Протоколы Эйхмана.Записи допросов в Израиле - Йохен Ланг

ЭЙХМАН. Да, разумеется; было понуждение к эмиграции.

ЛЕТОПИСЕЦ. Такая принудительная эмиграция и в первую очередь массовое выдворение из Германии польских подданных иудейского вероисповедания, побудили жившего в Париже 17-летнего Гершеля Гриншпана совершить покушение - он стрелял из пистолета в секретаря германского посольства в столице Франции. В качестве ответной меры нацисты организовали якобы стихийный взрыв народного негодования. Девятого ноября 1938 г. принадлежавшую евреям собственность стали разрушать и грабить, были сожжены синагоги; евреев арестовывали, отправляли в концлагеря, подвергали надругательствам, убивали. Жившие в гитлеровском рейхе евреи должны были собрать миллиард марок "искупительного взноса". Было издано постановление о запрещении евреям участвовать в хозяйственной деятельности, хотя к этому времени многочисленные еврейские фирмы были уже "аризированы", т.е. насильственно "выкуплены" у владельцев за гроши

ЛЕСС. Вы читали "Майн кампф", "Мою борьбу" Гитлера?

ЭЙХМАН. Никогда до конца, и основательно - тоже никогда.

ЛЕСС. Вы были согласны с его доктриной?

ЭЙХМАН. Когда я был еще в Австрии, я услыхал в какой-то тирольской деревне, где находился по делам "Вакуум ойл", радиопередачу о приходе к власти Гитлера 30 января 1933 г. Должен сказать, поскольку всегда говорю правду - и в этом случае тоже, - что принадлежал тогда к тем, кто был в восторге от его прихода к власти; в нем я видел - разумеется, глазами очень молодого, можно сказать, человека с юношескими представлениями - я видел... видел в этом национализм, который был мне по вкусу. Гитлер шел против Версаля, обещал работу и хлеб, и ведь этого добились потом! Господин капитан, это заведет нас слишком далеко, но все происходившее вызывало во мне радость - вот теперь дело пойдет к лучшему.

ЛЕСС. Это значит, что вы были тогда согласны с доктриной Гитлера.

ЭЙХМАН. В то время я был согласен, так точно!

ЛЕСС. Вы читали программу партии?

ЭЙХМАН. Двенадцать пунктов? Несомненно, я их когда-то читал, но назвать сегодня не могу.

ЛЕТОПИСЕЦ. Провозглашенная 24 февраля 1920 г. в мюнхенском пивном зале "Хофброй" программа НСДАП состояла из 25 пунктов. Она никогда не менялась и в истории партии не играла никакой роли. Весьма характерно, что Эйхман - как и большинство немцев - был едва знаком с программными установками Гитлера.

ЛЕСС. Каково было ваше отношение к пункту, который отказывал евреям в праве быть германскими подданными?

ЭЙХМАН. Когда я вступил в НСДАП, я об этих подробностях даже не думал - вообще, совсем не думал. Такие детали никогда и не обсуждали в дружеском кругу, в тогдашних так называемых "кружках товарищей".

ЛЕСС. Вы читали книгу Розенберга "Миф 20-го столетия"?

ЭЙХМАН. Нет, ее я не читал. Собственно говоря, я ни тогда, ни потом книг о национал-социализме не читал. До того, как пришел в СД, я вообще не читал - к большому огорчению моего отца, который все время напоминал мне, что у него дома прекрасная библиотека со всеми классиками и что, наверное, он ее напрасно всю жизнь собирал. А когда я уже был в СД, я читал не эти книги, я уже читал другие книги, о чем уже отчасти рассказал вам. Я читал специфически еврейские книги; я читал книги о масонстве. Я даже не могу сказать, что читал в то время хоть какую-нибудь другую книгу - роман, допустим, или еще что-нибудь. Никогда в жизни не читал детективы или любовные романы, до сих пор...

ЛЕСС. Книги о евреях, которые вы читали, - среди них были и критические?

ЭЙХМАН. Они были написаны только евреями. Только такие могли помочь мне изучить вопрос. Я ведь до этого ничего не знал о существе дела.

ЛЕСС. Вы знали, что Гитлер обвинил евреев в поражении Германии в Первой мировой войне? Вы были с ним согласны - относительно вины евреев?

ЭЙХМАН. В то время я принадлежал к категории людей, которые вообще ни о чем таком не судят самостоятельно.

ЛЕСС. Вы читали "Протоколы сионских мудрецов"?

ЭЙХМАН. Нет, я их не читал, но слышал об этом и не мог себе такого представить. Когда я стал расспрашивать об этом Мильденштайна и он сказал, что это чушь, я принял его точку зрения; и примерно теми же словами - помню это точно - отвечал на вопросы в школе СД в Бернау.

ЛЕТОПИСЕЦ. В этих "Протоколах..." приводятся вымышленные сведения о тайном заговоре мирового еврейства, заговоре евреев, стремящихся к установлению мирового господства. Аргументация Штрейхера и компании неизменно основывалась на этой фальшивке.

ЛЕСС. Когда вы отошли от евангелической церкви?

ЭЙХМАН. Должно быть, в 1937 г. В те годы - я думаю, в 1935-м - вошло в моду, чтобы каждый сотрудник СД выходил из церкви. Но в этом пункте я бы не позволил заставить меня. Хотя бы потому, что долго был всерьез связан с церковью, хотя бы потому, что мой отец долгие годы был пресвитером евангелической общины в Линце и я не хотел огорчать старика отца. И тогда я решил - именно в те годы, когда читал в СД все эти научно-религиозные книги, - решил: это дело я должен основательно обдумать. Кроме того, в 1935 г. я венчался в церкви, хоть меня от этого и отговаривали. Не запрещали, но подтрунивали над этим. Моя жена не согласилась бы идти замуж иначе, как в церковном браке, - ведь она происходит из старой, да, из старой крестьянской семьи убежденных католиков.

ЛЕСС. Что же тогда было причиной вашего ухода?

ЭЙХМАН. Я все больше приходил к убеждению, что Бог не может быть так мелочен, как это говорится в историях, записанных в Библии. Я решил, что нашел свой собственный путь. Я читал у Шопенгауэра, что путь веры безусловно надежнее, а путь свободы от веры опасен, и на нем, подумал я, ты всегда будешь только сам за себя. И я решил для себя: Бог, в которого я верю, больше, чем Бог христиан. Ибо я верю в сильного, огромного Бога, который создал мироздание и приводит его в движение. Это было без чьего-либо влияния - жена долго меня от этого удерживала, но я перестал говорить об этом дома, как вообще ничего не рассказывал дома жене про службу. И в 1937 г. я пошел в суд и оформил уход из церкви.

ЛЕСС. Вы вступали в "немецкую церковь"?

ЭЙХМАН. Нет. Я тогда вышел из церкви по собственному решению, а не потому, что следовал какой-то моде или по принуждению, и не вступал больше ни в какую другую.

ЛЕСС. В вашем личном деле указана религия - "верующий". Это не относится к немецкой церкви?

ЭЙХМАН. Каждый, кто покидал церковь, называл себя в то время верующим, потому что должен был как-то назвать.

ЛЕТОПИСЕЦ. "Немецкой церкви" никогда не было, правда, в евангелической церкви существовало согласие "немецких христиан". Известно также возникшее позже "Немецкое движение верующих", ответвление преимущественно пантеистического толка; число его приверженцев никогда не было значительным. Поскольку партия, в соответствии со своей программой, стояла "на позициях позитивного христианства" и неизменно обрушивалась в своей пропаганде на интеллектуалов-атеистов и безбожных марксистов, называть себя неверующим считалось предосудительным.

ЛЕСС. Вы были верным, безоговорочно преданным эсэсовцем?

ЭЙХМАН. Да. Позволю себе сказать, что я исполнял приказы, которые получал, беспрекословно, согласно присяге. И в первые годы у меня не возникало никаких - ни малейших конфликтов. Я сидел за письменным столом и делал свою работу. Эта преданность - внутренняя преданность - была поколеблена, когда эта... когда эта... этот... этот метод так называемого решения еврейского вопроса - ну, когда... когда начались газовые камеры... и расстрелы тоже. Я не скрывал этого и сказал - я думаю, что я вправе так говорить, - сказал моему шефу, группенфюреру Мюллеру... я сказал, что это... этого я себе не представлял, никто из нас, наверное, такого не представлял себе, ведь это не политическое решение... И ведь до сих пор всегда... всегда одобрялось... Но ведь это не политическое решение. И тогда я...

ЛЕСС. Каким образом вы высказали ваше мнение?

ЭЙХМАН. Вот этой фразой, как я только что сказал, это я сказал ему, когда вернулся из Минска и сам все это видел. И про все эти дела я ему сказал тогда.

ЛЕСС. Ваше отношение к национал-социалистическому мировоззрению было безоговорочным?

ЭЙХМАН. И да, и нет. Я хочу сказать, что в годы... в первые годы я об этом не задумывался, о национал-социалистическом мировоззрении и такого рода вещах. В первые годы главным для меня было, как я уже говорил, работа и хлеб для семи миллионов безработных, автострады, борьба против Версаля - в этом мое отношение было безоговорочным. И потом, уже в воинской части - ведь в конце концов, я был в армии - мне это нравилось сначала, пока я не захотел уйти в промышленность, в частную фирму, а вместо этого попал за письменный стол. И за этой канцелярской работой, господин капитан, моего мнения, во-первых, не спрашивали, а во-вторых, я не думал о безоговорочном признании, безоговорочной преданности, потому что там занимались своим... своими... своим делом.