Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огден не удостоил её ответом. В ожидании, пока уйдет конвоир, он снова уткнулся в бумаги. Берта вздохнула, села поудобнее. Куда бы сегодня прогуляться? В Симеиз? В Хабаровск? В Борки? Или, может быть, в Питер, в гости к Ри и Джессике? Сейчас решим. Ответим на пару вопросов и решим.
Замок снова лязгнул – допросную заперли снаружи.
Огден решительным движением закрыл папку с бумагами, выпрямился и презрительно глянул на Берту.
Та изобразила на лице доброжелательное внимание.
– Мы вчера не закончили, – Огден задумался. – Мы остановились на втором вопросе. Итак, искин корабля «Альтея» назвал Фоба Эн-Къера резонансным двойником одного из метапорталов Терры-ноль. Что вам об этом известно?
– Ничего, – дернула плечом Берта.
– Не лгите, «ничего», – передразнил её Огден. – Более чем известно. Вы очень упрямы, Роберта, хотя я для вас не вижу никакого смысла упрямиться. И вы, и Фэб, и, подозреваю, все остальные тоже являются носителями резонанса…
– Я не являюсь носителем резонанса, – в тысячный раз ответила Берта. – И никогда им не являлась. Мы жили на Терре-ноль много лет, и, думаю, если бы хоть какая-то точка мне соответствовала, мы бы её обнаружили уже давно. Разочарую – такой точки в природе нет.
– Есть, – упрямо повторил Огден. – И мы её найдем.
– Тогда вам придется меня нести, потому что добровольно я отсюда не выйду, – предупредила Берта.
– Нужно будет – понесем.
– По частям? – ехидно спросила Берта.
– Можно и по частям, – пожал плечами Огден. – Это зависит от обстоятельств.
– Где дети? – спросила Берта.
Три месяца она каждый день спрашивала об одном и том же. Не рассчитывая на ответ – спрашивала. Эти уроды забрали детей, забрали Настю и Рому, и… твари.
«Ненавижу шантажистов».
– Пока не будет согласия на сотрудничество, не будет информации о детях, – с удовольствием произнес Огден. – Роберта, ведь только вы остались. И Фэб, и эмпатка давно уже работают с…
– Не врите, – Берта поморщилась. – Ни Джессика, ни Фэб не пошли бы на это ни под каким давлением. И шантаж тоже не помог бы. Вы лжете, Огден, и делаете это на редкость топорно.
Пиаф пела…
Aux armes, citoyensFormez vos bataillonsMarchons, marchons!Qu’un sang impurAbreuve nos sillons!
– Нет, я не лгу, – Огден ухмыльнулся. – Вы не мать, Роберта, и вам не понять мотивацию нормальной женщины. Никогда. Выявляетесь…
– Ну и кто же я?
– Вы извращенка. Да, да, именно так. Потому что нормальная женщина такого бы не сделала. Нормальной женщине никогда бы в голову не пришло лечь в одну постель с рауф. Нормальные женщины выходят замуж за нормальных мужчин и рожают нормальных детей. А не делят свою постель с четырьмя гомосексуалистами одновременно.
Спокойно. Это уже было. Это уже не первый раз.
«Какой же он всё-таки жалкий, Огден, – подумалось Берте. – Жалкий и несчастный. И, наверное, очень одинокий. Потому что лишь очень одинокий и очень несчастный человек может говорить такие гадости. Наверное, дома его никто не ждет. Может, и дома у него никакого нет. Наверное, он приходит к себе каждый вечер, в очередное временное жилище, и никто не встречает его у двери. Никто не спрашивает, как прошел день, и некому поцеловать его в щеку и покормить ужином. А ночью… ночью он тоже один, совсем один, и нет рядом с ним живого доброго тепла; а вместо любви у него скорее всего какие-нибудь стимуляторы, от случая к случаю, а то и вовсе ничего, потому что он боится, что его на этом поймают. Боится и поэтому лежит наедине с ночью, только он, и только ночь, и ничего больше… Он вроде бы нужен всем и при этом не нужен никому, бессильный и всесильный серый кардинал. В основе таких тварей всегда лежит одиночество. Что первично – это индивидуальный вопрос, но одиночество там всегда есть, как ни крути».
– …вас взяли в одной постели с мужчиной-рауф! Это отвратительно! – долетел до неё голос Огдена, который, оказывается, всё это время продолжал говорить. – Какая мерзость!..
…У Фэба болели сломанные ноги, и его познабливало – сказывалась перенагрузка. Часов до трёх ночи они читали Данте, а потом так и уснули, не раздеваясь, не выпустив из рук книги. Ждали ребят, нервничали. А под двумя пледами, прижавшись друг к другу, было так уютно и хорошо!.. Фэб заснул первым, а она лежала еще с полчаса, отрешенно глядя на снег за окном и машинально поглаживая его руку, покойно лежащую на корешке книги – удивительно красивые тонкие пальцы, ровные, под корень подстриженные ногти… За руками Фэб следил, и еще как, руки для него были прежде всего рабочим инструментом – и эта чистая, красивая рука Берте в тот момент почему-то ужасно нравилась. «Какие они у меня замечательные, – думала она. – Каждый по-своему, но замечательные – все». Снег падал и падал за темным окном, и она сама не заметила, как задремала. Утром позвонили ребята, она ответила, а потом снова легла и уснула, ведь Фэб еще спал, и ей не хотелось его разбудить…
– Похотливая мразь! Сука!
Ууу… Что-то Огдена сегодня заносит. Видимо, поговорка «У кого что болит, тот о том и говорит» действительно правильная…
– …И это пока еще только начало, Ольшанская. Вы будете сотрудничать, хотите вы этого или не хотите.
– Не хочу, – машинально подтвердила Берта, тем самым обозлив Огдена еще больше.
– Захотите, – рявкнул он. – Деваться вам всё равно некуда, и вы про это знаете.
«Они придут, – Берта прикрыла глаза. – Они придут за нами. Не знаю, как, и не знаю, когда, но они придут за нами, в этом я не сомневаюсь ни секунды. Надо просто терпеть. И ждать. Вот это я знаю точно».
Огден продолжал что-то говорить, но Берта его не слушала – отключаться от Огдена она научилась на удивление легко. Можно представить себе, например, что это шумит вода. Или радио. К ней слова не имели никакого отношения.
Интересно, Огден понимает, что разговаривает сейчас сам с собой?..
– …первый выезд. Возможно, мы возьмем вас вместе с Фэбом…
О! Это что-то новое.
Берта навострила уши.
– Он дал согласие на сотрудничество, поэтому через десять дней мы организуем первую пробную поездку.
– Куда? – спросила Берта.
– Я только что сказал!..
– Извините, я отвлеклась, – Берта понурилась. – Руки болят.
Руки действительно болели, святая правда. Попробуй посиди час со скованными руками.
– В Домодедово, – повторил Огден. – К порталу. Вы и ваш любовничек…
Опять. Заклинило, что ли?
– Во время прохода портал выдал некую реакцию, и сейчас нам нужно выяснить, на кого именно из вас он так отреагировал. Исходя из имеющихся данных, мы склонны предполагать, что либо на вас, либо на него.
– Почему? – с интересом спросила Берта.
– Вы меня вообще слушали?!
– Ну… да.
– Потому что Джессика портал раньше проходила, и никакой реакции не было, – объяснил Огден.
– Я его тоже проходила, – напомнила Берта.
– Тогда реакция была, но вместе с вами шли ваши эти… мужья… и Ри. Поэтому ни о каких чистых характеристиках говорить не приходится.
Берта согласно кивнула.
– Это верно, – протянула она задумчиво. – Действительно, не приходится. Вы это очень точно подметили.
– Договоришься, дрянь, – процедил Огден.
Берта улыбнулась.
Огден встал, подошел к двери, стукнул по косяку. Через несколько секунд залязгал открываемый замок.
– А не мог портал отреагировать на детей? – спросила невзначай Берта.
– Это уже проверено. – Огден снова сел за стол. – Нет, это не дети.
Берта кивнула.
– Значит, с детьми всё в порядке, – заключила она. – И на том спасибо.
Огден оскалился.
Берта снова улыбнулась.
– Aux armes, citoyens, formez vos bataillons, – тихонько пропела она.
Глаза у Огдена нехорошо сузились, он подался вперед – но в допросную уже входил конвоир, поэтому Огден так и остался сидеть: ударить Берту в присутствии постороннего человека он не решился.
– Marchons, marchons! Qu’un sang impur. Abreuve nos sillons! – пропела Берта, выходя из камеры в коридор.
* * *Видеть весну было невозможно, потому что крошечное окошко камеры было забрано густой решеткой и находилось под самым потолком. Но весну можно было почувствовать. И сейчас Джессика, сидя на стуле, прикрыв глаза, сосредоточившись, как раз чувствовала именно весну – впервые за эти месяцы хоть что-то сдвинулось с мертвой точки.
Сын был жив.
Она это знала, но так же, беспощадно и остро, ощущала, что ему трудно, неимоверно трудно. Сердце обмануть не могло, и в сердце сейчас сидела заноза – мыто справимся, но вот Ромка и Настя…
Джессика чувствовала – дети далеко. Очень далеко, в Москве их точно нет, сто процентов. След ощущения был настолько слабым, что порой плакать хотелось от отчаяния. Она понимала – это сделано специально, чтобы она поддалась, растерялась, чтобы растерялись и поддались они.
«Не сдавайся, – думала она. – Не сдавайся, мой мальчик. Борись. Ты очень сильный, ты такой же, как твой отец, помни про это. Ри никогда не сдавался, и ты сейчас не сдавайся, мы должны собраться и перетерпеть, сколько будет нужно. Ребята придут за нами. Папа придет за нами. Я верю в это, не могу не верить».
- Раскрой свои крылья - Иар Эльтеррус - Боевая фантастика
- Белый крейсер - Иар Эльтеррус - Боевая фантастика
- Мы – есть! Честь - Иар Эльтеррус - Боевая фантастика
- Мы вернемся домой - Иар Эльтеррус - Боевая фантастика / Периодические издания
- Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Вера - Иар Эльтеррус - Боевая фантастика
- Легион - Иар Эльтеррус - Боевая фантастика
- Игры морока - Екатерина Белецкая - Боевая фантастика
- Железные сердца. Пролог: Кошка в лесу - Vladimir Demos - Боевая фантастика / Героическая фантастика
- Пираты Драконьих островов - Милослав Князев - Боевая фантастика
- Пангея. Сборник 1. Путь мага. Орки – побеждают всегда. Королевство мертвых - Виктор Николаевич Сергиенко - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Попаданцы