Рейтинговые книги
Читем онлайн Теодор Рузвельт. Политический портрет - Анатолий Уткин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 58

Если первые двадцать три года жизни Теодора Рузвельта прошли в относительно замкнутом мире богатых горожан и не оставили особых свидетельств, то впоследствии, вплоть до самой смерти, он находится в поле общественного внимания. Впервые в 1882 году газеты дали пересказ его речей, стали появляться описания внешности, привычек, манеры поведения, обещавшего быть перспективным политика из легислатуры штата. Рузвельт был невысоким, коренастым, крепким на вид молодым человеком. Тщательно подобранная одежда говорила об обстоятельности, это впечатление подчеркивалось золотым пенсне. Создавался образ собранности, внутренней дисциплины, скрытой энергии.

Его публичные выступления были эмоциональны и экспрессивны. Искушенный слушатель видел и огромную подготовительную работу. Как правило, Рузвельт выбирал острую, общественно значимую тему и строил речь по принципу нарастания к эффектной кульминации в финале.

Боевое крещение произошло 5 апреля 1882 года. Никакого подготовительного периода, никакой раскачки. Депутат от Манхаттана сразу же взялся за тему, которая станет одной из основных в его политической жизни: моральность в общественных делах. С глубоким возмущением он потребовал расследования коррупции в Верховном суде штата Нью-Йорк. Рузвельт называл конкретные имена: судья Т. Р. Вестбрук замешан в сговоре с тремя промышленными магнатами: Джеем Гулдом, Расселом Сэйджем и Сайрусом Филдом ― с целью захвата контроля над надземной железной дорогой в Манхаттане. Имя Гулда в то время вызывало одновременно ужас, злобу и тайное восхищение той буржуазии, которая не смогла вырваться на просторы многомиллионных сделок. Гулд был воплощением триумфа коррупции. Рузвельт замахнулся высоко. Газеты назвали его речь «потрясающей». Что скажут собратья-политики, те, к кому обращался новоиспеченный депутат?

Ассамблея штата Нью-Йорк 1882 года вызывала у Рузвельта презрение. В дневнике он описывает первые впечатления:, республиканская фракция ― недостойное сборище, некоторого уважения заслуживают лишь отдельные адвокаты да фермеры. Описание соперников-демократов напоено ядом. Шесть виноторговцев, два кирпичника, мясник, табачник... «Таммани холл почти полностью доминирует над демократической фракцией. Худшие среди всех ― необразованные, коррумпированные, злобные, низкие католики-ирландцы». Рузвельт находит несколько добрых слов только в отношении двух фермеров-республиканцев ― О'Нила и Шихи. Все же вызов брошен и нужно заручиться поддержкой палаты, чтобы поставить барьер на пути всемогущего Гулда. Новичка с интересом выслушали, однако реформировать по его первому требованию систему сложившихся взаимоотношений не стали. Напрасно Рузвельт приводит неопровержимое доказательство ― письмо судьи Вестбрука (откуда оно у Рузвельта? перехватили ли его конкуренты Гулда?) Гулду, в котором дается обещание содействовать афере. Обе партийные машины решили повременить, дать возможность Вестбруку и Гулду подготовиться к защите, а Рузвельту ― поостыть. Его запрос не обсуждался несколько месяцев. Все это время решали, всерьез ли затеял Рузвельт борьбу или его выпад был пустой демонстрацией. Оказалось, что у коренастого парня бульдожья хватка. В чем причина, заставившая Рузвельта, рискуя политической карьерой, объявить войну самым могущественным силам своего штата?

Чтобы ответить на этот вопрос, следует знать ситуацию, в которой оказались семьи, подобные семье Рузвельтов. Двести лет их род принадлежал к англо-голландской элите Нью-Йорка. Двести лет здесь царило богатство, строгий протестантский быт, предприимчивость в торговле и из поколения в поколение передаваемый своеобразный кодекс патрицианско-купеческой морали. Этот кодекс не возбранял ― напротив, поощрял все способы быстрого обогащения, но он ставил непреложным условием соблюдение общепринятой честности в делах, доверие к партнеру, веру в третейского судью, в справедливое судебное делопроизводство. Бюргеры-купцы могли обкрадывать своих клиентов в сделках при расчетах, но это делалось открыто, не с помощью закулисных махинаций. Пуританская мораль осуждала подобный путь, традиции возвели устоявшиеся нормы в ранг непреложных, основных правил жизненной игры. И вдруг этот издавна заведенный порядок начал рушиться. Зуд быстрого обогащения охватил десятки тысяч безродных, но предприимчивых «джентльменов удачи» эпохи промышленной революции. Десятки тысяч нажитых бюргерами «в поте и благочестии» долларов теперь уже не шли ни в какое сравнение с «бешеными» миллионами дельцов 1860 ― 1880-х годов. Зависть, сначала скрываемая, быстро переходила в ненависть. Разве имеют они, эти новые владыки жизни, право на всемогущество? Оттесняемой городской аристократии лишь оставалось гордиться своим превосходством в моральной сфере. На протяжении всей политической карьеры Теодора Рузвельта чувствуется эта глухая ненависть к безродным и беспринципным выскочкам. Разумеется, когда речь заходила о классовом интересе, Рузвельт «забывал» исконную неприязнь, становясь на стражу буржуазных институтов и законов.

Весной 1882 года, заручившись поддержкой прессы (а в позиции «Нью-Йорк тайме» и «Нью-Йорк геральд» было много от патрицианского восприятия эволюции американской жизни), Рузвельт начал вербовку союзников. В эти недели он показал, что при всем презрении к плебсу («эти проклятые ирландцы первого поколения»), он может закрывать глаза на происхождение, манеры, привычки и т.п., если ему надо сплотить разноликую массу. Рузвельт умел обрабатывать нужных людей, не брезгуя ни уговорами, ни морализаторством, ни обещаниями.

Поразительный для начала успех. Вопреки воле партийных боссов ассамблея Нью-Йорка 104 голосами против 6 высказалась за предложение Т. Рузвельта о расследовании. Это был временный успех. В дальнейшем закулисный механизм сработал, и комитет по юридическим делам оправдал судью Вестбрука. Но и привычная к красноречивому разглагольствованию нью-йоркская ассамблея затихла при заключительных словах Рузвельта: «Я утверждаю, что вы своим голосованием не можете обелить этого судью. В глазах всех честных людей он осужден своими собственными поступками. Все, что вы можете сделать, так это подвергнуть позору самих себя и ненадолго продлить его обесчещенную карьеру. Вы не можете очистить лепру. Берегитесь, вы запятнаете себя его проказой». Так, собственно, началась политическая карьера Теодора Рузвельта, избравшего моральность исполняющих общественные должности своей главной темой. Слова и дела. Ярость слов Рузвельта хорошо уживалась с терпимым отношением к политиканам. Но в глазах широкой публики, поглощавшей отчеты ассамблеи в Олбани, фигура молодого обличителя коррупции обладала несомненной привлекательностью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 58
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Теодор Рузвельт. Политический портрет - Анатолий Уткин бесплатно.
Похожие на Теодор Рузвельт. Политический портрет - Анатолий Уткин книги

Оставить комментарий