Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян

тварей, но позволить остаться?

– Могу. – Тут до него дошел смысл ее просьбы, он застыл. – Что?

– Мне теперь некуда идти. Позволишь ли ты укрыться у тебя, если я не соглашусь быть чучелом для разведения ядовитых тварей?

В горле у Ци Тяня пересохло.

– Ты… все время думала, что я держу тебя для этого?

Глаза у Юаньбао были влажные от слез.

– Разве нет?

Помолчав довольно долго, Ци Тянь, не сумев сдержать улыбки в уголке рта, кивнул.

– Хорошо, больше никаких тварей, не будешь чучелом… и сможешь жить у меня как прежде.

Глаза ее увлажнились еще сильнее.

– А ты вовсе не ужасный человек.

– Буду хорошо к тебе относиться. Обувайся и пошли домой.

Эпилог

– Я женюсь на тебе, Юаньбао.

Из рук моющей посуды девушки выскользнула и разбилась тарелка.

– Ч-ч-ч… что?

– Вчера я ходил в семью Ли с предложением. Твой отец с радостью обещал тебя мне в жены за сто золотых юаньбао. – Ци Тянь подошел к ней со спины и обнял за талию. – Я женюсь на тебе, ты согласна?

Не успела девушка ответить, как вдруг со двора донесся звон серебряных колокольчиков, она удивленно вытянула шею, но увидела лишь женщину в белом, неподвижно стоящую посреди двора. Решив, что та пришла за ядовитыми тварями Ци Тяня, она потянула его за рукав. Погладив щеку девушки, колдун недовольно выпустил ее из объятий и прошел во двор.

Увидев Ци Тяня, женщина не выказала ни страха, ни отвращения, как это делали другие, лишь равнодушно кивнула.

– Меня зовут Бай Гуй.

Ци Тяня не волновало ее имя, он ответил лишь:

– Одна тварь – десять золотых юаньбао.

Бай Гуй вынула из рукава платья кисть и так же равнодушно произнесла:

– Нравятся тебе, значит, ядовитые твари?

Он нахмурил брови:

– Мне нравятся юаньбао.

– Все еще чувствуешь гнев из-за одиночества?

Ци Тянь перевел взгляд на Юаньбао, но не успел ответить, как фигура Бай Гуй вдруг оказалась прямо перед ним. Кисть в ладони женщины легонько коснулась середины его груди, в тот же момент лицо мужчины исказилось, точно на него обрушилась огромная боль, и колдун резко согнулся.

Испуганная Юаньбао, быстро приподняв юбку, выбежала на улицу и подхватила Ци Тяня.

На кончике кисти Бай Гуй трепыхалась бледновато-черная тварь.

– Тьму в твоем сердце я забрала себе.

Глаза у переживающей за Ци Тяня Юаньбао раскраснелись, она гневно уставилась на гостью, вот только напротив встретила во взгляде теплоту. Бай Гуй убрала кисть вместе с ядовитой тварью за пазуху.

– Живите счастливо, – произнесла она. Поднялся прохладный ветерок, и со звоном серебряных колокольчиков женщина растворилась перед глазами как дым.

Юаньбао осталась пораженно стоять, чувствуя, словно перед ней взаправду возник призрак, и, лишь услышав кашель Ци Тяня, наконец-то опомнилась.

– Ци Тянь… – Она замерла. – Что же… твои твари?

Грудь мужчины продолжала нещадно болеть. Вытянув руку, колдун взглянул на тыльную сторону ладони и с удивлением обнаружил, что синие линии на коже непонятным образом исчезли, прихватив с собой и всех тварей, которых он растил десятки лет!

Он… стал обычным.

– А такой я нравлюсь тебе, Юаньбао?

– Нисколько! Ты же теперь куда красивее меня!

Часть 2. Живой мертвец

Глава 1

На ночном ветру хлопали боевые знамена.

– Генерал! – Отведя занавесь, внутрь вошел командир конницы Чжан Шан. Его доспехи с лязгом упали на землю, мужчина, весь трясясь от радостных новостей, поклонился. – Мы схватили правителя Сюй.

Человек позади стола, облаченный в черные латы, равнодушно хмыкнул, вовсе не удивленный подобным исходом. Он вертел в руке некую вещицу, завороженно разглядывая ее.

– Генерал?

Казалось, только теперь по-настоящему заметив Чжан Шана, мужчина перевел рассеянный взгляд раскосых глаз на командира. После чего с ноткой презрения в добродушном тоне произнес:

– Так веди же меня. К правителю государства Сюй.

К ее господину.

Прежде сияющий великолепием дворец ныне был окрашен кровью. Два ряда облаченной в латы конницы по северной дороге вошли прямо в крепость. Ворота оказались разрушены, и теперь суровый ветер кружил по тонким пластинам высокой лестницы дворца Тайцзи. Кровь с устилавших лестницу тел сюйских гвардейцев, стуча по ступеням, струилась вниз.

На липкие красные ступени наступили отделанные золотом черные сапоги, шаг за шагом они принялись взбираться прямо ко дворцу. Он двигался к дверям. Его солдаты окружили здание, но по непонятной причине все до единого по-прежнему стояли снаружи.

Стоило им увидеть его приближение, как воины тут же склонились в поклоне, почтительно расступившись.

Открывшаяся внутри картина заставила невольно застыть даже такого хладнокровного человека, как он: перед троном щитом стояли десятки готовых сражаться до конца солдат. Тело каждого из них усыпала по меньшей мере дюжина стрел, но они, едва ли способные дышать, стояли прямо, источавшие леденящий душу холод и, казалось, готовые вновь вскинуть клинки, стоит кому-то попытаться пробиться.

Последний щит на охране того, что осталось от величия их страны.

– Настоящее воплощение преданности и отваги, – с одобрением произнес он, а затем снял с лежащего рядом тела солдата лук и стрелы и сощурил раскосые глаза.

Стрела со свистом вонзилась в правое колено стоящего в середине мужчины. Казалось, где-то на задворках памяти еще хранился донос о старом ранении главы личной стражи правителя Сюй.

Как и ожидалось, спустя мгновение крепкое тело гулко упало на землю, и, словно лишившись опоры, стена из храбрецов вмиг рухнула.

Точно окончательно разрушилась и вся их страна.

Хо Ян с едва заметным сожалением опустил лук, и тут до него вдруг донеслось прерывистое дыхание. Подняв голову, он обнаружил чинно восседающего на троне в парадном черно-красном одеянии правителя Сюй. Взгляд его был ясен, вид грозен. Он был все еще жив.

А перед ним, перед самым троном, преклонив одно колено, на последнем издыхании держался страж. Меч в его ладони упирался в пол, а обращенное к входу лицо закрывали беспорядочно свисающие волосы. Из тела стража торчало не меньше стрел, чем из плоти остальных его товарищей, и от смерти его также отделяли жалкие мгновения. Существовало одно лишь отличие. Этим стражем была девушка.

Хо Ян замер, приклеенный к ней взглядом, и неосознанно сделал шаг вперед.

Со стороны трона раздался отчаянный и печальный смех правителя, – казалось, он одновременно доносился издалека и звучал близко, у самого уха. Вот только мысли Хо Яна заполнили воспоминания о солнечных днях и девушке, которая, сияя удовольствием и хлопая его по ушибленной ноге, произнесла:

– Великолепный лекарь спасла твою жизнь, не помешало бы отблагодарить ее едой.

Болтливый, самонадеянный мальчишка.