Тибетское пророчество - Мэйдлин Брент

Рильд открыл глаза и заговорил:

– Я позвал тебя, чтобы ты снова заглянула во тьму, чтобы узнать, как выглядит демон, который идет с юга.

Я поняла, что девушка и была той самой прорицательницей.

– Я сделаю это, высокорожденный, – сказала она. Прорицательница повернулась к Мудоку, и он налил в чашку черную жидкость. Потом он подошел к девушке и поднес ей чашку. Слегка наклонив голову, она устремила взгляд на темную, блестящую поверхность. Через несколько мгновений она часто-часто заморгала, затем ее глаза широко раскрылись, а тело словно оцепенело. Когда она заговорила, голос ее изменился до неузнаваемости. Он стал резким, тонким, быстрым.

– Он едет на черном коне. Он принял облик человека из других земель. Из тех же земель, откуда пришел живущий в Намкхаре чужестранец по имени Сембур. Демон идет, чтобы овладеть Сембуром и уничтожить его. Это… – на секунду девушка замолчала, будто заколебалась, а затем продолжила: – это воин, которого послал еще более могущественный воин, потому что… потому что Сембур совершил зло.

– Дитя, опиши мне, как выглядит этот демон, – попросил Рильд.

Она снова уставилась на темную жидкость, и я почувствовала, как по моей спине пробежал холод.

– Высокие сапоги, сделанные в дальней стране, – задумчиво сказала она. – Тело его закутано в белый мех, а к седлу привязано ружье. – Ее губы изогнулись в странной улыбке. – Он очень молод, этот демон. Черные волосы, а глаза – как ясное небо в сумерки. Гордый… слишком гордый. Но его гордость будет повержена. – Она буквально затараторила и прерывисто задышала. – Он рожден от орлицы и снежного барса, но и они его боятся. Он спустится во тьму, а затем явится тот, в чьих жилах не течет кровь, Серебряный Человек, Пожиратель Душ… – Она задыхалась, ее голос срывался на визг, слова трудно было разобрать. – Долг… долг должен быть заплачен, в год Деревянного Дракона они придут в землю Бод, чтобы захватить слезу, что упала из глаза Просветленного.

Выкрикнув последние слова, она внезапно замолчала. Тело ее изогнулось как тетива, на губах проступила пена. Затем девушка шумно выдохнула, расслабилась, и с ее лица разом исчезло все оживление. Она снова превратилась в то медлительное, туповатое существо, которым казалась перед тем, как заглянуть во тьму.

Рильд махнул рукой. Девушка поклонилась и направилась к выходу в сопровождении Мудока, несшего поднос с чашей и бутылью. Я услышала стук собственных зубов. Меня охватил холод, хотя в комнате было тепло. Я не все поняла сказанное девушкой однако, было ясно, что кто-то ищет Сембура, чтобы причинить ему зло, и мне стало страшно. Еще года два назад я не боялась бы за Сембура, потому что он всегда казался сильнее и увереннее в себе, чем все те, кого я знала. Но теперь его походка была уже не такой пружинистой, в волосах проступила седина, на щеках – сеточка сосудов.

Тут заговорил Рильд:

– Ты скажешь Сембуру, что ему следует уйти не только из Намкхары. Он должен покинуть Смон Тьанг, потому что наша земля не должна быть осквернена столкновениями между теми, кто не принадлежит к нашему народу…

Одновременно Сембур забормотал мне в ухо:

– Что она сказала? Про того демона, Джейни? Эй, девочка, ты что – остолбенела? Что она сказала?

Прижав руки к голове, я в отчаянии прошептала:

– Бога ради, Сембур, замолчи! Я объясню тебе позже. Дай мне понять, о чем говорит верховный лама! – Сембур ошеломленно замолк. Раньше я никогда с ним так не разговаривала. Поклонившись Рильду, я произнесла: – Простите меня, высокорожденный.

Впервые за все время он посмотрел мне прямо в глаза, и впечатление было такое, что происходящее его забавляет. Затем к нему вернулся отстраненный вид, и он продолжил:

– Прошел целый месяц с тех пор, как прорицательница предупредила нас об этом. Я направил послания моему владыке, главе монастыря Ло Мантанг, и даже самому царю. Пророчество было рассмотрено во всех монастырях, и нет сомнения в том, что Сембур должен уйти из Смон Тьанга, иначе нас постигнет катастрофа. Прошло семь ночей с тех пор, как на юге упала звезда, а пророчица в Ло Мантанге возвестила, что это предвещает приход чужеземного демона до наступления полной луны.

С ужасом я поняла, что демон, стало быть, может явиться в любую минуту. Дрожащим голосом я спросила:

– Куда же нам идти, высокорожденный?

– Пусть это решает Сембур, – его глаза снова на несколько мгновений задержались на мне, как бы изучая, а затем Рильд медленно произнес: – Тебе разрешается остаться, дитя. Ты можешь стать послушницей в этом монастыре и изучать Истинный путь.

– Нет, высокорожденный, я должна пойти с Сембуром, – выпалила я.

Пару минут верховный лама смотрел на меня в молчании, затем пожал плечами:

– Каждый сам творит бремя своей кармы. Ступай, дитя, с моим благословением.

Его рука слегка шевельнулась, глаза закрылись, и мы с Сембуром остались в комнате словно одни. Отворилась дверь, и появился Мудок. Он не произнес ни слова, но мы сразу же отправились вслед за ним через вереницу комнат, коридоров, лестниц, пока снова не оказались под лучами холодного зимнего солнца.

По-видимому, я, сама того не заметив, расплакалась. Во всяком случае, на моих щеках были слезы. Стерев их, я сказала:

– Прости меня, Сембур. Ну, за то, что я сказала тебе «замолчи» и вообще… Я просто не соображала, что делаю.

– Не имеет значения, моя милая, – очень ласково произнес Сембур, положив мне руку на плечо. Мы возвращались туда, где оставили наших пони. – Верховный лама сказал, что я должен убраться отсюда, верно?

Я кивнула.

– Так приказал сам царь. И верховный лама Ло Мантанга, где они устраивают главный праздник. Они не хотят, чтобы сюда пришел чужеземный демон и навлек на них беды.

– Ты все расскажешь мне, Джейни, когда мы будем дома. Пойду получу у старого Таши наши деньги.

Ламы уже закончили оценку привезенного караваном груза и отложили то, что заберет монастырь. Еще до того, как мы прибыли, я заметила, что старый Таши собирается затеять целое представление из-за горсточки серебряных монет, которую должен нам заплатить, но Сембур, протянув руку, стоял с мрачно-решительным видом до тех пор, пока старик не открыл, наконец, свою сумку.

Через десять минут мы снова были в пути, мы возвращались в Намкхару – деревню, которая, сколько я себя помню, была моим домом и которая скоро перестанет им быть. Сембур был погружен в глубокое раздумье. Я понимала, что когда мы окажемся дома, он меня обо всем подробнейшим образом расспросит, поэтому пыталась припомнить каждое слово, произнесенное прорицательницей. Еще я размышляла о том, как поточнее перевести все это на английский. Два языка отличались настолько, что перевод с одного на другой всегда был очень труден.