Солдат без знамени - Борис Громов

– Татаринов моя фамилия, – представился я. – Александр Александрович. Прибыл на собеседование. Мне на пятнадцать тридцать назначено.

Охранник тут же кивает, похоже, всех приглашенных он наизусть помнит.

– Вам в двести третий кабинет. На лифте на второй этаж и налево. Металлические предметы, мобильный – будьте добры, вот сюда, в лоток. И проходите.

Выложив из карманов все, способное зазвенеть в рамке, я прохожу через нее и, снова рассовав по карманам кошелек, ключницу и мобильный телефон, направляюсь к лифту.

Кабинеты-офисы тут тоже по американскому образцу: и стены, и двери – стеклянные, разве что от пола и на высоту примерно полутора метров стекло замутненное, непрозрачное. Да номера кабинетов по трафарету на дверях.

Поняв, что в нужном мне двести третьем никого нет, дисциплинированно замираю в коридоре, напротив входа.

– Вы входите, – дружелюбно машет мне рукой симпатичная (и даже не исключено, что натуральная) блондинка из соседнего с двести третьим кабинета. – Евгений Витальевич сейчас подойдет.

Ну, раз приглашают… Почему-то мне вспомнился Уилл Смит и фильм «Люди в черном», ну, тот момент с неудобными креслами и одним на всех столом. Возможно, и тут все не просто так, а с подвохом.

Прохожу и устраиваюсь на гостевом стуле. Обычный, таких в любой частной или государственной конторе – двенадцать на дюжину. Пока хозяина нет – можно оглядеться. Размер у кабинета весьма скромный, зато светло: вместо стены позади рабочего стола и кресла здешнего «письмоводителя» – все тоже тонированное снаружи толстое витринное стекло. Разве что бронированных ставень не наблюдается. Надо же, снаружи старинный фасад сохранили, а вот ту часть здания, что во внутренний двор выводит, – перестроили основательно. На столе – моноблок компьютера и клавиатура, подставка под какие-то бумаги, хромированный стаканчик-карандашница и… бронзовый бюстик Железного Феликса. Причем, судя по виду, не современный новодел, а еще тех, прежних времен изделие. Небольшой застекленный шкаф с десятком папок-скоросшивателей на полках. В общем, если бы не Феликс Эдмундович – совершенно безликий, стандартный офис средней руки бюрократа получился бы.

За спиной у меня негромко щелкнул язычок дверного замочка.

– Доброго дня, Александр Александрович… Прошу прощения за некоторую задержку. Можете не вставать, у нас тут все по-простому.

Вошедший в кабинет широкоплечий мужчина был старше меня лет, наверное, на десять. Примерно моего роста, широкое загорелое лицо, чуть раскосые карие глаза. Стрижки можно сказать и нет никакой, но едва пробившийся на черепе «ежик» отливает серебром седины. Одет в хороший деловой костюм светло-серого цвета, узел подобранного в тон галстука чуть распущен. Взгляд вроде и спокойный, но пристальный. Серьезный дяденька.

– И вам здравствуйте, – все же привстаю я из вежливости.

– Копец Евгений Витальевич. Ударение, пожалуйста, на первый слог.

Шутка, явно, дежурная, но забавная. И улыбка у него искренняя. Вежливо улыбаюсь в ответ и жму протянутую ладонь. Рукопожатие у Евгения Витальевича хорошее, крепкое, но без дурной попытки стиснуть руку, словно тисками, столь популярной у отдельных не особо башковитых здоровячков.

– Итак, – Копец приземляется в свое кресло и не глядя вытягивает с полки шкафчика одну из папок. – Прежде чем мы начнем, прошу вас достать свой мобильный и вынуть батарею.

Интересное требование. Но – без проблем. Надо, так надо. Вытягиваю из кармана Нокию-112 и извлекаю аккумулятор. Копец удивленно заламывает бровь, разглядывая мой мобильник. Я же в ответ гляжу уже на него, причем – с вызовом. Мол, нам ваших дороженных буржуйских айфонов нафиг не надо, нам – лишь бы звонить можно было. Тот хмыкает и выкладывает на стол еще более древнюю монохромную Нокию-1200.

– Туше, – развожу руками я. – У меня такой же был, но потом вторая «симка» появилась, а два телефона таскать – лениво.

Евгений Витальевич снова улыбается.

– Продолжим. Татаринов А.А., тридцать пять, русский, холост, нет, не был, не привлекался… участвовал, награжден… уволен по собственному желанию в связи с выходом на пенсию… Ничего не забыл?

– Рост – сто семьдесят восемь, вес – восемьдесят пять, размер сапог – сорок второй, – с улыбкой подыграл я ему.

Полагаю, все тут происходящее – часть проверки. Так чего из себя «деревянного солдата Урфина Джюса» корчить? Шутит человек – и мы немного посмеемся.

– Про сапоги – это важное уточнение, – с невозмутимым видом кивает Копец. – Что ж, теперь давайте поговорим серьезно…

Глава 3

2024 год

Конечно, легкой прогулкой сопровождение обоза на почти полсотни верст – не назвать, но и про какие-то особые трудности врать не буду. Ранец с пожитками и скатка плаща – лежат себе в первой телеге, плечи своим весом не оттягивают. А сам я топаю метрах в двадцати перед нашим «конвоем», выполняя функции головного дозора.

Погода, к счастью, немного испортилась. Причем, именно немного: не по-весеннему жаркое солнышко закрыли плотные серые облака, но вот дождь – не капает. Чем такая погода хороша? А вы натяните на себя утепленную флисовой подкладкой брезентовую «горку» и прогуляйтесь в ней пешочком по солнцепеку… Вот то-то!

Выкупленный в лабазе бронежилет – снова на мне. Не такой уж он тяжелый, всего-то семь кило. Зато любой шальной осколок удержит да и пулю автоматную или даже винтовочную, ну, если та без стального сердечника и не в упор. На мой взгляд – едва ли не самый удачный компромисс между степенью защиты и весом. Ведь в нем не только ходить, но порой и бегать приходится. Набитые патронами магазины вновь приятно оттягивают вниз подсумки РПС. Автомат по-патрульному, стволом вниз, висит поперек груди.

Если честно – сам я вероятность еще одной банды на пути расцениваю как крайне низкую. Ну, не падает снаряд два раза в одну воронку… Хотя, как мой курсовой офицер в училище говаривал: «Все зависит от плотности артобстрела». Поэтому – не расслабляюсь. В лесной шум вслушиваюсь внимательно, по сторонам озираюсь бдительно.

Правда, смотреть вокруг особо не на что. Окружающий пейзаж давно стал привычным: до неприличия расползшийся подлесок, начисто «обглоданные» и ржавые остовы автомобилей, с которых все, что только можно, сняли еще в первые месяцы после немалой силы землетрясения, крепко тряхнувшего здешние края практически сразу после обмена ядерными ударами. Кое-где еще встречаются покосившиеся столбы линии электропередач, шедшей когда-то параллельно дороге, да прогнившие до дыр дорожные указатели. Ничего интересного. Все, что можно было хоть как-то использовать в хозяйстве, выжившие укатили своим ходом, утащили волоком или «с мясом» выдрали и унесли еще семь лет назад. Теперь в придорожном кювете – лишь груды ржавого, ни на что не годного хлама.

Зато где-то впереди, судя по едва различимому пока звуку – движется навстречу хлам, сохранивший определенную ценность. Даю короткую отмашку возницам на телегах и трем моим помощникам из числа поселковых, что с оружием в руках караван сопровождать отправились. В принципе – особых проблем быть не должно, но береженого – бог бережет.

Бензин в здешних краях – удовольствие очень недешевое. Нет, с нефтью особых проблем нет – она даже в Тверской области имеется. Не Кувейт, конечно, и не Самотлор, но «для внутреннего употребления» вполне достаточно. Но сначала ту нефть нужно добыть, потом перегнать в паршивый, желтоватый и не могущий похвастаться сильно высоким октановым числом бензин на «нефтеперегонных заводах», до боли похожих на чеченские самодельные бочки-«самовары» времен обеих кампаний. А бензин – довезти в целости до покупателя. Что в нынешние разбойные времена – задачка не из легких. Словом, позволить себе кататься на машине может только кто-то очень состоятельный. И авторитетный. А судя по останкам здоровенного дорожного указателя, мимо которого мы прошли минут десять назад, до Никольска осталось десять километров.

Собственно, лично для меня пазл сложился – патруль местечковой «княжьей дружины» окрестности объезжает, обозначая присутствие, пока сам «князь» в отлучке. Это до дальних выселок никому и дела нет, а в непосредственной близости от базы должен быть порядок.

Но кто бы там ни был, осторожность в наше время – залог выживания. Возницы свели свои непарнокопытные «средства передвижения» с проезжей части на обочину и вместе с охранниками укрылись за телегами. Сам же я занял позицию за почти уже рассыпавшимся остовом перевернутого на бок китайского грузовичка «Фотон». Каким бы ржавым китайским барахлом он ни был, блок двигателя практически любую пулю остановит, давая вполне надежное укрытие. Впрочем, до стрельбы дойти не должно. С чего бы?

Через несколько минут из-за поворота, рыча, тарахтя, плюясь сизым выхлопом низкокачественного топлива и гремя железом на ухабах, выкатило нечто, имеющее в предках автомобиль «Жигули» пятой или седьмой модели. Точнее не скажу. Радиаторная решетка, по которой и можно было снаружи отличить «семерку» от более ранней «пятерки», – отсутствует как класс. И не только она. Еще нет габаритов, одной фары и крыши. И задние двери заварены наглухо, зато поверх лобового стекла грозно покачивает хищным узким «жалом» дульника установленный на самодельном вертлюге пулемет ПКМ. И угрожающе, и убого одновременно.