Ничего страшного - Роман Сенчин

* * *

Лекция протекла нормально, как всегда. Преподаватель подробно рассказал о сатирической литературе Древней Руси, студенты его выслушали, кое-кто нужное записали в тетрадь.

Раньше, давно, незадолго до звонка Юрий Андреевич спрашивал: "Вопросы есть?" Но чаще всего вопросов не было, и создавалась неловкая пауза, и потому эту реплику он отодвинул в самый конец, произносил ее параллельно со звонком, под шелест собирающихся высыпать из аудитории студентов.

Но все-таки сегодняшняя лекция слегка отличалась для Юрия Андреевича от сотен предыдущих - автоматически рассказывая о "Ерше Ершовиче", он в то же время гадал, что за разговор к нему у Стахеева. Нерядовой наверняка разговор, раз предложил посидеть в баре "Корона"; обычно перебрасываются они несколькими ничего не значащими фразами на кафедре или в коридоре и расходятся по своим делам...

Дмитрия Павловича он нашел в том же самом кресле, курящим сигарету. Стахеев заулыбался:

- Как, отчитал?

- Отчитал...

- А у меня настоящий диспут случился... - В голосе Стахеева послышалась гордость. - Вот Наталье Георгиевне рассказываю как раз.

- По поводу? - Губин положил на стол бумаги, книгу, осторожно потянулся.

- Диспут-то?.. Да вот, видишь ли, никак не могу убедить умников, что "Тихий Дон" Шолохов написал... Не все спорят, человек пять, зато такие пена брызжет... Текстологический анализ пришлось проводить. Взяли ранние рассказы, стали сверять... Представляете?

Юрий Андреевич в ответ качнул головой, усмехнулся. Усмехнулся вроде иронически, а на самом деле, почувствовал, со скрытой завистью. У него на занятиях пеной не брызгали...

- Они и не отрицают, что одним человеком написано, - продолжал Стахеев. - Они другой гипотезы придерживаются. Да, писал, дескать, один и тот же, но не Михаил Александрович, а его тесть - отец жены.

- Хм... - Теперь Юрий Андреевич усмехнулся искренней. - Забавно.

- А почему именно он? - спросила старшая лаборантка Наталья Георгиевна.

Тут вошел багровый, потный, измотанный до предела Кирилл. Страдальчески выдохнул, отер лицо носовым платком. Внимание Стахеева мгновенно переключилось на него:

- Каково? Укатали сивку?

- И не говорите, - буркнул тот, но буркнул явно не для того, чтоб отвязались, а как старшему товарищу, которому, правда, стыдно жаловаться.

- Что было-то? Семинар?

- Да, по Тютчеву.

- И? - Стахеев выпустил из ноздрей плотные струйки сигаретного дыма.

- Ну, я их начал о главном опрашивать, а они на мелочи какие-то... И ведь специально увели, чтоб не показать, что даже стихов как следует не читали...

- А что за мелочи?

- Н-ну... - Кирилл дернул плечами. - Зачем он дипломатом работал всю жизнь, сознавая, что это мешает поэзии. Увидел ли Пушкин в нем большого поэта или просто так напечатал...

- Какие же это мелочи, дорогой?! - перебил, чуть ли не вскричал Стахеев. - Это как раз и есть главное! Стихи, в целом, - бесспорны, а вот такие вопросы...

"М-да, главные темы, споры, пена изо рта, - раздраженно думал Юрий Андреевич, сидя за своим столом, - а в итоге прилавок, рулон с билетами, исторический календарь в местной газетенке, который любой школьник составить способен. - И уже с откровенной озлобленностью он мысленно бросил Стахееву: - Пустобрех ты просто-напросто! Все равно о чем болтать, лишь бы слушали..."

Но когда Дмитрий Павлович предложил ему пойти в "Корону", послушно поднялся из-за стола...

- Какие прогнозы насчет чемпионата? - по пути спросил Стахеев.

Юрий Андреевич глянул на него непонимающе:

- А?

- Чемпионат мира по футболу ведь скоро. В курсе?.. Как тебе наша славная сборная?

- Да я как-то... не слежу в последнее время.

И действительно, он давно не интересовался футболом. Нет, иногда смотрел матчи, но лишь когда, переключая каналы, случайно натыкался на трансляцию; думать же о том, каков состав сборной, гадать, выйдет ли она из группы, ему и в голову не приходило. Хотя когда-то следил, прогнозировал, спорил с тем же Стахеевым.

- Вряд ли, думаю, что-то покажут, - без увлечения, может, заразившись равнодушием коллеги, говорил Дмитрий Павлович. - Нападения нет совсем, с защитой тоже беда. Единственное - средняя линия. Потому и держат мяч по семьдесят минут за игру. Чемпионов мира, хе-хе, за время владения мячом можно дать...

Вошли в полутемный, скупо и красиво освещенный свечами зал "Короны". Даже и не подумаешь, что освещен так по необходимости, из-за того, что просто электричества нет... Юрий Андреевич здесь еще не бывал, но, как каждый горожанин, знал из рекламных объявлений, что бар этот самый престижный и элитный.

- Присаживайся, - по-хозяйски указал ему Стахеев на стол в уголке; глянул в сторону выстроившихся шеренгой молодых людей в белых рубашках и черных брюках и тоже сел.

Официант мягко положил перед ним кожаную папочку. Дмитрий Павлович раскрыл ее, уверенно перелистнул, пробежался взглядом по названию кушаний.

- Что, Юр, - поднял глаза на Губина, - по бизнес-ланчу?

- Я не голоден...

- Ну, у тебя еще лекция впереди. Подкрепиться надобно. Чего ж?.. Давай, да? А то мне одному кусок не полезет.

Юрий Андреевич двусмысленно пожал плечами.

- Н-так... и-и... - Стахеев еще полистал меню. - И водки графинчик. Не против?

- Ты что?! Как я на лекции буду...

- Мы по чуть-чуть. Чисто для аппетиту.

- Я - нет, - испуганно и твердо сказал Юрий Андреевич.

- А я капельку, с твоего позволения. - И Стахеев жестом подозвал ждущего поодаль официанта.

Встречая надписи "бизнес-ланч" на выставленных щитах у дверей кафе и баров, Юрий Андреевич никогда не воспринимал это название как название чего-то вкусного, свежего. За этим "бизнес-ланч" виделись иссохший муляж сосиски с булочкой, красное пятно крахмального кетчупа. А на самом деле вот, оказалось, - обалденно пахнущий, роскошный обед. И так соблазнительно тянет холодком от запотевшего графинчика с водкой...

- Как, не созрел? - Стахеев поднял графинчик над рюмками.

- Нет-нет, не стоит... Боюсь расклеиться.

- Что ж - зря.

Стахеев выпил и стал энергично хлебать харчо. Но вдруг неожиданно отложил ложку, прожевал, вытер губы салфеткой.

- Слушай, Юр, хочу тебе одно предложение сделать. - Он снова наполнил свою рюмку и задержал графинчик в воздухе, настоятельно советуя Юрию Андреевичу, и тот поддался:

- Половину только. Символически.

Выпили, закусили.

- Что за предложение? - не выдержал Губин слишком длительной паузы.

- Гм... Понимаешь, старик, отличная наклюнулась подработка. Я бы сам не отказался, только вот, так сказать... гм... обличьем не вышел. А нужен человек статный, высокий чтоб, с породой... Ну, типа тебя. Ты вот идеально подходишь...

Юрию Андреевичу всегда становилось неловко, неприятно, когда заговаривали о его внешности. Внешне действительно - граф Орлов... Но даже когда молодая жена шептала ему в постели: "Ты мой сильный... ты мой самый красивый..." - Юрий Андреевич сразу остывал, выныривал из горячего забытья страсти. И вспоминалось тогда, как он начинает тревожиться, искать пути отступления, завидя впереди на вечерней улице компанию подвыпивших парней, как предпочитает уводить жену (а до того невесту) с танцплощадки, когда чувствует, что к ней проявляют слишком уж большое внимание и наверняка, если останешься, придется драться... Да и вообще характер его не соответствовал внешности; благородство, может, в какой-то мере и было, а вот решимости, мужественности он в себе не ощущал. Скорее - робость.

- Для чего подхожу? - и сейчас, смутившись, насупившись, перебил Губин вопросом Дмитрия Павловича.

- Н-ну-у... - Тот наполнил рюмки. - Давай перед антрекотиком. Хорошо здесь кормят... Могли бы, в принципе, и рестораном назвать. Но бар, видишь ли, в моде сейчас. Ресторан пугает, бар как-то вроде... - Он покрутил пальцами. - Вроде попроще.

Проглотив водку, сладко поморщившись и бросив в рот ломтик маринованного огурчика, Стахеев кивнул Губину: мол, пей, не бойся.

Губин выпил, склонился над тарелкой... Надо закусить плотнее, хмель задавить. Ведь лекция впереди...

- Слышал, наверное, - снова заговорил Дмитрий Павлович, - открывается казино на днях? "Ватерлоо"... Его игорным домом решили назвать, чтоб обыватель не очень пугался.

- Слышал, кажется... Но мне такая информация как-то не особенно интересна.

- Зря, зря, что не интересна. Все-таки первое такое заведение в нашем медвежьем углу. Через двенадцать лет после официальной легализации... И здание строили почти что три года... - Стахеев говорил с чувством, даже слегка как бы обидевшись на равнодушие коллеги. - Мучительно, по кирпичику... В любом случае - событие для города нерядовое.

- Лучше б музей отремонтировали, - не согласился Юрий Андреевич. - Вон прочитал тут в газете, задняя стена вот-вот рухнет...

От сотни граммов водки он почувствовал заметный прилив энергии. Но энергия была нехорошей, агрессивной; подмывало сказать что-то хлесткое, обидное Стахееву - то, что он прятал от себя самого, давил даже в мыслях... Стахеев же, наоборот, сделался еще добродушней, снисходительней. Сидел, отвалившись на спинку стула, курил, улыбался; узел галстука оттянул к третьей пуговице кремового цвета сорочки. И его добродушие неожиданно передалось Юрию Андреевичу, он тоже улыбнулся, спросил: