Сицилиец для Золушки - Штогрина Анна

лучше забыть о муже? Наплевать, бросить его в беде. Жить припеваючи с Армандом? Спать с ним на нашем супружеском ложе?! В то время, как Дарио будет изнемогать от одиночества и лишений? Ты это мне предлагаешь?! — я распалялась все сильнее. Уже готова была сама придушить и Антонио, и Арманда. Как они не понимают: я так не смогу. Игнорировать голос сердца невозможно, когда он оглушительно бьет надеждой по вискам.

— Ладно. Я тебя услышал. Неугомонная ты женщина, Мария. Никогда не встречал подобных тебе. Удивительно, что ты была простой переводчицей. В тебе столько напористой силы, что мне иногда кажется: ты смогла бы подчинить себе всю верхушку мафии, — подшутил Антонио.

Подчинять мне никого не надо. Мне нужен только мой муж!

В аэропорту мы приобрели билеты по поддельным документам. Без проблем прошли паспортный контроль. Когда самолет в Вольтерру начал взлетать, меня переполняли колоссальные эмоции. Словно я проспала целый год в темной пещере, а сейчас в один миг очутилась на ярком полуденном солнце и бежала вперед, навстречу своему счастью.

Глупая, наивная Машка…

Глава 7

Дарио

Год в тюрьме не прошел бесследно. Жестокий деспотичный нрав мужчины прогрессировал. Зверская ненависть брала верх над всеми эмоциями и разумом.

Дарио сидел на землянистом полу в кривых ошметках цветных фотографий. Если где-то он видел еще улыбку, сантиметр сплетенных тел Арманда и его Марии, он с клокочущей злобой дорывал эти картинки на клочки еще меньше.

Его Мария… оказалась обычной сукой.

Легко и быстро забыла о существовании законного супруга. Отдалась его племяннику. И неизвестно, как быстро. Ведь возможно, что они весь год уже трахались в его доме. На его кровати, на его лужайке с высаженными специально для нее орхидеями и инжиром, гребанным жасмином. На пляже, в беседке, где он раньше с удовольствием и щемящей нежностью брал свою любимую жену…

Тварь! Паскуда! Настоящая шлюха. Мария осквернила весь его дом. Подставляла себя под Арманда везде. Теперь единственные воспоминания, которые сдерживали его демонов, выгорели дотла, превратились в горький серый прах.

Нет у него больше наследника. Нет фамильного особняка, в который хотелось бы вернуться. А главное — нет в его сердце больше трепета любви к единственной женщине, которая сумела подчинить дьявольскую сущность.

Когда у зверя ничего не остается, за что держаться, за что бороться, за что жить, становится понастоящему страшно.

Глядя на высушенного ежедневными тренировками мужчину, кряжистого и основательного бойца, опоясанного стальными канатами налитых мускулов, тюремщиков пробирал холодный пот. Предчувствие, что этого демона не сдержать прутьями клетки. А когда случайно их взгляды падали на его косматое черное лицо, в котором кроме бороды горели угольные глаза родом из преисподней, все невольно крестились и шептали молитву Деве Марии. Тогда Дарио скалился и ревел, как зверь, что их вера полная херня. А Мария — обычная шлюха, которую он сам прибьет. Уничтожит, стоит только ей попасться ему в лапы.

— Зови Орсино, — низким рычащим басом скомандовал он своему тюремщику.

Дарио Манфредо Брунетти принял решение! Оно не понравится никому. Ни Росси, ни Арманду и уж тем более этой изменнице, продажной суке — Марии. Отныне терять ему нечего. А злоба, что топила черной раскаленной смолой его плоть, норовила прорваться сквозь вены наружу. И затопить всех неугодных ему жертв.

***

Орсино прилетел из Неаполя спустя несколько часов. Так долго он ждал этого дня, как праздника всех усопших. Когда же он сломает легендарного Дарио. Когда же его враг подчинится, преклонится ему! Росси отомстит тонко и наверняка. Отберет у Брунетти все, что ему дорого, все, что он любил и чем жил. Присвоит себе каждый камень его дома, каждый доллар на его счету, каждую эмоцию его отчаяния и горя. Нет. Убить сразу Дарио было бы непозволительной глупостью. Он поступил верно, сломав его волю…

Наивный Орсино Росси и не ведал, что отныне нет больше Дарио Манфредо Брунетти.

Остался лишь лютый Дьявол…

***

Мария

Могильник. Бездонная черная пропасть. Она заманивала мое сознание, подчиняла все инстинкты. Глядя в глаза напротив кровь стыла в жилах. Слова замирали несказанными. В уме не осталось ни единой осязаемой мысли. Тишину нарушало только жужжание роя трупных мух. Казалось, что они везде следуют за этими глазами. В них не было ничего человечного. Ни сострадания, ни отголоска сознания, ни души. Это было ужасно. Жутко. Понимать, что ты во власти смолистых глаз и не в силах ничего сделать. Никак не противостоять. Никак не вырваться из капкана, что сжимался острыми зубьями. Нет. Не на теле. На самой душе…

— Ты уверен, что она нам поможет? — дрожащим голосом спросила я Антонио, цепляясь за друга, который стоял рядом не шевелясь. Его помощь мне сейчас была необходима, чтоб не задохнуться и замертво не упасть перед властью этих чернющих глаз.

— Белла — ведьма. Говорят, что она кровный потомок Арадии, первой Стрега ведьмы на земле. Правда, как это возможно, если Арадия была сожжена инквизиторами, никто не знает. И да, я уверен, что только она сможет провести нас незамеченными в подвалы тюрьмы Медичи, — шепотом проговорил Антонио.

Я уже верила в каждое его слово. Потому что сама лично увидела эту молодую рыжеволосую девушку с взглядом вековой старухи. Одежда на ней тоже, казалось, сохранилась из прошлого века. Кожаная короткая жилетка была зашнурована поверх белоснежной рубахи с объемными рукавами. А серая холщовая юбка ниспадала до самого пола, полностью прикрывая ее ноги.

В обитель ведьмы мы с Антонио направились сразу из самолета. Вольтерру я рассматривала с ужасом. Архитектура города была давящая и мистическая. Антонио рассказал, что это город колдовства и вампиров. Именно в нем снимали легендарную сагу «Сумерки».

Сначала я пыталась отшучиваться. Говорить, что не верю во все это средневековое дерьмо. Мне и настоящих проблем хватало, чтоб еще заморачиваться на эту тему. Но стоило ступить на узкий переулок Ведьм, спускающийся между мрачными вековыми домами и пройти от улиц Паники и Скандала, минуя переулок Дьявола, как моя бравада поутихла.

В атмосфере города чувствовалась энергетика прошлого. Антонио