Хранительница Грез - Пэррис Бондс

И это само по себе еще ничего, но ко всему прочему Нана учила ее искусству умело вкладывать капитал. Вопреки советам других судовладельцев, бабушка заключила несколько сделок по необычайно низкой цене — на грани убытка. Но рискованное предприятие оказалось удачным и еще раз доказало Энни, что лучшего учителя, чем бабушка, ей просто не найти.

Как бы то ни было, а Энни провела в бухгалтерии «НСУ Трэйдерс» целый год, обучаясь всем премудростям. Она добросовестно изучала систему записи и подсчетов финансовых операций компании. Острый математический ум ее вникал во все тонкости морской торговли. Девушка умела правильно анализировать ситуации и регулярно докладывала о результатах своей работы бабушке.

Но путешествие заканчивалось — Англия, Испания, Бразилия, Индия — и Энни досконально изучила все, что касалось морских судов и деятельности иностранных филиалов компании в Лондоне, Париже, Калькутте, Шанхае и многих других городах мира, названия которых вызывали в воображении самые экзотические ассоциации.

— Система агентств компании начинается в Вест-Индии и ведет свои дела с агентами внутри метрополии, в Англии, — говорила бабушка. Ее маленькая немощная фигурка повернулась к носу корабля в направлении лондонских пригородов. — Агенты действуют и как торговцы, и как банкиры сразу. Поэтому очень важно знать наших представителей за границей. Этьенн Карондоль — один из самых лучших наших агентов. И мы будем его гостями на протяжении всего визита.

Полупрозрачная дымка шиферного цвета нависла над заводами, фабриками, складами, подступающими к реке, которая сама была грязно-серой. О, как Энни тосковала по ультрамариновым волнам тихоокеанского побережья!

Нэн распорядилась, чтобы багаж доставили прямо по адресу Этьенна, и в руках у путешественников осталось только по чемодану с личными вещами. Почтовой каретой Энни и бабушка добрались до Лондона.

Солнце, едва пробивающееся сквозь смог, изредка бросало тусклый свет на один из величайших городов мира. В Лондоне жило больше людей, чем в любом другом городе, и переполненные грязные трущобы явно указывали на это. На замусоренном вокзале Виктории путешественники сели в поезд подземки.

Из-за дыма во время путешествия сквозь лабиринт туннелей Энни сидела прямо и неподвижно. Абсолютная тьма, рассеиваемая только мелькающими огоньками газовых светильников, рисовала в распаленном воображении девушки картинки ада, где за каждый глоток свежего воздуха приходилось отчаянно бороться.

Солнечный свет, ей был нужен солнечный свет и чистое лазурно-голубое небо, и зеленая трава, чуть трепещущая над пустынной страной Времени Грез. Сможет ли она выдержать еще хоть миг вдали от любимой и родной Австралии?

И если бы в ту же самую минуту поезд не подошел к станции, Энни выскочила бы из вагона прямо на ходу.

Подобно героине новой, недавно вышедшей в свет книге «Алиса в Стране Чудес», девушка бросилась искать дыру, ведущую на поверхность.

Нэн поднялась со своего места:

— Удивительно, не правда ли, Энни! Кто бы мог подумать, что мы будем путешествовать в вагоне подземки? Но, клянусь, это было в первый и последний раз!

Поезд выплеснул поток пассажиров, и Нэн презрительно фыркнула от неприятного запаха людей, толпящихся вокруг нее. Странный английский резал слух Энни.

Улицы были узкими и грязными, а черные от копоти здания загораживали солнце. Держа надушенный кружевной платок у лица, Нэн сказала:

— По моей просьбе Этьенн приготовил нам комнаты с окнами на Ковент-Гарден.

Энни заметила ее пристальный взгляд, устремленный куда-то вдаль, и поняла, что старая леди вспоминает нечто давно забытое.

— Я догадываюсь, это Брауны. — Нэн, покопавшись в своем ридикюле, выудила оттуда сложенную бумагу. — Ага, сейчас мы подкрепимся, я услала вперед гонца, чтобы предупредить о нашем прибытии.

Брауны жили в Вест-Энд, районе, известном своей фешенебельностью. Лондонские торговцы и банкиры копили свои капиталы в Сити, но тратили их в Вест-Энде.

Стремясь поскорее на свежий воздух, Энни отпустила кэб и неторопливо пошла по Ковент-Гарден со множеством живописных кафе, книжных лотков, коллекций карт и ящиков с цветами. Уличные музыканты и торговцы наперебой стремились завладеть ее вниманием.

С другой стороны, Нэн показала, что уже не хочет жить в районе Ковент-Гарден. В глазах Энни старая женщина теперь выглядела съежившейся, ее собственная внутренняя энергия, иногда казавшаяся почти видимой, на этот раз вроде бы иссякла. И только у Браунов Нэн обрела свою былую силу. Подобно полководцу, она командовала суетившимися вокруг швейцарами, чтобы поудобнее разместить себя и внучку.

С 1837 года Брауны были одними из самых известных владельцев отелей во всей Британской империи, эдакая старая гвардия, свято чтящая собственные традиции.

Отель состоял из одиннадцати городских домов. Колоннады коридоров, венецианские свечи в вестибюле, уставленная пальмами гостиная привлекали внимание клиентов «старой гвардии». Особенное гостеприимство ожидало тех, чьи имена были внесены в «Лэндед Джентри» Берка (перечень дворянских фамилий.).

Гостиничные комнаты казались верхом роскоши. Удобные кровати, украшенные позолотой, просторные ванные, серебряные подносы со свежими фруктами, подшивки номеров «Тайме» — все это свидетельствовало о том, что о клиентах здесь заботятся.

Пока бабушка отдыхала, Энни предпочла понежиться в горячей ванне. Тем временем, не раздеваясь, Нэн улеглась на кровать, закрыла глаза, сложила руки, как покойница, и сразу же уснула. В очередной раз заметив, что старая женщина не надевает драгоценности, Энни тихо вышла из комнаты.

Неужели только старость сделала ее похожей на мужчину? Или Нэн Ливингстон, взвалившая на себя бремя бизнесмена, в большей степени присущее мужчинам, переняла и мужские черты характера? Даже употребление румян и пудры выглядело скорее вооружением, чем просто украшением.

Эти мысли пугали. Энни поклялась себе: с нею подобное никогда не случится — превращение в мужчину. Даже в Австралии, определенно мужском мире… Но вот сможет ли она всегда оставаться мягкой, нежной, уступчивой?

Вздохнув, Энни стала одеваться. Выбор пал на платье цвета зеленого яблока с тщательно выделанными спереди рюшами. Прозрачный шлейф ниспадал до пола и почти волочился по земле, рукава до локтя были отторочены кружевными манжетами — дань последней моде и утверждению женственности. Энни тщательно следила за своими нарядами, но что касается буйных рыжих волос — тут совсем другое дело. Девушка отчаянно боролась добрых полчаса, тщетно пытаясь с ними справиться, пока, наконец, не уложила волосы под сетку, будучи совершенно взмыленной к концу экзекуции.