Алая сова Инсолье (СИ) - Лебедева Ива

— Если вернусь и недосчитаюсь хоть волоска на ее голове, я этого зверя вам прямо на площади выпущу. Будете ловить свое чудовище голыми руками!

— Так а если сама помрет? — робко спросили из толпы.

Я резко обернулся. И понял, что сказавший, шатт его за ногу, прав. Кажется, сжигать эти недоумки собирались уже труп… Из-за алого цвета платья сразу не было заметно, что оно все залито кровью.

— Убью! — В глазах потемнело от бешенства. Мое! Не сметь отнимать у меня удовольствие отомстить! — В сторону!

И подхватил бессильно обмякшее святое тело на руки. Шатт! Как ее еще ветром не унесло? Она же ничего не весит! А самое главное, как мне, темному, ее лечить-то?! Я ж только умертвия поднимать умею…

Глава 9

Алла

И пусть отношение ко мне предыдущих селян говорило само за себя, я все равно не ожидала, что так получится. До сих пор мне лишь плевали вслед или хихикали за спиной, но охотно покупали разные травы, которые мы с Хрюшей собирали в лесу. И шкурки крыс покупали. Хватало на крупу и соль, а также на любимую здешнюю приправу — сушеный чеснок.

Городок, в который мы с Хрюшей шли, назывался красиво — Эхинова. Нам об этом сказали в предыдущей деревне. В городе жил хороший кожевник, которому можно было продать шкурки подороже. И хоть одну ночь поспать нормально — в кровати на постоялом дворе. Увы, не сложилось.

И все же я не думала, даже теоретически, что здесь в ходу сжигание ведьм, как в каком-то средневековье. Мне все еще подсознательно казалось, что я в своем мире, просто где-то в далекой глубинке, в тайге, рядом с поселениями каких-нибудь староверов. Пусть и понимала, что это не так, но сердцу не прикажешь.

А ведь могла бы подумать головой и сопоставить свои выжженные глаза с репутацией «изгнанной святой»… А еще им Хрюша не сильно понравился. Тем людям, что почему-то поджидали меня у городских ворот.

Вообще-то, это тело, оно умело драться. Достаточно было меня как следует напугать, и сознание пришелицы из другого мира будто отключалось, а контроль перехватывало нечто из прошлого. Прежняя хозяйка явно не была обычной «иконой», на которую молились местные страждущие. Она и лечить могла, и калечить.

Но не зря говорят: против лома нет приема. Помимо всего, как я заметила, это тело старалось в основном обезвредить нападавших, а не убить их. Но вот у толпы таких благородных манер не было. И меня тупо задавили живой массой. С дубинами. Никакие нити в темноте не помогли, хотя я ими довольно ловко отводила самые опасные удары и дергала нападавших за ноги так, чтобы они сами падали.

В какой-то момент меня ударили по голове и одновременно с этим — чем-то острым в спину. А дальше… дальше все. Даже обидно как-то. Только попала, и уже пристукнули.

Когда я первый раз очнулась, меня куда-то тащили. Запах сырых дров, палки, впившиеся в колени. Кто-то вздернул мои руки вверх и привязал к чему-то круглому. Грубые мужские голоса и не слишком приятная вонь какого-то лежалого чеснока.

— Сжечь ведьму! Сжечь! — повторял какой-то особо визгливо-неприятный старушечий голос. А я даже дернуться толком не могла. Умереть снова, наверное, было уже не так страшно. Но гореть заживо все равно не хотелось. И Хрюшу жалко. Сознание вновь начало угасать.

— Убью! — рявкнула навалившаяся темнота смутно знакомым голосом. — В сторону, падаль!

А потом окончательно все. Сил не осталось.

Следующее мое пробуждение было не в пример приятнее. Пахло свежим бельем, выпечкой и травами. Снова переродилась? Было бы неплохо. А еще хорошо то, что я так и не почувствовала боли от костра. Только вот неужели снова слепая?

— Идиотка, — раздался откуда-то сбоку голос. — Ни мозгов, ни чувства самосохранения. Удивительно, как тебя еще в детстве нежить не сожрала, такую дуру наивную.

М-да. Это не другое перерождение. К тому же и нити, и слепота на месте. А еще головорез с помойки тоже тут. Зачем?

Но все эти мысли быстренько вылетели из головы, потому что я попыталась вдохнуть воздуха и едва не закричала. Больно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Очнулась? Хм, то есть очнулись, синьорита? Вам лучше не двигаться, побили вас знатно. Похоже, живые боги послали вам очередное испытание. К тому же мы с вами поменялись местами чуть более чем полностью. Чем эти сволочи ткнули вас в спину, не заметили? Кстати, это вы отрубили руку местному кликуше? Неплохо… Ваша свинья в хлеву, там ей уже дали каких-то помоев. Не беспокойтесь.

Он говорил и говорил — целый ворох слов на меня высыпал, я даже успела порадоваться, что, пока его лечила, все время добавляла в лекарство сонные травы. Поэтому у меня не болела голова.

А сейчас болит. И не только голова.

— М-м-м…

— Все-все, синьорита, я убрал щепки и занозы из раны. Вас достали каким-то возмутительно неоструганным колом прямо под лопатку. И столб на площади тоже особо не полировали, все руки в ссадинах. Нет, не пытайтесь перевернуться на спину. Сейчас я подложу тут… вот так, лежите на боку.

Твердые теплые руки исчезли, сменившись льняной мягкостью, — меня и правда со всех сторон обложили подушками. А от двери уже слышалось невнятное, но от этого не менее угрожающее шипение. Кажется, мой спаситель с кем-то о чем-то договаривался. И ему обещали луну с неба, если принять во внимание, как испуганно дышит его невидимый собеседник и как он потеет. Бормочет жалобно.

— Так, понимаю, что вы уже устроились поудобнее и собираетесь спать, но нам принесли куриный бульон. Святые силы святыми силами, но в ваших тух… хм... ослабевших мослах им просто неоткуда взяться. Так что поднимаем голову, синьорита, и пьем. — Меня приподняли и положили на что-то теплое, твердое и пахнущее дубленой кожей. А потом засунули прямо в рот ложку горячего супа.

— Спасибо… — Голос прозвучал на редкость тихо и жалко, к тому же я закашлялась в конце, не сумев продолжить, а ведь хотела спросить…

— Нечего благодарить, считайте, что возвращаю накопившийся долг. Как только поправитесь, я вас брошу. Точно так же, как вы меня одного… спящего… в лесу! — почему-то последнее прозвучало довольно угрожающе.

Я снова закашлялась.

— Ладно, не брошу. Я не такой святой, как некоторые. Вы мне еще отработаете свое спасение по полной со всеми процентами, — хохотнул мужчина. — Откройте рот пошире, синьорита, на это у вас должно хватить сил. Ваша очередь пить лечебную бурду. Надеюсь, я достаточно припугнул местного травника, и он действительно сварил полезное… хм... зелье. Во всяком случае, оно горькое настолько, что просто не может не помочь.

Горькое — не то слово. Я едва не задохнулась и инстинктивно попыталась отбиться от такого лечения. Но мне не дали возможности. Не знаю, как он смог не тревожить самую болезненную рану на спине при том, что схватил, скрутил и влил зелье в рот, даже не особо утруждаясь.

— Вы слишком слабы для сопротивления, смиритесь с этим, синьорита. Вот поправитесь и сможете отомстить мне самым страшным образом. Если поймаете, конечно. Да и то не факт, с вашим-то цыплячьим весом. Интересно, все святые морят себя голодом или вы развлекаетесь единолично?

Он молол что попало с явным удовольствием и под эту неумолчную болтовню впихивал в меня ложку за ложкой. Бульон, горькое снадобье, снова бульон, какую-то соленую пилюлю, которую опять же пришлось заедать куриным супом.

— Сейчас заснете, и будьте добры, спите как минимум двенадцать часов. Этого времени как раз хватит, чтобы прибить одну мелкую нечисть. А то я обещал местным придуркам найти настоящего виновника, сожравшего парочку коров и пьяниц. Вовремя вы тут появились со своей свинкой, нечего сказать. Кстати, знаете, сколько стоит ваша жизнь? Две серебряные монеты. Это цена наемника, который сможет избавить от пожирателя скота.

— Знаю. — Как ни странно, после борьбы с горечью и пищей мне стало легче дышать и говорить. — Я хотела их заработать, но не вышло. Спасибо.

— То есть вы шли в город, чтобы наняться убивать нечисть, а в результате вас едва не пришибли, приняв за нее саму? — развеселился головорез. — Забавно, разве нет?