Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время лечит. Время стирает границы между людьми. Время соединяет сердца, но с такой же легкостью, и безжалостно их разлучает. Я хорошо помню эти слова, написанные мамой. Теперь я их понимаю. Время, возможно, и не смогло вылечить мои раны до конца, но дало возможность, ощутить жизнь на вкус снова.
Войдя в лифт, осматриваю себя в зеркале. Едва ли в этой женщине можно узнать ту, которая еще год назад тонула в горе.
Боль не ушла. Но я научилась с ней жить.
Рядом с аркой дома, у машины, стоит Женя. Он привычно прячет подбородок от ветра в воротнике темного плаща, а заметив меня, кивает и подмигивает, открывая дверь в салон.
— Вонйоур, мадам, — Женька скалится, постукивая по часам. — Еще чуть-чуть, и старик стал бы звонить с вопросом, в какой ураган прямо в центре Парижа мы попали. Или на худой конец, не упала ли моя колымага в какой-то из каналов.
— Ладно тебе, — виновато улыбаюсь, — Я не специально. Просто вчера… — голос предательски дрожит, а Женя сразу все понимает.
— Еще один кризис? Или в этот раз снова новое "без изменений"?
— Кризисов больше нет, — тихо отвечаю, пряча взгляд.
Машина трогая с места, выезжает на оживленный перекресток, а я давлю в себе горечь. Последние две недели, так начинается почти каждый день. После возвращения свекрови в жизнь Алексея, я получаю из Киева все новые и новые сюрпризы от "мамы".
— Нового ничего, — продолжаю, улавливая вопросительный взгляд Жени. — Все так и останется. Я смирилась.
— Лена звонила. Сказала, что видела дядю Толю, и говорила с ним. Он часто его навещает. Не переживай.
Слова Жени успокаивают, на душе становится легче, но ненадолго. Я знаю, что как только вернусь в квартиру, приму душ и выключу свет, тень меня прошлой вернется опять. Она темная и холодная, как мое одиночество. Кажется, я уже свыклась с тем, что сплю одна, а его рядом нет. Страшно об этом не просто думать, страшно такое только представить, но я забыла, как пахнет его тело, какова на ощупь его кожа. Я посмела забыть даже вкус его поцелуя. Что говорить о том, каков был секс, и каким был мой Алексей?
— Вера, — Женя тактично прочищает горло, чисто по-мужски хмурясь, прежде чем продолжить. — Возможно, я сейчас лезу не в свое дело, но что-то вынуждает это сказать. Вернее не что-то, а моя жена.
— Началось, — я закатываю глаза, а облокотившись о раму, закусываю палец, вдыхая весенний воздух через открытое окно.
— Лена, права. Кроме того, я тебе, как мужчина, скажу больше. Если бы со мной случилось нечто подобное, я бы не позволил ей всю жизнь оставаться одной. Это неправильно, Вера. Неправильно, что ты не хочешь подписать документы на развод. Ты ведь сама говорила, что он не хочет тебя видеть.
— Да причем тут его глупости? Он… Это сложно, Женя, — с негодованием отвечаю, смотря в окно. — Все стало еще сложнее, после того, как я уехала. Вернулась его мать.
— И чего она хочет?
— Стереть меня с лица Земли.
— Даже так, — тянет Женька, присвистнув напоследок. — Ну, свекровь — дело тонкое. Как и теща, впрочем.
— В моем случае, все еще хуже. Я отбила ее сына у очень перспективной девушки, которая была выбрана на роль невестки заранее. Чуешь, какие сладкие у нас отношения?
— Мармеладные, я бы сказал.
— То-то же и оно, — скривившись, киваю.
— Так это она требует, чтобы ты подписала документы? Я правильно понимаю?
— Она. И этого не будет.
— Вера, — Женя останавливается на светофоре, и укоризненно заглядывает в глаза. — Скажи честно. Ты не хочешь семьи? Детей?
— Хочу, — вскинув брови, тут же отвечаю. — И она у меня…
— Ее нет, Вера, — он сухо перебивает, а покачав головой, трогается с места опять. Подобные слова вызывают горечь. Пропадает желание говорить вообще что-либо. Он прав. — И ты это знаешь. У вас не будет детей. У вас не будет нормальных отношений. А ты здоровая женщина, и ты в них нуждаешься. Не обманывай себя.
Я опускаю взгляд, ведь не нахожусь с ответом. Боль пронзает грудь, не дает дышать. Дети… Я всегда мечтала о большой семье. Она могла у нас быть. Я бы бросила все, только бы получить такую. Не вышло… Небо отобрало все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Скосив взгляд на друга, замечаю, как его лицо вытянулось. Женя понимает, что причинил мне боль. Понимает, но уверен, что сделал правильно. Я не могу его винить в этом. Ученые прямолинейные и порой совершенно бестактные. Тем более Женя — сын Вадима Геннадьевича. Он рос исключительно среди людей науки.
Когда я прилетела в Париж, не узнала в нем того чумазого кудрявого парнишку, который рыбачил в отцовских резиновых сапогах. С Леной, его женой, мы давно общались. Она тоже из профессорской семьи, закончила Киево-Могилянскую академию, и сейчас успешно катается по всему миру, как переводчик международного класса. Женя с Леной часть той жизни, которую я вспомнила лишь тогда, когда потеряла настоящее. Оказывается, прошлое способно приносить утешение. Эти люди жили в моем прошлом, но ворвавшись в настоящее, открыли двери в будущее.
— Подпиши документы, Вера. Подпиши, и живи спокойно. Никто не говорит тебе бросать его. Он ведь не может… — Женька умолкает, но следом решительно продолжает: — Он не денется никуда из клиники. Никак, Вера. Он там проживет остаток своей жизни. Тебе скоро уезжать обратно, и мне страшно представить, что ты снова превратишь себя в ту женщину, которую я год назад встретил в аэропорту. Отпусти его. Подпиши документы, и отпусти мужика.
— Почему я должна вот так предавать его?
Возможно мой голос слишком резкий, но я не могу иначе. Никак не могу, ведь речь о Лешке. Я итак позволила себе слишком большую роскошь, уехав сюда даже на год.
— Как легко ты вешаешь на себя ярлык предательства, Вера. Это глупо. И ты это поймешь, рано или поздно, сама, — парирует Женя, вызывая раздражение и озноб по телу.
Я все еще помню тот взгляд. Полный ярости и злобы взгляд Алексея, когда я попыталась понять, почему он не подавал виду, что знает, кто перед ним, понимает и чувствует меня.
— О чем ты? — сухо спрашиваю, смотря на свои руки.
— О том, что предать — это бросить совсем. Подумай сама. Ведь он тоже не слепой, и если начал понимать происходящее… Тогда, каково ему видеть, что его женщина чахнет день за днем? Я бы не смог на это смотреть. Лучше сдохнуть, чем позволить Лене вот так жить.
Я не могу ответить на эти слова ничего. Женя понимает это, и до самой Сорбонны, молчит, позволяя обдумать услышанное. Когда мы проходим через контроль на входе, в кармане слышится вибрация сотового. Отвечая на звонок Вадима Геннадьевича, собираюсь сказать, что мы с Женей в корпусе, но профессор быстро и сбивчиво чеканит:
— Собирайте все материалы по Когтю Дьявола, и принесите немедленно в конференц-зал, рядом со старой библиотекой. Я жду.
Отняв телефон от уха, хватаю Женьку за плечо со словами:
— Стой. Кажется, он отменил лекции, и ждет нас с наработками по Когтю в конференц-зале на третьем.
Женя быстро осматривает толпу студентов, решая, как нам обойти ее без последствий. Кивнув на лестницу, он кое-как расчищает путь до рабочего кабинета Вадима Геннадьевича. На столе лежат несколько девайсов, материалы картографических съемок и спутниковых снимков. Все это мы собираем, а через несколько минут оказываемся в ситуации, которая ошарашивает.
— Быстрее. Входите, — Вадим Геннадьевич жестом приглашает войти, в нетерпении улыбаясь своим гостям.
Впервые я вижу азиатов вблизи. Они кажутся странно молчаливыми, и слишком вежливыми. За их улыбками, то и дело, пытаюсь разглядеть подвох. Женька тоже заметно нервничает. Он постоянно поправляет часы на руке, осматривая немолодого мужчину напротив. Мы сидим за круглым столом, в окружении охраны корейских гостей. Вероятно, именно их каменные, ничего не выражающие лица, и превращают атмосферу встречи в кадр из нелепого фильма. Становится дискомфортно от желания, которое так и сосет под ложечкой: рассмотреть всех пристальнее.
Пока профессор и господин Ким Дже Соп обсуждают спорный остров в акватории Микронезии и Полинезии, я, к своему стыду, нагло рассматриваю людей, настолько необычных, что это пугает. Несколько мужчин стоят ровным строем за спиной Ким Дже Сопа, еще парочка подпирают собой входные двери, смотря прямо, словно в "никуда".
- Неудавшееся ограбление - Евгений Владимирович Степанов - Альтернативная история / Триллер
- Один пропал: Скоро станет больше (ЛП) - Хантер Кайли - Триллер
- Невиновный клиент - Скотт Пратт - Триллер
- Клиника - Салли Энн Мартин - Детектив / Триллер
- Похищенный - Бернардин Кеннеди - Триллер
- Б-11 - Олег Юрьевич Рой - Героическая фантастика / Триллер
- Откровения маньяка BTK. История Денниса Рейдера, рассказанная им самим - Кэтрин Рамсленд - Биографии и Мемуары / Триллер
- Тело в долине - Джон Р. Эллис - Детектив / Триллер
- Голубая зона - Эндрю Гросс - Триллер
- Орбита смерти - Крис Хэдфилд - Триллер / Разная фантастика