

— Очевидно вам и в голову не приходило, что МакИннес предложил бы мне больше, чтобы перетянуть меня на свою сторону, наперекор вам.

— Это приходило мне в голову, и потому я, пользуясь случаем, первая обратилась к вам за поддержкой.

— Я соглашусь выступить за вас, мисс Трэмейн, но при условии, что вы тоже пойдете навстречу моей просьбе, которую я вам изложу, когда наступит подходящий момент.

— И что же это за просьба?

— Я сразу же дам вам знать.

— Глупо соглашаться сделать что-то, когда даже не знаешь, сможешь ли это выполнить.

Улыбка Шеридана успокоила Энни;

— О, вы это сделаете, уверяю вас, вы это сделаете.

Глава 4

1875

Дэн осторожно развернул газетную вырезку с излохмаченными и истрепанными краями из выпуска «Сидней Геральд» трехлетней давности. Он знал содержание наизусть; до сих пор зрелище этих слов подстегивало его к движению вперед. К новым местам, новым лицам.

«Пять тысяч фунтов предлагается тому, кто сообщит что-либо о местонахождении пропавшего Дэниела Ливингстона. Пожалуйста, свяжитесь с адвокатской конторой Виттенса и „НСУ Трэйдерс“ в Сиднее».

Колония Квинсленд на дальнем северо-востоке Австралии была новым, волнующим местом. Настоящий тропический рай цвета. Ярко-оранжевые попугаи и отливающие серебром крокодилы, изумрудно-зеленые леса и багряные орхидеи, зеленая пена тихоокеанского прибоя и бездонно-голубое небо.

Новые лица тоже притягивали. Цвет людей был почти исключительно золотисто-коричневым. Правда, немного китайских иммигрантов жило на квинслендских золотых приисках, но желтоватый оттенок их кожи был в меньшинстве. Кофейный цвет аборигенов теперь можно было увидеть крайне редко.

Белый человек равнодушно смотрел на их истребление. К счастью, белых было немного, и Дэн чувствовал себя в относительной безопасности среди спокойных темно-коричневых полинезийцев. Его прошлое забыто, оно — в прошлом.

Дэн потратил пять лет, медленно передвигаясь по стране вместе с Лесными Братьями Голубой горы. Конокрадство и угон скота, грабеж почтовых карет и золотых конвоев были бурным протестом против властей. Против всех этих лет подчинения воле самовластной бабушки.